Вся история Древнего Китая основывается на одновременно невинной и умудренной системе фальшивок. В настоящее время мы не располагаем никаким способом их отсева, и может показаться, что и филологическая критика, ограниченная своими собственными возможностями, в состоянии привести только к отрицательному результату. Значит ли это, что китайская традиция действительно лишена прочных оснований? Я совершенно в это не верю.

Действительно, писать, что «цивилизация не очень давно установилась на Дальнем Востоке», неточно. Даже когда выступаешь главным образом против тех, кто «злоупотребляет древностью Китая». Точнее было бы сказать: «Сами китайцы непосредственно заинтересовались историческими фактами довольно поздно». Надо еще добавить, что историческое сознание и то, что мы называем вкусом истины, никогда не укоренились среди них достаточно прочно, чтобы возобладать над традиционалистским духом. Уже это, однако, предполагает, что их традиции заслуживают определенной меры доверия.

Они дошли до нас в систематизированной форме. Сегодня невозможно поверить, что китайские историки «совершенно не изменяли оригинала текстов»; и в разработанной ими системе надо признать большую долю теории. Но даже если подробности и были подправлены, целью оставалась защита традиции. Она служила принципом политической и религиозной жизни. Она была символом веры. Уместно допустить, что она почиталась во всей своей целостности. В общем можно даже считать, что в силу придаваемого ей значения известна она была достаточно точно.

Возводя свою историю к третьему тысячелетию до н. э., китайцы, вполне возможно, приписывают ей лишь весьма умеренную древность. Их язык, как далеко в прошлое ни заглядывай, может выглядеть уже применявшимся. Возможно, что за его плечами долгая история. Сейчас уже известно, что в Китае существовала неолитическая цивилизация. Может быть, преемственность соединяла ту цивилизацию с собственно китайской цивилизацией. Как мы увидим, в рассказах, относящихся к Трем династиям, содержатся признаки нравов, которые историки времен династии Хань или Конфуция не могли понять и истолковать, но сходные и даже более архаичные черты обнаруживаются в истории Пяти государей. Китайские традиции сохраняют в памяти социальные трансформации, которые не могли совершиться за несколько лет. Конечно, можно доказать, что повествования, относящиеся к Юю Великому, составлены целиком из мифологического материала. Но это нисколько не доказывает, что Юй Великий не был историческим персонажем. Совершенно нет подробностей, относящихся к Трем династиям, которые могли бы быть приняты как исторический факт. Вместе с тем нет и малейшей причины отрицать историческое существование этих династий.

Недавнее открытие вроде бы доказало историческую реальность династии Инь. В 1899 г. в небольшой деревушке в Хэнани было извлечено из земли довольно большое количество обломков костей вместе с панцирями черепах. На костях сохранились следы архаичной письменности, которая вызвала живейший интерес у китайских эпиграфистов. В 1902 г., спустя три года после открытия, появилась первая публикация об этих документах, подписанная двумя знатоками (из которых один в 1915 г. станет владельцем первого собрания раскопанных костей). Сегодня на рынке довольно много так называемых хэнаньских костей, причем утверждают, что среди них изрядное число подделок. Но, похоже, эти подделки можно выявить. Может быть, был излишним скептицизм, побудивший отказать в доверии работам, которые посвятил костям такой знаток, как г-н Ло Чжэньюй, у которого, конечно, были серьезные основания объявить их подлинными. Он смог на них разобрать, среди других имен, имена большинства государей дома Инь, во всяком случае почти что в том виде, как они фигурируют у Сыма Цяня и в «Бамбуковых анналах». В Хэнани кости были найдены на месте, где с третьего по пятнадцатый год своего царствования мог бы проживать царь Уи из дома Инь. Китайские знатоки считают, что эти кости были погребены после гадательных обрядов, в ходе которых царь вопрошал своих предков. У этого предположения есть еще одна положительная сторона: оно позволяет установить, где находилась временная столица Уи, местонахождение которой раньше оставалось неизвестным. По правде говоря, потомки царей Инь, князья Сун, также царствовали в Хэнани, но, если верить традициям, дальше к югу. Вот почему можно бы было подумать о том, чтобы им или князьям удела Вэй приписать совершение гадательных обрядов, которым мы обязаны находкой, если, конечно, речь идет именно о гадательных обрядах. Выгравированные на костях иероглифы, действительно, кажутся слишком архаичными, чтобы их не датировать периодом, который более или менее был бы современен первым государям Чжоу (разве что в ряде случаев, например в гадательных обрядах, испокон веков прибегали к письменности особого типа, выглядевшей архаичной или архаизированной). В конечном счете нам предлагается допустить, что список царей дома Инь, примерно в том виде как приводится у Сыма Цяня и в «Бамбуковых анналах», соответствует традиции, восходящей к временам на многие столетия раньше, чем были написаны «Анналы» и «Исторические записки». Поэтому, хотя открытие хэнаньских костей отнюдь не доказывает историческую реальность дома Инь, похоже, оно подтверждает, что историческим традициям, относящимся к перечням царствований, придавалась немалая значимость в довольно-таки глубокой древности.

