Спустя минуту мне удалось подняться. Моя куртка, кольчуга и подкольчужная рубаха были изодраны в клочья, тело превратилось в сплошную сочащуюся кровью рану. На самом деле в какой-то момент я был на грани, и если бы химера не потратила столько сил на то, чтобы остановить стрелы, сейчас моё тело лежало бы на стене.

Меч Тени ловко прыгнул мне в руку после первого же требования. Он признал меня как своего хозяина, дал мне право распоряжаться собой так, как мне заблагорассудится, но в то же время оставил за собой право обернуться против меня, если я дам слабину. Что ж, меня это устраивало.

Судя по всему, трёхголовая химера была не последним боссом в армии оккультистов, хотя бы потому, что она, в отличие от других чудовищ, обладала разумом. Вполне вероятно, таких боссов прямо здесь, под стенами города, не одна штука, хотя вечером я не видел ни одного. Если их убить, вполне возможно служители Культа могут отступить на время или вовсе сбежать с поля боя. Вот только где их найти?

Я с трудом выпил сразу три зелья здоровья, надеясь, что им удастся справиться с кровопотерей. Чувствуя, как мыслям приходит ясность, а перед глазами перестают плавать серые круги, я влил в горло ещё и два зелья Злобы — её запасы были абсолютно истощены. Видимо, временный безлимит на Злобу после окончания своего действия истощал все мои силы. Тень окутала мою фигуру, но больше не слушалась меня, Плащ Теней стал обычным Плащом, немного повышающим мою скорость, выносливость и вероятность увернуться от атаки. Я стал обычным ассасином.

Сперва я огляделся. Атака одержимых выглядела именно так, как должна была выглядеть атака кучи сумасшедших — они сгрудились у стены и под градом стрел и колдовского огня с помощью химер пытались из трупов погибших соорудить что-то вроде вала. Получалось не очень хорошо, но всё же получалось — куча плохо горящих мёртвых тел уже возвышалась до середины стены.

Если бы это было единственным способом ведения войны у Культа, у них не было бы ни шанса на победу. Но я видел, как один за другим защитники убивали себя, причём, стараясь при смерти свалиться за городскую стену, тем самым обеспечивая материал как для вала, так и для дальнейших атак. Около дюжины жрецов Корда ходили по стене, совершая какие-то ритуалы, но помочь успевали далеко не всем.

Поняв, что вне битвы я так ни в чём не разберусь, я трусцой припустил по стене. Кровотечение уже остановилось, яд почти вышел из тела, только изредка там или тут вспыхивали короткие болевые приступы, но их сила угасала. В бою я потерял маску (задолбали меня эти рвущиеся кожаные завязки) и один арбалет, но пока будет достаточно Меча.

Продравшись сквозь толпу обороняющихся — от меня отшатывались, если видели, но враждебных действий не предпринимали — я просто сиганул на вал, благо прыгать пришлось уже не больше чем на трёхметровую высоту.

Меч Тени впился в горло одного из одержимых, разрубил голову второго, но боевого задора в нём не ощущалось — эти души были слишком слабы. Получив несколько ожогов, я, мечась из стороны в сторону, чтобы не угодить под френдлифаер, прорубил себе дорогу к подножию вала. Там стояла особо крупная химера, занимающаяся тем, что закидывала попавшихся под длинную руку одержимых на стену замка. Те либо попадали в обороняющихся и валились с ними, либо с переломанными руками и ногами пытались ползти по стене к лучникам, чтобы помешать им вести огонь по валу. Долго не жили ни те, ни другие, но сил и времени на них тратили много, отвлекаясь от основной цели — не дать вырасти валу до уровня стены.

Я одним ударом снёс некро-химере одну из метательных конечностей, ещё несколькими подрубил короткие ноги, от чего она завалилась на бок. Я успел изрубить часть метателя в капусту прежде, чем одержимым поступил приказ задержать меня. Они навалились на меня толпой, но я достиг своей цели — вал перестал расти. Теперь ход за защитниками города.

