— Где она? — спросил Перри.

Тишина.

— Скажите Челси, что я ищу ее, — сказал Перри. — Скажите, что я хочу ей помочь.

Он все еще чувствовал какую-то неопределенность, нечеткость, хотя слышал личинок очень хорошо. Но только их. Кроме них — больше никого. Может быть, ему удастся выйти через них на девчонку. Они были словно антенны в какой-то большой сети, которой, скорее всего, управляла именно Челси…

ЭТО КОЛОМБО, УБЕЙ ЕГО, УБЕЙ…

— Дью, они хотят, чтобы я тебя убил, — сказал Перри. — Почему бы тебе не поприветствовать их?

— Меня зовут Дью Филлипс. У меня есть полномочия действовать от имени президента Соединенных Штатов Америки. Прекратите враждебные действия, и мы сможем провести переговоры. Ты этого хочешь?

Личинки вдруг перестали пялиться на Перри и дружно переключились на Дью.

УБЕЙ ЕГО.

— Что они тебе говорили?

— Все еще хотят, чтобы я тебя убил, — сказал Доуси. — Боюсь, запас слов у них довольно ограничен.

Дью кивнул.

— Во-первых, ублюдки, вы — самое мерзкое дерьмо, которое я когда-либо видел в жизни, — начал он хриплым и решительным голосом. — Не знаю, можете ли вы мыслить самостоятельно, но мое терпение уже вышло. Даю вам последний шанс… что вам нужно?

МЫ ХОТИМ УБИТЬ ВАС. МЫ ХОТИМ ВСЕХ УБИТЬ. УБЕЙ КОЛОМБО, УБЕЙ ЕГО СЕЙЧАС ЖЕ!

— Тот же бред? — спросил Дью.

Доуси кивнул.

— Прикончи одного из них, — сказал агент.

Перри с недоумением повернулся к нему.

— Что?!

— Ты не ослышался. Стреляй в одну из этих тварей.

НЕТ! СТРЕЛЯЙ В НЕГО, СТРЕЛЯЙ В СЕБЯ. ДАВАЙ ЖЕ, СКОРЕЕ!

— Перри, тебе нужно показать, кто здесь хозяин, — спокойно посоветовал Дью. — Надо как-то призвать их… к порядку. К дисциплине.

Да, да. Дисциплина. Они уже вдоволь над ним поиздевались. Но теперь настала его очередь позабавиться.

Перри медленно поднял пистолет. Он заметил, что рука больше не дрожит.

НЕТНЕТНЕТНЕТ…

Он опустошил всю обойму в личинку в среднем контейнере. Пули пробили толстое стекло, проделав в нем охваченные паутиной отверстия, и раскромсали пластилиновое туловище личинки. Семь пуль 45-го калибра, и все легли точно в цель. Существо немного подергалось посреди фиолетовых брызг, потом резко замерло.

Перри ощутил мощный выплеск адреналина в груди и резкие покалывания в пальцах рук и ног. Он почувствовал себя, как несокрушимый квотербек на футбольном поле. Который сокрушит любого, но не даст прорваться в зачетную зону. О боже, как это приятно!

Две оставшиеся в живых личинки заметались от страха в стеклянных контейнерах, но деваться было некуда. Они бились о стеклянные стенки и тряслись так сильно, что порой было трудно уследить за юркими щупальцами.

— Ну, о чем задумался, парень? — спросил Филлипс. — Как себя чувствуешь?

— Вспомнил свой первый сезон в футбольной лиге, — рассказал Доуси. — Я тогда во время одного из матчей исподтишка свалил самого Томми Пиллсона, а сам воспользовался этим и забил. Судьи не заметили нарушения. Весь стадион меня освистывал. У Пиллсона выявили сотрясение мозга. Из-за меня он досрочно завершил тот сезон. Этот эпизод много раз крутили по телику. Один из спортивных телерепортеров заявил, что я — воплощение низости. На всю страну, понимаешь? Однако те ощущения — ничто по сравнению с нынешними.

Дью улыбнулся и кивнул.

— Теперь, наконец, ты все понимаешь. Ничего, пусть обмозгуют, что сейчас произошло. — Он кивнул в сторону оставшихся двух личинок. — А позже мы вернемся и посмотрим, удастся ли чего-нибудь от них добиться.

— Может быть, еще одного прикончить?

Дью усмехнулся и покачал головой.

