На местных полицейских почти всегда можно было рассчитывать. Несмотря на грызню по поводу того, кто за что отвечает и кто кому подчиняется, полицейские удачно вписывались в игру властей и не просили за это никакой награды. Если вы скажете представителям городской полиции, окружной или даже полиции штата, что где-то что-то случилось — то, о чем вы не можете говорить открыто, что все серьезно, но уже закончилось и никто не пострадал… В девяноста девяти процентах случаев они пропустят это мимо ушей и ничего не предпримут. А как быть с тем «одним из сотни» исправным служакой, который не может безучастно взирать на происходящее? На этот случай у него есть начальство, а оно, в отличие от своего подчиненного, готово сотрудничать и, если нужно, окажет на парня давление, чтобы тот все-таки помалкивал. Иногда не получалось. Тогда Дью Филлипс делал последнее предупреждение и лично беседовал с наглецом, не желавшим играть по общим правилам. Он говорил незадачливому парню, что вся жизнь его очень быстро может превратиться в кучу дерьма, что против него запросто сфабрикуют какое-нибудь обвинение, и он так сильно подмочит свою репутацию, что едва ли вообще сможет продолжить службу в правоохранительных органах.

Если и это не срабатывало, Дью просто передавал проблему в руки Мюррея, а сам умывал руки. Потом проблему решал Мюррей Лонгуорт. Как он это делал, Филлипсу было все равно.

На сей раз, однако, у Дью не возникло никаких проблем. Сообщения о происках внутренних террористов, молниеносных действиях войск, о перестрелке и мощном взрыве бомбы в Маринеску, конечно, привлекли определенное внимание общественности. Но большого шума все-таки не возникло. Не то чтобы публику не тронула грустная история о том, как Тадеуш Макмиллан сошел с ума и прикончил жену, дочь и малолетнего сына. Трагедия есть трагедия. Очень досадно, что он устроил у себя в доме лабораторию по производству метамфетамина, но это как раз и объясняло появление там людей с оружием в защитных биокостюмах, а заодно и наличие двух странных трейлеров на дороге перед домом. Это также объясняло отсутствие Тэда-младшего и грудного ребенка. Приведен в действие план защиты свидетелей. Ненадолго — лишь на то короткое время, пока агенты ФБР работали над делом о подпольной лаборатории. Мальчики были в безопасности, хотя никто не мог толком сказать, когда они вернутся в город. И вернутся ли вообще. Кажется, их бабушка (по линии жены) проживала в штате Вашингтон, и мальчиков, в конечном счете, собирались перевезти к ней. Местные средства массовой информации поверили в легенду этой истории. «НАКАЧАННЫЙ НАРКОТИКАМИ ОТЕЦ-ПСИХОПАТ УБИЛ СВОЮ СЕМЬЮ» — такой заголовок наверняка будет красоваться в газетах несколько дней. Глидден настолько маленький городок, что у него даже нет собственной газеты. Скоро все должно утихнуть. Это ведь Америка. Здесь регулярно происходят убийства. Но такова жизнь.

Поэтому Дью Филлипс пребывал в довольно благодушном настроении, что вполне ожидаемо для человека, который участвует в борьбе с необычной паразитной инвазией. Он помог уничтожить четвертые врата. На нем теперь сухая одежда. Он снова согрелся. СМИ и местная полиция пошли им навстречу. Он уже сыт, но служащие продолжали нести термосы с кофе и коробки с пончиками из «Лачуги Боба».

Голова шла кругом — вплоть до того момента, когда открылась дверь и внутрь вошел Перри Доуси.

Все четверо разом повернули головы и уставились на него. Рука Милнера инстинктивно потянулась к пистолету. Баумгартнер вцепился в спинку деревянного стула. Эймос так и застыл на месте, не дожевав шоколадный пончик с орехами.

— Дью, мне нужно с тобой поговорить, — сказал Перри. — Прямо сейчас.

— Говори.

— Убери отсюда этих педиков, — буркнул гигант.

— Лично я был бы счастлив убраться отсюда, — сказал Эймос. — Только, пожалуйста, освободите… дверной проем, и я уйду немедленно.

Доуси отошел в сторону. Эймос вылетел из комнаты, словно спринтер мирового класса.

— Парень, — ответил Дью. — Если у тебя есть что сказать, скажи, не стесняйся. Эти люди — часть моей команды.

— Чертовы лакеи, — выругался Перри. — Не заставляй меня снова надрать им задницы, старина.

