Рогнак в последний раз проверил позицию и в качестве страховки оставил еще двоих. На смену, если что пойдет не так. Гномы раскатали шерстяные одеяла и уселись возле стены, приготовив оружие. В холле было темно, и единственный источник света – это арка входа. Да и то: ее хватало на узкую полосу бледного света. Все остальное тонуло во тьме.

Железнолобый кивнул и вышел в основное помещение, глухое и лишенное каких-либо окон. Ряды каменных столов тянулись вдоль стены и обрывались перед двойным лестничным маршем, обтекавшим стены предбанника. Гномы зажгли факелы, но от них помещение стало лишь мрачнее. Багровый отсвет превращал хмурые лица в демонические маски, а бороды в беспрестанно шевелящиеся клубки змей. Отовсюду раздавился шелест точильных камней: воины правили оружие, готовясь к своей последней битве. То, что она будет, никто не сомневался.

В дальнем углу, там, где не было массивной каменной плиты стола и вездесущего мусора, столпилось несколько дварфов, а среди них возвышалась фигура Норманга.

- Что такое?

Меднобородый скользнул по нему взглядом. За черными тенями не видно было глаз – казалось, на Рогнака смотрят два провала, малые близнецы черных глубин стангаронских пещер. Или самой Бездны.

- Подвал.

- И?

- Кажись, под плитой проходит туннель. Я приказал Миро. – Кивок в сторону старого морщинистого гнома, вылезшего из люка в полу, чересчур поседевшего от осевшей каменной пыли, – разбить ее. Думаю, это наш выход.

- Ох, дхар! – Рогнак почувствовал слабость в ногах. Он покачнулся и осел на ближайший каменный стол. Спорить, возмущаться просто уже не было. Да и бесполезно. Стангаронского барана все равно не переспоришь.

- Что? – Трун не увидел, но почувствовал тяжелый, как наковальня, взгляд Норманга.

- Нет, ничего. Куда ведет туннель?

Меднобородый переглянулся с Миро, уже вылезшим из люка и державшем в руках тяжелую гномью кирку. Тот пожал плечами.

- Пока не знаю. Но лучше нас все равно никто не умеет ориентироваться под землей. Если не выберемся, то, может быть, обойдем орков с тыла и ударим всей мощью!

- Со всей дури, - прошептал Рогнак в сторону. Вслух сказал: - Что наверху?

- Пусто. Окна слишком маленькие, чтобы в них могли пролезть орки. Только крыша провалилась, но я не думаю, что орки догадаются… Не сильны они в фортификации.

- Не думает… - Железнолобый даже не понял, что сказал это вслух. А когда до него дошло, то Норманг стоял перед ним, хмурил брови медного, с металлическим отливом брови и сжимал кулаки. Тяжелые. – Кто пойдет по туннелю?

Стан помолчал, словно раздумывая, сразу пришибить труна или обождать. Стерпел и ответил:

- Я. Ну и добровольцы. Думаю, среди нас найдутся храбрые парни. – Он оглянулся. Гномы ответили нестройным гулом. Храбростью-то то их Предки не обделили. Как и умом – теперь они косились на Норманга с подозрением. А на Рогнака – с надеждой.

- Найдутся, - кивнул трун. – Здесь все – отчаянные храбрецы, раз поперлись сюда. Уж лучше приказом – так обид избежим.

- Мудро, - легко согласился Меднобородый. – Лады, посмотрим, как там внизу обстоят дела.

Он с уханьем сиганул вниз, вытянувшись стрункой. Рогнак тяжело вздохнул, поднял веревку, ведущую вниз и неспешно, внимательно перебирая руками и ногами, спустился в подвал.

Темно, хоть глаз выколи. Даже два факела едва рассеивали вечную ночь, царившую внизу. Свет гас в клубах каменной пыли. Остро пахло металлом и камнем.

Рогнак глубоко вдохнул: почти, как в родных пещерах. Грохот кирок в крепких гномьих руках, треск поддающегося неиссякаемых силе и упорству камня. Глухой отзвук эха, доносящегося внизу.

Вновь показалась перемазанная физиономия Миро. Он ухмылялся, хоть пот оставил темные дорожки на висках, а волосы и борода слиплись в тонкие сосульки. Труд – это почетно.

- Добро! – выдохнул старик, силе которому могли позавидовать и некоторые молодцы. – Осталось всего ничего. Плита – фута три. Не более. Держится на трех опорах. Мы подкопались тут и там – еще чуть-чуть, и она осядет. Прям, как ровненький такой, замечательный пуск.

