Он устроился поудобнее и выключил светильник. Комната немедленно заполнилась серыми и лавандовыми тенями, словно, кроме Болот, вытянувшихся на половину мира, не осталось ничего. Мерритон отлично знал одиночество темных индийских ночей, какое бывает только вдали от человеческих поселений, в безлунную ночь в глубине диких джунглей, когда воздух застывает и самый тихий звук напоминает взрыв бомбы – странное мистическое ощущение, порой посещающее белого человека, попавшего на колониальный Восток, которого не коснулась длань европейской цивилизации. Но все это не шло ни в какое сравнение с ночью, проведенной в старом особняке. Сэр Найджел с легкостью мог представить себе, что человек, живущий в таком доме, может совершить самоубийство. Джозеф Мерритон исчез пять лет назад… что совсем неудивительно!

Долго лежал молодой человек, уставившись в окно. Он курил сигарету за сигаретой, с тоской созерцая открывающийся пейзаж. И никакого признака жилья до самого горизонта. Только Болота с рощами деревьев на вершинах редких холмов и зарослями кустов. И так до самого Витерсби холла. Какое будущее ждало его в таком доме? А ведь ему еще не было и тридцати!

Витерсби-холл, как ему говорили, является постоянным домом для Антуанетты Брелнер, девушки, с которой он познакомился, попав в аварию. Теперь она предмет его мечтаний. В ту первую ночь в особняке все его мысли были обращены только к ней. Боже! Поселить изящную, прекрасную девушку в таком месте – похоже на попытку заключить луч света в свинцовую коробку…

Взгляд Мерритона остановился на роще, выделявшейся в полутьме на фоне разгорающегося рассвета. А потом он заметил крошечный огонек, пляшущий над травой на самом краю болот. Один, два, три огонька – словно некая невидимая рука сорвала с неба и усыпала драгоценными камнями низину. Что же это происходит, спрашивается? Новые огоньки продолжали вспыхивать посреди мрачных болот.

«Что, черт побери, это такое? Своего рода неземной фейерверк или какой-то эксперимент со взрывчатыми веществами?» – подумал Найджел. Танцующий огонь слепил сэра Мерритона, вспыхивая то тут, то там – повсюду.

Вскочив на ноги, молодой человек с огромными усилиями, поскольку шпингалеты были старыми и заржавевшими, распахнул другое окно. И в одной шелковой пижаме, с напрочь позабытой сигаретой в руке, а за это время она превратилась в столбик серого пепла, Мерритон наклонился вперед, перегнулся через подоконник, с удивлением продолжая наблюдать за мерцанием огоньков – танцем взбесившихся звезд.

Через мгновение все остатки сна растаяли. Найджел почувствовал себя полностью проснувшимся. Он даже забыл об одежде. Все это было настолько странно, настолько невероятно… Сэр Мерритон со слов Боркинса – так звали почтенного дворецкого, с которым они поговорили вчера вечером, – знал, что эта часть Болот необитаема. А звездами эти огни быть не могли, так как находились очень низко, почти над самой травой, подобно крошечным фонарикам, которые раскачивали невидимые руки. И все это он видел, находясь в таком доме, в такой комнате, где царствовали тени, протянувшие от стены к стене длинные пальцы, а над кроватью висели четыре герба… Молодой человек почувствовал, как от страха на спине выступили капли холодного пота. Дьявольски странное ощущение! Найджел был достаточно храбрым, но так или иначе огонь на просторах болот не могло разжечь ни одно человеческое существо.

«Пойти и узнать, что там происходит, прямо сейчас!» – мелькнула мысль. Вернувшись в комнату, молодой владелец усадьбы захлопнул окно, так что звон стекла разнесся по всему древнему зданию.

А потом Найджел начал торопливо одеваться, и пока он боролся с мягкими твидовыми брюками, в дверь его спальни мягко постучали. От атмосферы в доме нервы у него были напряжены, поэтому, когда раздался этот стук, он вздрогнул, словно кто-то выстрелил ему в спину.

– Кто там, черт побери? Вы?.. – с удивлением спросил он голосом, более сердитым, чем должно, так как все еще чувствовал дрожь в коленях. Дверь распахнулась, и через мгновение в проеме появилось бледное лицо Боркинса. Глаза дворецкого были широко раскрыты от испуга, рот – приоткрыт от удивления.

