— Если на то будет воля Судьи.

— Никто не будет уничтожать мир, если мы всё сделаем правильно, — пророкотала Алая. — И вовремя.

— Девушка, — буркнул Синий Господин, — вы, конечно, прекрасны, но скажите-ка ещё раз, кто вы, мать вашу, вообще такая?

— Погодите, — вмешался я. — Может, кто-нибудь объяснит, что это за собрание? И вообще, что произошло за последние два дня?

— Я расскажу, — сказала Судья. — Когда ты убил того многорукого ублюдка, осквернённые сразу разбежались — большую часть жрецов, судя по всему, мы уничтожили во время первых стычек. Эти несчастные разбрелись по городу и разлеглись по своим местам. Парочка жрецов сопротивлялась, но их быстро убили. Потом мы — я быстро оправилась от раны — вычистили храм и подготовились к встрече с войсками. Когда пришли войска, мы начали зачистку города — нужно было где-то расквартировать людей, освободить дороги для маршей. Думаю, зачистку мы закончим к завтрашнему обеду...

— У нас нет времени до завтрашнего обеда, — обрезала Алая.

— ... а нам ещё нужно подготовить героев и игроков к двухдневному переходу до Столицы, — продолжала Ораю, не обращая внимания на падчерицу Корда. — Чёрт знает сколько времени уйдёт на её штурм, а сколько понадобится для того, чтобы добраться до сумасшедшего Властелина. К тому же, мы ещё не привели всё войско — около полутысячи игроков ещё не здесь.

— Это и есть предмет спора?

— Да.

— Прекрасно, — фыркнул я. — Давайте посидим в городе ещё пару недель. Может, восстановим стены. Окончательно придём в себя, сыграем пару свадеб, закатим по этому поводу пирушку... Устроим, в общем, праздник жизни посреди груд разлагающихся трупов. А пока мы этим занимаемся, осквернённые жрецы будут окружать город десятками тысяч своих зомби. Или Некромант подтянет свои войска. Ораю, ты же помнишь те катакомбы?

— Дело человек говорит, — кивнул Синий Властелин. — Нужно идти вперёд. Разбиться на три или четыре...

— Только одним кулаком можно будет пробиться к Сердцу Мира! — взвизгнула Алая. — Я пришла сюда, чтобы помочь, а вы даже слушать меня не хотите. Игрок сейчас уже почти у южных пригородов Столицы. Он никого не будет ждать. Если мы ударим одновременно с двух сторон...

— Я, кажется, спрашивал, кто ты на хрен такая? — пророкотал пьяный маг. — И кто вообще сказал, что я собираюсь воевать бок о бок с этими ублюдками? — он кивнул в сторону Ораю. — Срать я хотел, Судья она там или адвокат. Вот этот безрожий хрен как-то превратил десяток хороших ребят, моих ребят, в груду мяса, которая тащилась за ним попятам...

Я уже видел это не раз. Чёртовы склоки. Если не остановить их сейчас, то потом сделать это будет уже невозможно. Один раз я промедлил, и это стоило пяти жизней, больше я так делать не буду.

— Тихо! — взревел я. — Синий Господин — Алая, падчерица Корда. Алая — Синий Господин. Упомянутый ей Игрок и есть Корд, только чуть-чуть неполноценный, но он может вернуть себе силу в любой момент. Они с нами в одной упряжке. Далее. Город я зачищу сам. За ночь, а то выспался за последние перу дней. И, если я правильно помню ваши зачистки, проку от моей будет куда больше, потому что я смогу пить из некоторых жертв силы. У меня и так энергии практически не осталось, а портал нужно будет держать ещё долго. Тем, кто отстаёт, передать, чтобы шли как можно быстрее на юг по нашему следу. Думается мне, след наш будет заметен, по пожарищам и трупам идти легко. И что-то я ни хрена не понял — герои и игроки здесь, а где обычные войска?

— Какой от них прок здесь? — удивилась Ораю. — Они погибнут, практически ничего не сделав. Мы просто пустим их как скот на убой.

— ПРАКТИЧЕСКИ? — прошипел я. — Ты знаешь разницу между практически ничего и совсем ничего? А теперь представь, что нам не хватит пары десятков человек для решающего штурма. Два десятка — это практически ничего, но они могут быть разницей между победой и поражением. И мы можем заплатить за эту разницу жизнью обычных вояк.

— Ты хочешь угробить десять тысяч...

— Я не хочу. Я говорю, что надо. Когда на кону сама жизнь не стоит считать потери. Иначе можно разворачивать войска и возвращать их через портал.

