Гном испытывал жгучий стыд: сложно признаваться даже самому себе, что кто-то лучше его. Но, объективно, Лардарнагдаррен был лучшим магом и прожил здесь два десятилетия: он знает каждый ход, каждую ловушку и успел привыкнуть к тому морю темной мощи, что наполняла подземелья Горгонада.

У него до сих не укладывалось в голове, что где-то еще сохранилась темная магия в таких количествах, где можно было черпать силу не из праха, а прямиком из глубин Бездны. Это пугало и, одновременно, возбуждало. Наверное, будь он на месте Хранителя, то с тем же фанатизмом служил фантомам прошлого.

Фантомы. Он до сих пор пытался убеждать себя, что все рассказы Лардарнагдаррена — это всего лишь бред воспаленного сознания, но разум утверждал совсем иное. Факты были против цверга.

- Что такое Проводник? - неожиданно раздался голос Джалада. - Я слышал это слово в вашем разговоре.

- Трудно сказать, - задумался цверг. - Это одновременно и живое существо, и врата, и источник, и сила. Некое порождение темной магии, вернее ее сути. В Горгонаде тонка грань между Эратией и Бездной. И Тьма проникает сквозь нее. А Проводник умеет накапливать ее. Короче, Проводник — почти неисчерпаемый источник чистой силы. И он связан с Горгонадцем. Не этим, - он махнул в сторону выхода из камеры, - а настоящим.

- Насколько далеко может воздействовать Проводник?

- Не очень, - покачал головой Шмиттельварденгроу. - На пределе — границы Горгонада. Наверное, поэтому Повелитель редко покидал его. Вернее, совсем не покидал.

- А если Повелитель не здесь, - продолжил джаффец — в глазах его разгорелось странное пламя, - то ему нужен новый источник. Что этим может служить?

- Не знаю, все, что может аккумулировать магическую энергию... - Он замолк, и потом со всего размаха хлопнул себя по лбу. Улыбка, холодная, хищная, растянула губы и обнажила заточенные зубы. - Проклятое оружие!

- Что?

- Вот кто все начал! Вот, кто стоял за похищением моей секиры! Не дхаров гоблин, а Повелитель! Вот, у кого стоит ее искать! Какой же я был дурак!..

- Причем здесь какая-то секира?

Шмиттельварденгроу ухмыльнулся.

- О, это занятная история. Клянусь демонами Бездны. Давным-давно, в руки цвергам попал странный камень. Камень, который мог накапливать энергию. Он был из металла, которого не существовало в Эратии. Что-то не из этого мира. Еще, когда у цвергов были цари, один из них, опасаясь силы камня, приказал его раздробить, а из частей выковать оружие. Невиданное и могущественное. Оружие героев и царей. Темных героев, оружие, созданное убивать бессмертных. Проклятые клинки. Один из них — секира — принадлежала мне. Последняя из созданных и, наверняка, самое могущественная из них.

Мечи. Топоры. Кинжалы. Если Горгонадец сумеет их всех собрать — он восстановит камень...

- … И создаст новый Проводник! - закончил Джалад. От возбуждения он зачастил дыханием – ноздри его раздувались, а глаза горели лихорадочным огнем.

- Осталось лишь узнать, кем теперь является Горгонадец, под какой личиной прячется, - закончил Шмиттельварденгроу.

Нет, он больше никогда не будет служить Темному Лорду, никогда не пойдет умирать за чужое счастье. Нет, он придет и возьмет то, что ему принадлежит. И пусть весь мир сгорит при этом — не имеет значения.

Цверг обернулся к хмурому огру.

- Фозз, ты с нами?

- Ты знаешь, капитан, - пророкотал гигант, - я всегда с тобой.

9.

Клинок легко пробил кожаную куртку и уперся в кольчугу, поддетую под нее. Из добротной гномьей стали, она была достаточно хороша, чтобы выдержать попадание арбалетной стрелы. Но удар был настолько силен – Язык вложил в него весь вес своего тела, подавшись вперед, - что лезвие вклинилось между звеньями и, изменив направление, рванулось вверх, задирая кольчугу. Наверняка, кончик ножа проник сквозь броню и оставил глубокую царапину, но этого явно было недостаточно, чтобы покончить с дварфом.

