Кто об этом не думал и не говорил прежде отца Тихона? Думали и говорили все, кому это дано от природы, но преподать так, как это сделал за час с небольшим духовник Путина, удалось только ему - спокойному, уверенному, рассудительному русскому монаху, живущему мыслями о России.

«Огромной бедой Византийского государства в период упадка была частая смена направлений политики - то, что называется отсутствием стабильности и преемственности власти. Это крайне ослабляло страну и выматывало народ. Политическая стабильность - одно из главных условий сильного государства. Таков завет великих императоров Византии.

Василий II, крестный отец святого князя Владимира, принял управление империей после тяжелейшего кризиса. Страна фактически была приватизирована олигархами. Василий II в первую очередь жестко выстроил вертикаль власти. Разгромил сепаратистские движения на окраинах, подавил мятежных губернаторов и олигархов, собиравшихся расчленить империю. Затем провел чистку в правительстве, конфисковал в казну огромные наворованные суммы...»

Заменить в этом тексте Василия II на Владимира Путина, и вот уже история средиземноморской империи, совершив гигантский скачок через пять с половиной веков, становится хроникой современной России. Даже в деталях, в которых кроется дьявол. Даже в личине самого дьявола.

Византийский магнат Евстафий Малинин надеялся серьезно влиять на судьбу государства. Начал интригу и выдвинул марионеточного кандидата на высшую должность, но поплатился за свою алчность. У него конфисковали все огромное имущество, а самого отправили в одну из отдаленных тюрем империи. Российский нефтяной магнат Михаил Ходорковский надеялся серьезно влиять на судьбу государства... (далее по тексту архимандрита Тихона про Евстафия Малинина).

История - наука будущего, а не прошлого, только сами историки никогда этого не понимали.

В маленьком боковом покойце Патриарших палат обретался митрополит Московский Платон, ожидавший царева гонца. Все последние годы жил безвыездно в Вифанском скиту близ Троице-Сергиевой лавры, а вот - приехал в Москву, заново пережив все то, что двигалось по российским дорогам, удалью и невезеньем понукаемо.

Рожь дорожала, но хлебных обозов меньше не становилось - тверские и вяземские заводчики на винокурни скупали жито. Алчные к прибытку винные откупы благоденствовали. Каждый страдалец находил в кабаке отменное удовольствие, и всякий свое испытание имел. В придорожных трактирах даже шампанское под воблу опустошалось без милосердия. А так - дешево пили. И пропивались до изумления.

Дорога как дорога. И езда лихая, и походка быстрая, и разум не медлительный, а дело делалось через разные происки, нескоро и с трудом, бумагами исходило, оборачиваясь не чаямой тяжбой - лихоимство во все чины вкралось. Видно, богу не угодили, вот он и переменил участь. И русский мужик как был, так и остался в недостоверности.

Сильно привязан был Платон к Павлу по многолетнему своему наставничеству при августейшем наследнике, однако уединился в скиту решительно, хоть и звал к себе взошедший на престол цесаревич. Горячо изъяснял свою приверженность Платону: и отца в нем видел, и учителя жизни, и пастыря духовного - все для него в одном человеке сошлось. И ведь строг был владыко, к поблажкам неумолим, изнеженности не терпел, нерадению и лености не потакал, а только то и запечатлелось Павлу сызмальства, что велик душой наставник и духовник. Учил Платон основательно, и знал много. Кажется, на всю Россию хватило бы того, что ныне в глухом скиту томилось напрасным покоем.

Отказался владыко вернуться ко двору. На письмо Павла странно ответил. Триста лет, мол, не вышли еще мороком и смятением - идут они рука об руку от одной великой смуты к другой, еще более беспросветной. А как вторая смута кровью источится, лет через сто еще одна грянет - келейная, воровская, подлая. Годы и годы воспоследуют затем, пока вырастут поколения, достойные той славы, какая предназначена русскому народу. Тогда, мол, и встретимся с тобой, Павел Петрович...

Когда же сие чудо случится? Каким святым образом? Недоумевал Павел. Невдогад было ему такое откровение.

