Обычная мышечная клетка человеческого организма сама по себе бесполезна. Однако множество ячеек, действующих в унисон, совершают сложное движение. Мышечные волокна следуют той же логике: целое больше и сильнее, чем сумма отдельных составляющих. Когда скопления прядей достигают определенного размера, приблизительно пятисот микронов в ширину, сигналы «Я здесь» отключаются.

Микрон — одна миллионная метра. Пятьсот микрон — пять десятитысячных метра, или около одной двухсотой дюйма. Чертовски мелкая штука, но кое-что все-таки можно разглядеть даже невооруженным глазом.

Если бы можно было заглянуть в организмы Челси Джуэлл, Дональда Джуэлла и Бетти Джуэлл, то вы заметили бы кое-какие нарушения — нечто очень похожее на нервную клетку. На одном конце длинный и тонкий аксон. На другом — множественные отростки-дендриты, ветвящиеся, словно притоки полноводной реки.

Но в здоровой системе дендриты не цепляются за другие нервные клетки, мышечные волокна и, конечно же, никуда не тянутся.

То есть обычные нервные клетки не вьются.

Ползучие микроорганизмы создали очень простую навигационную систему, основанную на причинении боли. Это была практическая, а не садистская стратегия: человеческое тело запрограммировано таким образом, чтобы придавать болевым ощущениям наиболее высокий приоритет. Ветвящиеся дендриты ползучих клеток смыкались с аксонами, затем выделяли вещество, которое имитировало обычные болевые сигналы. Отдельные нервы — центробежные нейроны, то есть передающие команды от мозга к остальной части организма, — игнорировали этот сигнал. Также именуемые двигательными нейронами, они дают мозгу возможность выполнять свои функции, управлять мышечными реакциями и деятельностью организма в целом. А вот центростремительные нервы не проигнорировали вышеупомянутые болевые сигналы, а вместо этого точно скопировали их и передали в головной мозг.

Как только ползучие клетки обнаружили центростремительные нервные цепочки, они ухватились за них, потянули и начали движение. Через каждые три или четыре нерва они снова излучали сигнал боли, измеряли результаты и продолжали двигаться.

Конечной целью этого движения был головной мозг…

Ветер разносил пушистый снег во всех направлениях. Снежинки попадали в глаза Челси и щекотали нос.

Ей было нехорошо. Она чувствовала недомогание, и на руках возникли какие-то припухлости. Правда, не было ни зуда, ни боли. Когда Дональд с дочерью садились в машину, она держала папу за руку. Бетти взяла влажную салфетку и высморкалась, потом откинула голову на подголовник сиденья и закрыла глаза. Она тоже чувствовала себя не очень…

Дядя Донни захлопнул дверцу водителя и опустил стекло. Он с трудом откашлялся, потом высунул руку из окошка и помахал Бобби. Когда Донни разговаривал, дыхание его было прерывистым и тяжелым.

— Спасибо, братец, что принял нас, — поблагодарил он папу. — И спасибо за подарки.

— Да ладно, не стоит, — отмахнулся тот. — Лучше скажи, что за заразу ты нам привез из своего Питтсбурга? Я боюсь даже жать руку, которой ты закрывал рот при кашле…

Глаза Дональда сузились.

— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?

Челси даже отступила на шаг от машины. Посмотрев на его перекошенное лицо, она испугалась.

— Да я хотел всего лишь подразнить тебя, — усмехнулся папа. — Расслабься, братец.

Дядя Донни несколько секунд не сводил с брата пристального взгляда, потом его лицо смягчилось. Он заморгал, как будто только что проснулся.

— Прости, — проговорил он. — Наверное… я действительно не то принял.

— Ты про таблетки? — спросил папа.

Дональд кивнул.

— Да. Я выпил их. Думал, поможет.

— Ладно, все хорошо, не бери в голову, — сказал папа. — Мы тоже как-нибудь выберемся к тебе в Питтсбург.

Глаза Донни снова сузились, затем снова широко раскрылись. Он лишь покачал головой.

Мама вышла вперед и наклонилась к окну, чтобы обнять гостя.

— Будь осторожен на дороге, — сказала она. — Говорят, снежная буря может перерасти в ледяной дождь. На дорогах полно машин из южных штатов, так что движение будет просто ужасное. За рулем много пьяных, так что будь начеку.