Я срубил около дюжины сумасшедших прежде, чем им удалось зажать меня в кольцо. Женщины, старики, дети визжали и смеялись, неуклюже протягивая ко мне руки. Но ловкость и не была им нужна, они давили числом, не обращая внимания на потери. Я развешивал Метки, крутился юлой, то наступал, то отступал, стараясь пробить хоть какие-то бреши в их рядах, не давая кольцу сжаться, но долго это продолжаться не могло.

К счастью, защитники города тоже не сидели сложа руки. Стрелы и огонь лились на толпу безумцев. Этого было мало, но я надеялся, что у них есть хоть какой-то козырь.

И он был.

Городские ворота неожиданно распахнулись, и на дорогу высыпался конный клин. Это было около полусотни тяжеловооруженных конников с длиннющими копьями в руках и бастардами, прицепленными к поясам. Они буквально растоптали двух химер поменьше и врезались в толпу одержимых. Штурм должен был превратиться в избиение младенцев, но не всё так просто. Будь на месте одержимых обычное ополчение, они бы разбежались, потеряв всего несколько десятков человек, а кавалерия начала бы преследование убегающих, но одержимые просто принялись закладывать дорогу конницы трупами. Чего-чего, а уж пушечного мяса у них было достаточно — из полутра тысяч к этому моменту полегло не больше пятой части.

Но я успел вырваться из кольца, едва, правда, не угодив под кавалерийский удар. Вглядевшись в ночной лес, я увидел их — улыбчатых, зрячих, нюхачей и слухачей. Всего их было около двух десятков, причём почти половина мелкие. То есть, фактически, это были дети, которых оккультисты превратили в своих. Во время штурма прошлого города погибло не меньше десятка служителей, что наверняка было большими потерями, так что в этот раз они решили руководить боем из укрытия. Их право, мне же будет легче.

Я быстро раскидал полдюжины меток и выпустил девять стрел — последние, что у меня остались. Все девять попали в свои цели, и у трёх служителей Культа появились дела поважнее, чем сводить с ума людей. Один мелкий даже умер. Через несколько секунд я оказался у леса и свалил одного помеченного.

Только в этот момент остальные начали понимать, что что-то не так — часть одержимых принялась разбегаться, а две из полудюжины оставшихся в боеспособном состоянии химер, наплевав на всё, устроились жрать. Я почувствовал, как оккультисты забеспокоились, как начали вести какой-то ментальный диалог. Я в этот момент вытаскивал запачканный кровью и мозгами клинок из головы пятой своей жертвы.

Меня заметили, когда я снёс голову шестому. Двое попробовали атаковать ментально, но комок не дал моему разуму угаснуть даже на долю секунды. И тогда оккультисты побежали, мне удалось догнать только одного из них.

Где-то в глубине леса зашевелилось нечто большое, злобное и могущественное.

"Мы сквитаемся, предатель", — пообещало оно мне.

"Договорились", — ответил я ему и понял, что меня услышали.

Я убрал меч Тени в "карман" и тяжело уселся прямо на снег. Мне хотелось помыться, чего-нибудь выпить и спать, спать, спать...

Я даже не помню, как меня погрузили на лошадь и отвезли в город. После мне сказали, что меня спутали с мёртвым героем из местных, иначе зарубили бы на месте. Ошибку осознали только утром, когда один из жрецов Корда собирался провести надо мной обряд по усопшему, но к тому времени все уже искали меня с чётким приказом привести к Старейшему.

Мне было плевать на то, что я ночевал в груде трупов, на то, что меня искали. Я просто спал до самого вечера.

Договор III

Мне чётко дали понять, что я нежеланный гость. Но и выгнать (или, что хуже, убить) меня не могли — некто Старейший отдал чёткий приказ меня не трогать и вообще всячески угождать. На вопросы кто это такой я обычно слышал что-то вроде "ну, просто Старейший, и всё". Я был уверен, что уже видел его, ночью на стене, именно с ним я разговаривал о возможном союзе. Может, и нет, но слишком уже тот человек в плаще привык командовать. Хотя Старейший не был ни конунгом, ни управляющим города... Кажется, он вообще никем не был, но при этом все без его разрешения и чихнуть боялись.