«Не свят я пророчествовать - так открылось мне, и не в кормчей книге, - отвечал владыко вторым и последним письмом. - Все на звездном небе прописано. Там ведают, что имеет русский народ ум и душу великие, да не во славу ныне употребляемы. Стало быть, мертвый пока этот капитал. Ни молением оживотворить его, ни коммерцией умножить, ни войной истребить. Придет время, звезды сами на место станут. Только прежде того три тяжких испытания России предначертаны. О том говорят три смутные звезды на поясе Ориона. И все будет при слабости государей, оскудении в деньгах и всеобщем расстройстве в Отечестве.

Пока жив я и двигаюсь, хвори преодолевая, пришли человека верного, Павел Петрович. Покажу ему, как соборы в Москве расположены согласно звездам. И что в тех соборах от подлинных времен сохранилось. А стоят наши храмы, повторяя собой созвездие Возничего с конскими уздами на Млечном Пути. И Персей с мечом над Возничим - будто оглядывается на Ориона: сколько там звезд смутных осталось? Созвездие же Ориона в точности повторено пирамидами Мемфисского некрополя в Египте. Передам твоему человеку листы фряжские, с коих фреcки писались в кремлевских соборах - пусть сравнит с тем, что увидел и как понял.

Не обессудь, государь, а приложи сие к тем урокам, что затверживал ты прежним моим бдением, поймешь, что будущее прошлым питается, куда и нисходит, чтобы сызнова будущим стать. И помни, Павел Петрович, что ты - сын Отечества. На что тебе беспутный фамильный отец, кто бы он ни был? Сам ныне отеческие бразды принял над подданными, так и правь не окольными тропками, но Млечным Путем!..

Некоторые строгости, заведенные тобой по необходимости, произвели верное действо, и во всех почти душах быструю перемену к лучшему обнаружили. Понимаешь ли, что нельзя теперь Возничему узду ослаблять? Напротив того, во избежание всего дурного, а наипаче - пьянства, следует усилиться строгостью. А иначе промотаешь наследство, бесконечно извиняясь слабостью перед народом своим и миром, и обманы, воровство, мздоимство пойдут пуще, нежели когда-либо прежде. Не спеши сотрясать Вселенную - спеши Отечество укреплять. С тем и прощай, государь!..»

Ничего про те письма неведомо было цареву гонцу лейб-гвардии поручику Тимофею Ивашкину. Орден святой Анны привез владыке с пакетом секретным. И растерялся, что отверг награду митрополит Платон. Даже осерчал владыко.

-      Негоже духовных лиц светскими отличиями ублажать. Так и передай государю. Хоть и не властен над ним, а не велю... Хотел сам тебя сопроводить по храмам кремлевским, да что-то ноги сегодня не ходят. Дам тебе старичка церковного Парфена в провожатые. Не погнушайся простым причетником.

И пришел старичок церковный. Росту саженного, статью - боярин, обличьем - Пересвет, на рать идущий. Ни почтения к цареву гонцу, ни робости. «Пошли!» - стукнул посохом. С тем и покинули Патриаршие палаты.

-      Тебе владыко объяснял про Дерево Мира и про то, как соборы на Москве расположены? - спросил погодя Парфен.

-      И разговора об том не было, - молвил поручик.

-      Значит, слушай. Дерево Мира есть Млечный Путь. А Северный полюс где, знаешь?

-      На севере, наго полагать.

-      На севере почти вся Россия, надо полагать... В Малой Медведице он расположен, если взять в разумение господство неба над землей. А где на земле Малая Медведица отразилась? То-то, что не знаешь. Ну да об этом мало кто знает. Кремлевские соборы повторяют расположением своим созвездие Малой Медведицы. Нарочно не старались привязать - по уставу неба так вышло.

-      А к чему так сложилось, дядя Парфен?

-      На этот вопрос ни детям твоим, ни внукам ответа не дождаться. Может, тем только нашим потомкам откроется, кто третье тысячелетие распечатает. Им будет вложена мудрость расчислить светила и звезды, чтобы понять, зачем все так на земле вышло. Нынешним и прошлым истина не впрок. Смута да смута. Один Лжедимитрий, второй... Романовы-Захарьины то с этим, то с тем, то с Годуновым, то против него. Кончилось так, что и Годунова отравили, и Федора Иоанновича... Позже старались уничтожить и сам след, что цари Российской империи вели свою родословную от Августа, Константина Великого по-нашему.