- Что-нибудь еще слышали?

- Снизу? Ничего. Тишина, дхар ее… Благослови ее предки – да-да. - Миро хохотнул.

Еще трое гномов яростно разбивали породу, ритмично поднимая и опуская кирки. Они оголились по пояс. Пот блестел на их могучих бугристых плечах, оставлял на грязных спинах темный рисунок, похожий на карту речной дельты.

- Хех, еще немного. Вот тут – поднажмите, ребятушки! – прилип ухом к плите Миро. Поднялся. Махнул рукой. – А ну хорош. Все разошлись!

Закинув орудия на плечи, тяжело, но удовлетворенно дышащие дварфы разошлись в сторону, освобождая кусок плота, образованного массивными плитами из серого базальта. Не центральную, а чуть в стороне, ближе к стене, терявшейся в темноте, основательно обдолбили по периметру, а углы вообще превратили в две глубокие ямины.

Миро встал на середину плита, примерился, притопнул. А после, взмахнув руками, прыгнул и тяжело опустился на ноги, присев в глубоком реверансе. Еще и еще. Пол отозвался глухим гулом. Посыпался за шиворот песок. Миро прыгнул еще раз.

Глухой рокот вырос до оглушительно треска. Ногами Рогнак почувствовал яростный грохот обрушавшихся камней. Плита дрогнула и немедленно пошла вниз, обрушиваясь всем своим весом. «Лишь бы не завалило проход», - подумал Рогнак.

Но нет. Миро свое дело знал. Опытный рудокоп и горнопроходчик, он все точно рассчитал. С грохотом обвала плита опустилась и встала наклонно, словно пандус, ведущий в цех плавильни.

При падении старый гном шлепнулся на задницу, соскользнул вниз. Тут же подобрался, вытащив из-за пояса метательный топорик. Но быстро расслабился.

- Ох, как полегчало-то! А проход-то здоровенный. – Он махнул своим.

Вслед за ним спустился Норманг и еще один гном. Даркар – всех своих Рогнак знал по именам. Меднобородый оглянулся.

- Еще.

Железнолобый подумал, что для разведки достаточно и двоих, но все равно кивнул. Наклонился к одному из гномов-рабочих.

- Зови Ракраса и Димо. Пойдут с этим… - он проглотил пытавшееся сорваться с языка слово, – станом. Миро!

- Че? – Старик, кряхтя, поднялся. Норманг покосился на него подозрительно, но ничего не сказал: в глазах его уже разгоралась пламя боевой ярости. А, значит, отключаются мозги.

- Будь настороже, - горячо зашептал Рогнак ему на ухо. – Если Норманг начнет чудить – успокой, как хочешь. Вас там пятеро будут. Думаю, скрутите. Если он не поднимется на поверхность, думаю, никто особенно не расстроится.

Миро покосился на него. И медленно, но уверенно кивнул.

- Не волнуйся, сотник. Мы справимся.

- Ну, - Рогнак похлопал Миро по плечу, – пусть вас ведут Предки!

- Предки, - Норманг поднял голову, внимательно посмотрел на Железнолобого, - всегда со мной. И с теми, кто за меня.

12.

Слова черного проклятья не надо вспоминать. Когда надо, они приходят сами, складываются в правильную формулу и уже ничто не может их остановить. Потому что слово цверга есть закон.

Вот только, когда шея сдавленно невидимой силой так, что и дышать удается-то с трудом, едва протискивая маленькие глотки воздуха в легкие, это уже не имеет значения. Тогда слова есть, но вот вырваться наружу не могут.

Ярость бурлила внутри, исправно впрыскивая в кровь адреналин порцию за порцией, но ни говорить, ни пошевелить руками и ногами Шмиттельварденгроу не мог. Его буквально расплющило по стене на высоте трех или четырех футов. Фозза повязали по рукам и ногами черные щупальца, росшие прямиком из пола, и крепостью не уступавшие, наверное, мифрильным цепям. Какая-то тварь из теней и праха, похожая на скелет ребенка, оседлала Джалада. Тот лишь едва стоял на четвереньках и тихо скулил, не в силах сбросить, казалось, бы не такую уж и тяжелую тварюку. Но, пожалуй, ему было хуже всего: демон, тело которого и вовсе невесомое на самом деле, высасывал душу. Все то немногое доброе и хорошее, что еще могло скрываться в душе мага-отступника.