Её раны зажили, даже шрамов почти не осталось. Глаз зарос, но под сросшимися веками я увидел неестественно маленькое глазное яблоко. Наверное, иногда хорошо быть утопленником.

— Привет, — сказала Топлюша, осторожно улыбаясь.

— Привет, — кивнул я, раздумывая, как начать разговор. Но утопленница сама жаждала поговорить.

— Ты пришёл ко мне?

— Да.

— Я надеялась, что увижу тебя, — прошептала утопленница с придыханием. — Когда остальные сказали, что чувствуют живых, я сразу узнала, что среди них ты.

— Остальные? Это другие утопленники? Они чувствуют приближение живых?

— Конечно. Иначе как бы они прятались? Живые не любят утопленников, стараются их убить и сжечь... А они такие хорошие. Я познакомилась с Аму. Она добрая.

— А они смогут тебе сообщить, когда кто-нибудь появится?

— Конечно, — пожала плечами утопленница. — А зачем тебе?

— Я разведчик. Если мне не нужно будет прочёсывать местность, я смогу поговорить с тобой.

Топлюша заулыбалась, от чего даже немного порозовели ещё бледные щёчки. Всё-таки она милашка. Ну, в те моменты, когда её лицо не перекошено злобой и ненавистью. И когда она не пытается меня убить.

Но что-то не сходилось.

— Погоди, — сказал я. — Если утопленники боятся людей, почему они не спрятались от нас?

— Рыжий уже приходил сюда. Он никого не тронул и даже пообещал помочь. Сказал, что вернётся с друзьями попозже.

Я кивнул. Теперь всё, кажется, расположилось по своим местам. Оглядевшись, я жестом предложил сесть прямо на землю. Заднице, конечно, холодно, но мягкая умирающая от холода трава — не худшее сидение.

— На самом деле, я пришёл у тебя кое-что узнать, — честно признался я.

— Я знаю. И если я тебе помогу, ты меня поцелуешь. Хорошо?

Вот же приставучая. Всегда бы ко мне так девушки лезли... Хотя, я же знаю, что было раньше.

— Хорошо, — согласился я. — Теперь скажи мне: ты что-нибудь знаешь о потомках Корда?

Топлюша думала долго, морща свой маленький носик и закрывая здоровый глаз, но через какое-то время покачала головой. Я вздохнул.

— А про Сердце Тьмы?

— О, про него я знаю! Это, — Топлюша поморщилась, — вроде помойки. Туда сливают весь мусор. Когда я погибну, я тоже уйдут туда. Стрыга и Леший ждут меня там, я знаю.

— Это всё, что знаешь?

— Да.

Негусто. Но уже что-то. Попробую спросить более предметно.

— Может, знаешь про таких здоровых слизней? Или пиявок? Они живут в болоте около Сердца. — Когда я спрашивал где-то на самом краю сознания возникли какие-то образы, связанные... со шлангами? Или осьминогами? Бред какой-то...

— Нет, не знаю. Озеро ведь находится по ТУ сторону, а я там ещё не была. Если бы побывала, то сейчас бы с тобой не сидела.

— Это понятно, — я тяжело вздохнул.

— Мало помощи? — грустно спросила Топлюша.

— Немного. Но ты мне всё равно помогла. — Я наклонился и поцеловал утопленницу в щёку. Та оказалась нежной и неожиданно тёплой. Хотя, дело, наверное, в том, что на улице слишком холодно.

— Мы ещё увидимся? — со слезами в голосе спросила Топлюша.

Я покачал головой.

— Оставайся здесь, в безопасности. Не следи за мной. Кто-то из наших может убить тебя просто по не знанию. — Не стоит давать несбыточных надежд, но жить с надеждой лучше, чем вообще без неё. — Если получится, я попробую тебя найти. Позову у озера или реки.

Утопленница улыбнулась сквозь слёзы.

— Ты уйдёшь, да? — спросила она. — За солёную воду?

— Да, мне нужно туда.

— Я не могу плавать в солёной воде, — прошептала девушка.

— Но... ты же переплыла тот залив?

— Это другое. Я шла по пресной воде. А там... там другое место.

Другое место? Если вспомнить карту, два полуострова, как двузубая вилка, торчат глубоко в море, но они соединены с материком. Но Топлюша говорит, что это другое место. Быть может, это как-то связанно с тем разделением, которое я видел в первые секунды моего пребывания в этом мире? И тот мост...

