– Здравствуй, Снегирёв, – сказал шеф, отрываясь от монитора, – садись. Тетрадь для записи моих указаний в кои-то веки не забыл, вижу, плюс тебе. Ладно.

Он секунду помолчал, склонил голову и вдруг стал похож на Анатолия Папанова в роли Городничего.

– Я пригласил вас, господин подполковник с тем, чтобы сообщить пренеприятное известие…

– Откуда на этот раз? – перебил его я. – С Лубянки или…

– Вот если бы ты не перебивал старших, а имел терпение дослушать до конца, то узнал бы, что к нам едет не ревизор, не комиссия по проверке режима секретности и даже не пожарная инспекция.

– А кто тогда? Бригада из Лэнгли по обмену опытом?

– Кто-кто… Мэр в пальто! Но вообще, ты почти угадал. Только не из Штатов, а из Франции, и не к нам, а к тебе лично.

Вот тут я по-настоящему удивился:

– Ко мне?! А почему ко мне? Чего я такого сделал-то?

Шеф ухмыльнулся.

– Кто из нас доктор физматнаук?

– Вы. Ну, и я тоже…

– Не нукай на генерала! Совсем страх потеряли! Распустил я вас! Вот устрою строевые занятия! Час… Не-е-ет, два часа на плацу! Узнаете у меня, что такое воинская дисциплина!

– Не надо на плацу, – сказал я, – да у нас и плаца-то никакого нет. И формы приличной тоже нет. А маршировать в джинсах и кроссовках – только вероятного противника пугать. Они как фото со спутника увидят, так ластами и щёлкнут от ужаса. Ну, какие из нас строевики?

Эпическая проверка, которая завершилась стрельбами, началась со строевого смотра. Объяснить проверяющим, что в форме мы не ходим, было невозможно. На беду в состав комиссии включили какого-то мотострельца в высоком воинском звании «майор», а у «красных» в крови, что любая проверка начинается со строевого смотра и завершается боевыми стрельбами. Памятуя древний анекдот, проще было этот смотр провести, чем объяснить, что проводить его не надо.

Форму собирали по всей конторе по принципу «на кого что налезет», и в результате в коридоре выстроилось войско, которое даже потешным назвать было нельзя. Маленький майор, похожий на оловянного солдатика, от такого вопиющего зрелища сперва зажмурился, потряс головой, но преодолел себя и, как положено, строевым шагом подошёл к первому проверяемому. Тот молодцевато протянул удостоверение личности и тихо доложил своё воинское звание, фамилию и должность. Громко он говорить не мог, поскольку сумел застегнуть китель, только до отказа втянув живот, и боялся, что на выдохе от кителя начнут отлетать пуговицы.

– Почему нет орденских планок? – спросил майор.

– Родина не удостоила! – с тихим трагизмом ответствовал проверяемый, который просто забыл их нацепить.

Шедший рядом с пехотинцем Канарейкин хрюкнул.

Майор переходил от одного офицера к другому и не успевал переворачивать страницы блокнота – вопиющие недостатки были у каждого.

Наконец, проверка дошла до моего отдела.

– Что это у вас за обувь? – с отчаянием вопросил «красный», указывая авторучкой на гражданские сапожки Эдика Жеребцова.

– Ортопедические, товарищ майор! – преданно глядя на него, доложил Эдик.

Генерал побагровел и ушёл к себе в кабинет.

Интересно, что результаты строевого смотра нам так и не довели. Не знаю уж, сколько литров коньяка пришлось влить в комиссию шефу, но больше нас не проверяли.

Ту легендарную проверку шеф, конечно, не забыл, поэтому отмахнулся:

– Сам знаю.

И, секунду подумав, сварливо добавил:

– Но вообще-то, держать в тонусе подчинённых педагогически верно. Для этого ещё химдым хорош, жаль, нам противогазы не положены, а то бы вы у меня побегали по набережной, мерно помахивая хоботками.

– …и встретились бы в Кащенко, – в тон ему продолжил я.

Генерал хихикнул.

– Ладно, это всё лирика, а суровая правда жизни состоит в том, что тобой заинтересовались во Франции, – сказал он.

Я вытащил глаза.

– В… в каком качестве?!

– Ну, как в каком? Будешь сниматься в совместном российско-французском порнофильме.

Я промолчал. Иногда на шефа находили приступы здорового армейского юмора, которые нужно было просто переждать.

Увидев, что я шутить не расположен, шеф тоже посерьёзнел и решил перейти к делу.

– В общем, так, – сказал он, – сам я об этом знаю немного, но ясно, что команда исходит с самого верха, с самого что ни на есть высокого верха.