Кэндис отошла от окошка. Дональд в ответ улыбнулся и кивнул.

Мама обошла автомобиль, чтобы попрощаться с Бетти. Дядя повернул голову направо и посмотрел на Челси. Он помахал ей рукой.

— Подойди сюда, куколка, — позвал он. — Попрощайся со мной.

Челси отшатнулась. Почему Донни хочет до нее дотронуться? Он хочет что-то ей сделать?

— Милая, — произнес папа, — скажи «пока» своему дяде.

Дональд улыбнулся. Челси несколько раз моргнула. Это же близкий человек, почему она стала его бояться? Он ведь ее любит. Отпустив руку отца, Челси подошла к дверце автомобиля. Встав на цыпочки, она чмокнула дядю Донни в щеку.

— До скорого.

— Ты ведь будешь умницей?

Челси кивнула. Он показался ей… каким-то другим. И папа тоже. И двоюродная сестра Бетти. Единственная, кто осталась прежней, такой, как раньше, была мама. Почему?! Может быть, Челси вовсе не нужно бояться дядю Донни. Может быть, ей следовало опасаться маму. Ведь в руках у мамы она часто видит ненавистную ложку-лупилку…

Нагнувшись вперед, Челси прошептала на ухо гостю:

— Когда мы приедем, ты отведешь меня проколоть уши?

Гость рассмеялся, потом прижался к ее щеке.

— Боюсь, это должен решить твой папа.

Челси нравилось, как улыбался дядя. Он делал это точно так же, как ее папа.

Он был очень похож на папу. Челси хотелось, чтобы он приезжал к ним почаще. С ним было весело. И всегда можно было вместе посмотреть баскетбол…

Лицо Дональда снова сморщилось. Он мягко отодвинул племянницу, затем снова закашлял, причем так тяжело, что головой едва не стукнулся о руль. Откашлявшись, он откинулся назад и попытался выдавить на лице улыбку. Потом помахал перед лицом ладонью, словно веером.

— Ждем вас в гости. Надеюсь, мы не ударим лицом в грязь, — хрипло проговорил дядя Донни, обращаясь к папе. — Постараемся вернуться домой до того, как окончательно разболеемся. У меня такое ощущение, что я все-таки подхватил простуду.

— Если в дороге почувствуешь себя неважно, лучше переночуй где-нибудь в мотеле, — посоветовала мама. — Не будь таким же несносным и упрямым придурком, как твой брат.

— Кэндис, что ты говоришь! — нахмурился супруг.

Челси знала, что папа наверняка сейчас тычет в нее пальцем, хотя и не видела его. Он всегда так делал, когда мама сквернословила.

— Ах да. Прости, — спохватилась мать. — Ну, ладно, ребята! Поезжайте и будьте осторожны в пути!

Дядя Донни поднял стекло и завел двигатель. Когда Дональд и Бетти уехали, Челси потрогала небольшие волдыри на руках.

Мама опустилась перед ней на колени.

— Милая, что с тобой?

Что она хотела этим сказать? Может быть, и ничего. Всего лишь пыталась позаботиться о ней. Челси покачала головой.

— Хорошо, девочка, — мягким голосом проговорила мама. — Здесь довольно холодно. Давай-ка вернемся в дом и будем готовиться ко сну.

— Мне тоже нужно отдохнуть, — сказал папа. — А то я чувствую себя каким-то разбитым. Ляжем спать.

Семейство Джуэллов удалилось в дом.

Дью Филлипс постучал в комнату Перри.

— Входи. Открыто.

Дью вошел и захлопнул за собой дверь. Вид у футболиста был устрашающий. Посреди светлой копны волос зияла запекшаяся черно-красная рана. Другая такая же рана была ниже, на лбу; она проходила над левым глазом и спускалась почти до середины носа. Губы ужасно распухли. Левый глаз затек и стал красным.

Доуси сидел на голом матраце, опираясь локтями о бедра и низко свесив голову. В руке он держал полупустую бутылку виски «Уйалд Теки Америкэн Спирит».

— Вот дьявольщина! — воскликнул раздосадованный Дью. — Где ты раздобыл это пойло?

— У тебя свои суточные, у меня — свои, — ответил Перри. — В багажнике «Мустанга» у меня была еще одна бутылка, да жаль, разбилась.