– Сэр Найджел! Сэр, я услышал ужасный шум, словно кто-то из пистолета стрельнул. И, без сомнения, звук исходил из этой комнаты – вашей спальни. Что случилось, сэр?

– Ничего. А вы – старая задница! – капризно воскликнул Мерритон, но, когда дворецкий развернулся, чтобы уйти, молодой господин остановил его. – Лучше войдите, но можете и убираться на все четыре стороны… Ради бога, давайте или сюда, или туда! Тут невероятный сквозняк. Шум, который вы слышали, – окно. Я просто его захлопнул. То самое, что не открывалось столетие или два! Не могу уснуть в этой ужасной комнате. Не могу глаза закрыть. В общем, когда я вылез из этого викторианского гроба, – тут Найджел кивнул в сторону огромной кровати, – и лег на диван у окна, первое, что я увидел, были огни, мерцающие у горизонта, подобно пожару или что-то вроде того. Я смотрел на них минут двадцать, а потом нервы разыгрались. Теперь вот собираюсь пойти взглянуть, откуда они взялись!

Боркинс тихо и тревожно вскрикнул, а потом задрожал всем телом. И тогда Мерритон заметил, что не только у него, но и у слуги, живущего в «Башнях», нервы на пределе. А Боркинс тем временем с трудом пересек комнату, волоча ноги, и положил трясущуюся руку на плечо господина.

– Прошу вас, сэр, не стоит ходить на болота ночью! – пробормотал он вибрирующим голосом. – Те огни, сэр… Если бы вы знали историю своего рода! Если вы хоть чуть-чуть цените свою жизнь, не выходите туда при лунном свете. Не делайте этого! Если вы отправитесь туда, вас утром найдут мертвым! Или вовсе не найдут…

– И что же это такое? – Мерритон повернулся и посмотрел в водянистые голубые глаза дворецкого. – Что, черт побери, вы подразумеваете, Боркинс? Что это за огни? Скажи мне, почему, черт побери, я не должен выходить и смотреть, что там происходит? Что может меня остановить?

– Я, ваша светлость, если вы когда-нибудь станете прислушиваться ко мне. Остановитесь, – с чувством попросил Боркинс. – Это старая история, сэр Найджел. Огонь этот сверхъестественный. «Ледяное пламя» – так называют местные крестьяне эти огоньки, потому что на самом деле там, на болотах, ничего не горит. Там мокро, сыро и гореть нечему. Та часть, где появляется пламя, необитаема, и ни один человек не станет рисковать, отправившись туда после наступления темноты.

– Почему?

– Потому что они никогда не возвращаются, сэр, – ответил Боркинс. – Так рассказывали несколько вдов. А случаев таких наберется не одна дюжина. Вот всего шесть месяцев назад один из парней с завода перебрал горячительного и сказал, что пойдет посмотрит, что там происходит, что это за огни, – но так и не пришел назад. И в ту же самую ночь пламя разгорелось с новой силой.

– Все это небылицы, Боркинс, – проговорил молодой человек, чувствуя, как по телу поползли мурашки. А потом он надрывно, безрадостно рассмеялся.

– То, что я говорю, – истина, как Евангелие, сэр Найджел! – печально объявил Боркинс. – Именно так все и было. Каждый, кто становится на этот путь, сильно рискует. Всякий раз, как звучит похоронный звон, на болоте зажигаются новые огоньки. Но там нет ни одной тропинки, по которой можно было бы пройти в вечернее время, никаких следов человека. Один раз какая-то девушка попробовала. Бог забрал ее душу, а потом… оп! И человек исчезает с лица Земли, словно его никогда и не было. Один Всевышний знает, кто обитает там, что такое эти огни, но я скажу: верная смерть выйти на болота в темноте. Утром можно. «Ледяное пламя» потухнет, и на болотной равнине ничего не останется.

– Святая Богородица! Ты говоришь об удивительных вещах!

Несмотря на то, что Найджел с юмором относился ко всему сверхъестественному, он, прислушиваясь к рассказу Боркинса, не мог не почувствовать прикосновение страха в этот час. Время как раз шло к рассвету. И все же должен он идти на болота или нет? Молодой человек не считал себя дураком, готовым поверить в эту мистическую чушь. Однако умереть, едва завязав знакомство с Антуанеттой Брелнер, которая, как выяснилось, живет всего в нескольких милях, и не узнать ее поближе…