Дью Филлипс кивнул. Доуси прав, подобного дерьма с него достаточно.

— Милнер, Баумгартнер, — скомандовал Дью. — Сходите прогуляйтесь.

Клод Баумгартнер с сомнением покачал головой и взглянул на Дью. Милнер по-прежнему не сводил с Перри глаз и сжимал рукоятку пистолета.

— Сэр, — проговорил Баумгартнер, и на его носу сверкнула металлическая пластинка, — думаю, нам все же следует остаться здесь.

— Я же сказал: прогуляйтесь, — повторил Дью.

— Сэр, — проговорил Клод. — Хм… Вы ведь останетесь наедине с Перри. Может быть…

— Пошли отсюда, мальчики, — приказал Дью. — Выметайтесь. У меня личный разговор с гражданином Доуси.

Баумгартнер нехотя поднялся со стула. Он вышел, похлопав Милнера по спине. Агент последовал за ним. Пока он выходил из комнаты, не спускал глаз с Перри и сжимал рукоятку пистолета.

Доуси закрыл за ними дверь.

— Послушай, Дью, там что-то происходит, — многозначительно сообщил он.

— Через секунду мы это исправим, — ответил Филлипс. — Но для начала нужно разобраться с одним неприятным пунктом повестки дня.

— Дью, ты не понимаешь…

— Что, эти твари строят новые врата?

Перри задумался на секунду, затем покачал головой.

— Ты слышишь новые голоса?

Тот снова задумался.

— Отчасти. Да, какие-то голоса, но я не могу разобрать слов.

— Никаких слов, — повторил Дью. — То есть ты уверен, что они не говорят о вратах?

Доуси кивнул.

— Хорошо, — сказал Филлипс. — Тогда давай отложим это на несколько минут и обратимся к более насущной теме.

— Но я…

— Закрой-ка рот, гребаный недоумок!

Перри посмотрел ему в глаза, затем улыбнулся.

— Понимаю, — медленно проговорил он. — Мы, видимо, собираемся прослушать лекцию о моем поведении? Но, знаешь, я что-то не в настроении выслушивать нотации…

— Правильно, — кивнул Дью. — Только мне глубоко наплевать на твое настроение, Доуси. Твоим дерьмом я уже сыт по горло. Отныне будешь действовать с нами сообща, уяснил?

Перри наклонился вперед и положил руки на деревянный стол.

— Я позову тебя, когда ты мне понадобишься, не раньше, — прищурившись, заметил он. — Я не могу командовать кучей армейских задниц с оружием и вертолетами. Ты можешь. А в остальном твои услуги, в общем-то, не нужны, поэтому постарайся быть умницей и делать то, что я тебе говорю.

Дью чувствовал, что самообладание потихоньку покидает его. Оно куда-то уходит — в самый дальний уголок мозга. И сможет ли он теперь вообще его обрести — неизвестно. Как неизвестно и то, выйдет ли он отсюда живым…

— Скажи-ка мне, — нахмурился Доуси. — Я что-то не вижу на улице новенького «Мустанга». Почему задержка?

— Ты просто ублюдочный пацан в теле взрослого парня, — сквозь зубы проговорил Дью.

— Но ты-то ведь ни черта с этим не поделаешь.

— Нет, вы только послушайте! — воскликнул Дью. — Предположим, тебе не повезло и пришлось помучиться. И что? Неужели весь мир должен теперь тебе леденец на палочке?

— Да, правильно. Вот именно — леденец на палочке! По крайней мере, правительство точно у меня в должниках. Где оно было, когда я проходил через ад? Где был ты, когда паразиты поедали меня изнутри?

— Но ты же выжил, — заметил Дью.

— Я — единственный, кто остался в живых! — Перри перешел на крик. — Потому что я боролся. Потому что у меня есть стержень, дисциплина. Тебе бы она тоже не помешала.

Дью рассмеялся.

— Хочешь дисциплины? Я мог бы преподать тебе хороший урок.

— Что, возьмешь и пристрелишь меня? — злобно ухмыльнулся Перри. — Стреляй, чего же ты ждешь? Это единственный способ заткнуть мне рот. Без пистолета ты гроша ломаного не стоишь, старик.

Все, он его достал! Сейчас схватка уже казалась неизбежным итогом этой словесной перепалки. Ему нужно лишь продолжить нажимать на эти невидимые кнопки и вывести Доуси из себя. Разъярить его.