Алая улыбалась. Ораю кусала нижнюю губу. Свей был абсолютно невозмутим.

— Я за план Палача, — сказал король людей.

— Я тоже, — осклабилась Алая.

— У нас тут, вообще-то, не демократия, — подал голос Репей, — но я тоже "за". Доктор плохого не посоветует.

— Он угробит нас всех одним махом, — буркнула Шапокляк.

— Это лучше, чем длительная агония.

Но пока говорили только игроки и Алая, у которой за собой никого нет. Герои пойдут только за Судьёй. Наконец, Ораю решила.

— Хорошо, так и сделаем.

— Вот так, — кивнул Синий Господин, — я хоть и против, но даже за такое решение можно выпить.

Я поднялся из-за стола. Желудок был полным, тело как будто бы отдохнуло. Нужно пополнить запасы энергии.

Выйдя из храма, я какое-то время шёл по заваленной камнями брусчатке. Даже сотни прошедших этой дорогой людей не до конца вытоптали следы того побоища, что проходило здесь двое с половиной суток назад. Я миновал догорающее кострище. Кости сжигали в прах, но я различил несгоревший череп, уставившийся на меня пустыми глазницами.

— Привет, друг, — сказал я ему.

Череп не ответил, и это было нормально.

Город действительно практически зачистили, осталось всего-то несколько кварталов. Я шёл на всё ещё горящий костёр. Там трудились союзники — и игроки, и герои. Равные выполняли грязную работу вместе. Вскоре многие из них вместе лягут в землю, выполняя другую не менее грязную работу.

— Расходитесь, — сказал я работающим. — Приказ Судьи, приказ Свея. А ты брось ребёнка на землю, я сам всё доделаю. И передайте остальным, чтобы заканчивали.

Мимо прошла пара знакомых игроков. Они старались не смотреть в мою сторону. Обо мне ходило много всяких легенд, и сегодня одна из них найдёт подтверждение. Я буду пить жизни врагов. Но некоторые, те, что могут стать друзьями, получат новую жизнь. И их я тоже буду потихоньку высасывать в качестве платы за существование, за возможность увидеть солнце, убить врага, завести семью.

Да, мой народ — не люди. Но я и сам не человек. Комок ошибается.

Потому что теперь он сам куда больше похож на человека. Я видел это в его чёрных глазах.

Я поднял руки над головой, тонкие Крылья Тени стелились над крышами домов, и принялся отделять тех, кто будет жить, от тех, кто этого не заслуживает. Даже когда-то хорошие люди заслуживали жизнь куда меньше, чем ублюдки. Первых я отпущу, вторым дам шанс. Потому что первые не хотели жить, отказались от неё. Спасибо, Комок, ты объяснил мне разницу. Достоин тот, кто хочет жить и может бороться.

Я — Палач. А Палач должен казнить других, но не себя. Не мне решать, жить мне или умирать, я лишь орудие в чужих руках. Пусть думают Судья, Алая, Свей, Корд наконец. Да, я им жизненно необходим, возможно, я даже король на шахматной доске, но я — фигура, а они игроки. Пёс-поводырь для слепого.

И, когда все нужные кварталы закрыла Тень, я начал казнить виновных в нежелании продолжать борьбу. И так будет со всеми. Даже с теми, кто ещё по-настоящему жив. Ведь именно это я и сделал полчаса назад — отправил их на верную смерть. Куда не сунься — смерть. И я тоже — смерть. Даже орудие может обернуться против своего хозяина, самостоятельно решив жить ему или умереть.

Ведь это ты и сделал, Корд?

Чем я хуже?

Бойня IV

Конечно же, ударить по Столице сразу не удалось. Войска были растянуты, нас постоянно отвлекали крупные отряды противника, действующие по известной схеме "ударил, убежал".

За следующие два дня мы заняли приличный кусок столичного пригорода, вычистив пяток крупных храмов и два города. К этому времени мы перебросили все войска, началась подготовка к штурму Столицы — огромного по местным меркам города, окружённого двойной стеной, да ещё и разбитого на три сектора, каждый из которых был ограничен собственной оборонной системой. К нашему счастью каждая из стен сейчас находилась в плачевном состоянии. Настолько плачевном, что мы планировали провести войска (а это больше восемнадцати тысяч человек) через северные ворота и два близлежащих пролома в стене. И пусть армия у нас была внушительная, за стенами Столицы, имеющей до начала Смуты население в сто двадцать тысяч человек, нас ожидало не меньше полутора тысяч жрецов и двадцать с лишним тысяч осквернённых, не считая самого виновника Смуты и его приближённых.