— А ты, я смотрю, увлекся. Мечтать не вредно. Но мне кажется, для начала вполне достаточно. Ты уже и так существенно продвинулся вперед. Пошли, теперь нужно немного выпить.

Маргарет посмотрела на плоский монитор, установленный на стене в тесной секционной. На экран были выведены картинки с двух микроскопов: справа порошок, взятый из гнойного волдыря на теле Джона Доу, а слева — образец ткани с руки патрульного Санчеса.

— О боже! — не выдержал Дэн. — Здесь у кого хочешь крыша поедет…

В образце, взятом у патрульного, наблюдалось движение, подобное тому, что она уже видела в почерневшей ране на лице Бетти Джуэлл. Как раз перед тем, как девчонка смертельно ранила Эймоса. Это было похоже на ползающую нервную клетку. Кто знал, сколько такого добра теперь в организме Санчеса? И все эти твари ползут к его мозгу. Может быть, уже доползли…

Пробы из волдырей Джона Доу выглядели аналогично, но имели одно существенное отличие. Если ползающая нервная клетка была гибкой и обтекаемой, то пыльца Джона Доу выглядела рыхлой и… ворсистой. Она двигалась только тогда, когда оседала на чем-то, потом как-то неуклюже застывала, что говорило о внутренней жесткости.

Под микроскопом Маргарет разглядела причину этой «ворсистости»: из жестких дендритов торчали сотни крошечных волосков. Это напомнило Маргарет о пушистых семенах одуванчиков.

— Вот как распространяется зараза, — вздохнув, сказала она. — Переносится воздушными потоками, а потом оседает на каком-нибудь подвернувшемся организме. Цепляется за него.

— После этого оно проникает внутрь, — добавил Дэн. — Очутившись под кожей, семя превращается в ползуна — такого, как слева. Господи, каков же у них диапазон распространения?

Маргарет не хотелось даже задумываться над этим, но ответ она уже знала.

— Зависит от воздушных течений и ветров, — сказала она. Подумать только: достаточно лишь хорошего ветерка, и локальная инфекция может запросто перерасти в широкомасштабную пандемию…

Жаль, что рядом нет Эймоса. Он ведь был как раз паразитологом. И быстро оценил бы диапазон распространения и механизм заражения. Однако Ханта не вернуть, причем именно из-за тех тварей, которых она сейчас наблюдает на экране.

— Теперь займемся тестами, — сказала она. — Передай сюда все образцы.

Дэн подошел к настенному экрану и нажал несколько клавиш. Картинка тут же сменилась: на экране появилось двадцать пять небольших иконок-изображений, превратив его в своеобразную шахматную доску.

Эти клетки воображаемой шахматной доски обозначали двадцать пять возможных способов уничтожения ползунов. Теперь можно было попробовать их одновременно на ползунах и семенах «одуванчиков».

Непоправимый вред цитоскелетным структурам могли нанести едкие среды, высокая температура, холод, антибиотики, собственные лейкоциты Санчеса и еще шесть видов других химических веществ.

Среди двадцати пяти вариантов наверняка был и тот, с помощью которого можно было спасти патрульного Санчеса и тем самым отыскать ключ к победе над инфекцией в целом.

Должен быть…

— Ладно, — сказала Маргарет. — Давай теперь выясним, чем можно прикончить маленьких ублюдков.

Чарльз Огден стоял возле маленького телевизора в «Виннебаго» и смотрел новости. С каждым словом диктора он злился все сильнее. И с каждым словом в нем крепло желание расправиться с врагами Бога. Эх, если бы он только приехал раньше! Он ни за что не допустил бы, чтобы Дженкинс так рисковал во время своей пешей прогулки в «Макдоналдс». Прогулки, ставшей для него последней.

— Вот запись, сделанная сегодня утром, — объявил диктор. — Полицейские обследовали два трупа, обнаруженные на Орлинс-стрит. По неподтвержденным сведениям, на одном из тел найдены плотоядные бактерии, которые уже ранее были обнаружены в нескольких местах в Мичигане, в том числе в Гэйлорде, где стали причиной по крайней мере двух смертельных случаев. Служба национальной безопасности повысила уровень тревоги до оранжевого, хотя, по их словам, никаких признаков причастности к этому международных террористов нет. В районе Детройта до сих пор действует полетный карантин, и как только он будет снят, мы начнем свои традиционные воздушные репортажи.

Огден отключил звук. На экране была видна часть Орлинс-стрит, множество полицейских, белые фургоны Центра контроля заболеваний и… два трейлера.