Было бы не очень осторожно отбрасывать целиком китайские исторические традиции. Но, действуя самостоятельно, филологическая критика просто не в состоянии извлечь из них позитивное историческое содержание. Ей следует подождать другие дисциплины. Лучшее, что тем временем она могла бы сделать, – это не высказывать предположений, забегая вперед тех наук, от которых зависит реальный прогресс наших знаний.

Со своей стороны и эти дисциплины еще не в состоянии обогатить историю направляющими гипотезами.

Антропология по сей день собрала о Китае лишь неточные и разрозненные сведения.

Открытия г-на Андерссона позволяют думать, что неолитические обитатели провинции Хэнань принадлежали к той же расе, что и сегодня населяющие край китайцы. Но доисторическая антропология еще совершает свои первые шаги. К точному обследованию ныне существующих типов населения едва только приступили. Предполагая многократные смешения, специалисты допускают возможность их разнообразия. «Китайский народ возник из многочисленных смешений, и наверняка еще предстоит обнаружить в китайской нации множество типов, антропологическое исследование которых едва намечено». Основываясь на крайне ограниченном числе измерений и на общих впечатлениях, обычно стремятся различать две основные расы – южную и северную. Китайцы с юга более низкого роста и более выраженные брахикефалы.

Скудость соматологических сведений, однако, никоим образом не мешает изложению общей теории заселения Китая. Обычно допускается, что Китай Юга и Запада укрыл в своих горах потомков первопоселенцев этих земель, которых постепенно оттесняли древние китайцы. Существует тенденция изображать тех захватчиками.

Эта теория проистекает из общей концепции истории Азии. В значительной части она исходит из положений, поддерживаемых Террьеном де Лакупри, о западном происхождении китайской цивилизации. Нет фактов антропологического характера, которые подтверждали бы подобные взгляды, основывающиеся всего лишь на установлении китайско-эламитских звуковых совпадений. Вот пример: Хуанди – не кто иной, как Нахунт, ибо иногда Хуанди определяют как «владыку Сюна» (Ю-сюн), и его имя якобы можно различить под оболочкой Най-хуан-ди (= Nakhunte). Ибо иероглиф, обычно читаемый как «сюн», в некоторых случаях произносится как «най». При этом забывают уточнить, что, во-первых, совершенно искусственное наименование Сюн-Хуанди ни в одном тексте не встречается, что, во-вторых, иероглиф, который угодно прочитывать как «най», всегда произносится самими китайцами как «сюн», если идет речь о Хуанди. Наконец, в-третьих, «сюн, най, хуан» являются формами современного произношения, которое достаточно далеко отошло от наиболее древних известных форм произношения. Ни один из современных китаистов не признает китайско-эламитских сближений Террьена де Лакупри. К тому же эти лингвистические параллели в любом случае не пролили бы нового света на характер расы завоевателей Китая.