Язык навалился на него всем телом, обхватил предплечьем шею и вдавил нож еще глубже вместе с кольцами кольчуги, насаженными на клинок, в плоть. Рогнак мотнул головой, вбивая твердый затылок (едва ли его крепость уступала металлической пластине, заменявшей лоб) в орочью физиономию. Язык булькнул кровью из расквашенного носа, но хватки не ослабил.

Норманг развернулся, на ходу выхватив метательный топорик. Хамок, взбив ногой облако пыли, отступил назад, а к дварфу рвануло сразу двое орков.

Рогнак вцепился в запястье орка - по-бычьи напряглась пережатая шея – и медленно, но верно начал разрывать хватку. Язык зашипел, из рассаженных губ и сломанного носа обильно потекла черная кровь, но бороться с дварфом было все равно, что бодаться с тягловым тарквинием. Орк резко подался вперед, оторвался от земли, и руки гнома выпрямились сработавшей пружиной, отшвырнув зеленокожего.

В воздухе сверкнуло что-то, очень похожее на серебристую бабочку, и орк, разодетый в ржавые доспехи с чужого плеча, споткнулся на ровном месте и рухнул, словно подкошенный. Изо лба диковинным наростом торчала рукоять из полированного дуба с кожаной петлей на конце – узкое лезвие погрузилось в мозг так глубоко, что полностью скрылось в расколотом черепе. Второго орка Норманг встретил яростным ревом и коротким мечом. Вместо того, чтобы отбить широкой гардой массивный топор, опускавшийся ему на голову, Меднобородый пропустил его мимо себя, чуть повернув корпус, почти обнял покачнувшегося в неверном движении орка и пробил ему череп острейшим трехгранным клинком. Гном отшвырнул обмякшее тело и меч, руки его скользнули за спину и в воздух взлетело широкое лезвие полумесяцем.

Освященный топор воина-жреца Стангарона с «бородатыми» рунами на рукояти из железного дерева был страшным оружием. Согласно древнему своду чести станов он не мог вернуться в чехол, пока лезвие – улыбка предка – не омоется вражеской кровью.

Ритмично взмахивая топором, Норманг Меднобородый с безумной ухмылкой берсеркера на лице шагнул к ревущей толпе орков.

Язык перекатился, увернувшись от острой бритвы Рогнакового меча. Вскочил на ноги – мелькнул огромный искривленный клинок хопеша. Язык управлялся с ним с изрядным искусством. Хопеш, очертив смутной спиралью фигуру орка, встретил в стремительном падающем ударе топор Норманга.

Рукоять чуть не вырвало из рук. Крякнув, гном потянул топор вверх, отшвыривая орка.

Рядом со своим командиром встал Рогнак. Шрам, окамлявший металлический лоб, воспалился, а в одной руке трун сжимал арбалет, а второй – метательный топор. Рогнак, прищурившись, навел арбалет на Языка.

Орк мгновенно разорвал дистанцию, но все равно не успевал. Щелкнула тетива из крученой железной проволоки. Наверняка, предателю оставалось жить недолго. Но он выжил. С удивительной скоростью настоящего мастера в обращении со своим страшным оружием он взмахнул хопешом. Диковинный меч описал полукруг, и стрела, взвизгнув, отрикошетила в сторону, кувыркаясь в воздухе. Согнувшись, Язык скрылся за спинами рядовых орков вслед за Хамоком.

Воздев хопеш, он задрал голову к небу.

- Ур-ур ! – вырвалось полурычание-полупризыв из его глотки.

Руины тут же наполнились ревом и воинственными криками. Из-за разрушенных стен, поваленных колонн показались орки и шаграты. Рогнак, не разделяя боевой ярости Норманга, оглянулся. Они возглавляли клин из гномов, вытянувшийся в сторону орков Языка. Их фланги были слишком вытянуты и тонки: зеленокожие дикари, навалившись со всех сторон, легко бы смяли их чистым весом. Даже без особого воинского искусства – один шаграт весил больше двух гномов. Хотя не такие уж они были и дикари – ловушка была продумана на славу.

- Назад! Стройся «каменным ежом», - выкрикнул Железнолобый, описав в воздухе круг метательным топориком.

Норманг в это время расшвырял орков, наседавших на него. Причем сделал это с такой яростью, что остальные в испуге отступили, когда он с обезумевшим взглядом шагнул к ним. Стоило признать: окровавленный, с оскаленными зубами, с распущенной бородой он смотрелся страшно. Но этот страх вскоре мог обернуться против него и остальных гномов.