При этом шеф многозначительно указал на красочный плакат Росвооружения, на котором девица в кольчуге на голое и весьма рельефное тело восседала на бронемеханизме неизвестной модели.

– Как я понял, французские жулики вроде наших чёрных археологов где-то в отрогах Пиренеев занимались поисками сокровищ альбигойцев. Википедия учит, что эти самые альбигойцы или катары, которых католики загнали в замок Монсегюр и собирались устроить им аутодафе, по легенде каким-то чудом вынесли из осаждённого замка свои сокровища, богослужебные книги и магические артефакты и спрятали их. Да так хорошо, что ищут их уже восемьсот лет, а найти не могут. Ну вот, эти жулики стали копаться в горных пещерах, а местные жители вызвали полицию. Жуликов, ясное дело арестовали, при этом оказалось, что дуракам всё-таки повезло. Впервые за восемьсот лет они нашли хоть что-то ценное, но не золото, которое, надо полагать, и искали, а старинный манускрипт.

Археологи и историки страшно возбудились, потому что, видишь ли, после катаров почти никаких письменных источников не осталось – ни летописей, ни переписки, ни еретических Евангелий – ничего, инквизиция поработала на славу. А тут – целая книга! Сенсация! Манускрипт попытались прочесть, но не поняли ни единого слова. Мало того, что южане пользовались языком ок, отсюда, собственно, и происходит название местности – Лангедок,[1] а в основу современного французского лёг язык северян д’ойль, так книга оказалась ещё и зашифрованной! Тогда обратились к нашим французским коллегам, но и они развели руками. И вот тут кто-то из них вспомнил про твою статью о новых методах дешифровки, ну, и закрутилось… Как ты знаешь, у нас сейчас с Францией в очередной раз политический медовый месяц, на встрече в верхах их президент попросил нашего, ну, а тот, понятное дело, сказал: «Конечно!»

В общем так. Для французов расшифровка этой книги – вроде как вопрос национального престижа, и если мы им поможем это сделать, сам понимаешь, наберём вистов. Завтра в Москву с копией манускрипта прилетает француженка, специалист по средневековым ересям, ты поступаешь в её распоряжение. Вот, – шеф протянул мне конверт, – здесь все необходимые документы. Там же банковская карта. Денег много. Встретишь её в аэропорту, поселишь в гостинице, и работайте. Думаю, твои алгоритмы должны сработать. «Забьём Мике баки!» – процитировал эрудированный шеф.

– Но я же по-французски знаю всего несколько слов, да и те… гм… Как я с ней общаться-то буду?

– А в бумагах сказано, что она свободно говорит по-русски.

– Надо же… А фотографии там нет? – с надеждой спросил я.

– Фотографии нет, только имя и фамилия, – шеф заглянул в папку, – какая-то Ольга Юрьевская. Из эмигрантов, поди, поэтому и русский знает. Завтра встретишь – сам увидишь. Но вообще-то, особо не надейся. Француженки – они в целом того… не того. Вот польки… – затуманился шеф, – так что оперативное решение примешь на месте. Ты ведь разведённый?

– Так точно.

– Вот и хорошо, то есть что это я, никуда не годится! В общем, слава Будде, твоё аморальное поведение мне разбирать не придётся. Имеешь полное право налево. Ещё вопросы?

– Никак нет.

– Вот и хорошо. Иди, выполняй. С завтрашнего дня ты в местной командировке. Будут проблемы – звони. Деньги особо не транжирь, но и не жадничай. Кончатся – бросим на карту ещё, так мне командование сказало. Французы дают карт-бланш. Ну, а если есть возможность, чего не попользоваться? Желаю удачи.

Вернувшись в свой отдел, я молча уселся за стол, вытряхнул документы из конверта и стал их перебирать. Та-ак… Visa Platinum на моё имя. Ничего себе… Бланк командировочного удостоверения, предписание на выполнения задания со стандартной формулировкой «Выполнение приказаний командования». А это что? Письмо на французском, к нему аккуратно прикреплён листок с переводом. Однако… «Президент Французской республики…» Уровень! И что же мне пишет господин президент? Оказалось, ничего нового. Ясное дело, Канарейкин уже успел заглянуть в конверт и пересказал содержание письма своими словами. Больше в конверте ничего не было, кроме визитной карточки мадам Ольги Юрьевской опять-таки на французском языке. Карточка как карточка, обычная, без выкрутасов. Служебного адреса, что характерно, на карточке нет, только мобильный телефон, электронка и Скайп. На обратной стороне карточки от руки написаны какие-то цифры. Я предположил, что это номер рейса, который мне предстоит встречать, и время прибытия. Яндекс подтвердил догадку: борт «Эр Франс» из Марселя. А куда мадам прибывает? О, в «Шарик»! Первая удача.