— На зиму я остаюсь здесь, — сказал я.

Но Топлюша замотала головой и, разрыдавшись, убежала.

С Тёмной Матерью было так же. Сначала она на меня вешалась, а потом убежала в слезах. Бессердечный я тип.

Ради приличия я всё-таки обогнул озеро и проверил тропу, по которой мы пришли. Всё было чисто.

Когда я вернулся, Сталкер был доволен, как в боров в луже.

— Пришли данные от второй группы разведчиков, — поделился он. — Нервил закусился с Песцами, потерял человек тридцать и несколько ведьм. У Песцов, конечно, свои цели, и Нервил им не к чему, но даже такие потери нам на руку.

— Полсотни воинов, с десяток ведьм и кузнец за один день, да он там наверняка рвёт и мечет, — оскалился Репей. — У него не больше ста пятидесяти человек осталось и десятка два ведьм.

— В общем, завтра Корум переходит в полномасштабное наступление. А мы зализываем раны и гадим, как можем, пока не встретимся с основными силами.

Я кивнул. Наверное, впервые за последнее время у меня появилась уверенность, что мы победим. По крайней мере, Нервила.

Война IV

Нервил паниковал. Он отвел все свои войска в замок и окопался там.

Поправочка. Он пытался отвести все свои войска в замок. Два отряда мы перехватили. Один вырезали полностью, из второго ушло три человека. Мы не потеряли никого. Мы были на кураже и чувствовали, что нам теперь море по колено. Люди же конунга бежали, поджав хвосты. Первый отряд, в общем-то, даже попытался нам сдаться, именно поэтому погибли все. Мы не собирались никого щадить. Некоторые помнили последствия бойни в старом замке Нервила, некоторые — кузницу с трупами, и все утопленников. Конечно же, мы не собирались вырезать всех местных, просто на некоторых это правило не распространялось.

В дальнем рейде были не мы одни. Корум направил второй отряд, восточнее, рядом с границей с Песцами. Именно за ними гнался та шайка нервиловских прихлебателей, случайно забредшая на территорию Песцов. Что с ними стало, рассказал Сталкер. Своими силами наше восточное "войско" перехватили только одну кучку отступающих, но это делает их рейд более эффективным — куда лучше загребать угли чужими руками. Мы же за успех заплатили кровью.

Ещё мы разогнали то ли крестьян, то ли торговцев, вёзших к замку Нервила зерно, и присвоили себе груз. Пусть спасибо скажут, что вообще живыми оставили.

Пока мы тащились с обозом, Корум уже начал осаду. Ну, вернее занял берег, перекрывая сообщение Нервила с сушей.

Замок стоял в гавани, глубоко вдающейся в сушу. Основное здание, причалы, да и вообще всю гавань с трёх сторон окружала мощная прямоугольная деревянная стена, составленная из заполненных землёй срубов. На каждом углу стояло нечто вроде форта или мощной, но невысокой башни. Между двумя фортами, стоящими на берегу, была поднята толстая железная цепь, мешающая проникнуть в порт с моря.

Основное здание представляло собой две толстые четырёхэтажные башни, соединённые одноэтажным прямоугольным корпусом. Плюс куча деревянных пристроек — жильё челяди, овчарни, коровники...

Глядя на стены замка и приземистые башни, я угрюмо раздумывал, как мы собираемся их штурмовать. Да ещё и так, чтобы не разнести всё в щепки, а обосноваться здесь на зиму. Откровенно говоря, уже через полчаса после прибытия к замку мне казалось, что с наибольшей вероятностью зимовать мы будем либо под стенами замка, либо в тех деревнях, где мы обитали до этого.

Сначала нужно занять стену и башни. Потом как-то штурмовать сам замок. А у нас из штурмового снаряжения — таран, десяток лестниц да верёвки с крюками. Ну, ещё на нашей стороне численное превосходство: около сотни местных жаждущих мести присоединились к нам. Но двести человек против ста пятидесяти — не такое уж и подавляющее преимущество, особенно при атаке: атакующий всегда несёт большие потери.

Но, кажется, у Корума был какой-то план. Пока, правда, он не торопился приводить его в действие. Так что пока мы ставили шалаши и палатки, жгли костры и отдыхали перед предстоящим боем.