Или вот в другой редакции:
«В 1977 году большая вода вернулась в Днепропетровск. 28 июля ливень продолжительностью всего в два часа полностью затопил нижнюю часть города. По историческим сведениям, уровень воды составлял полтора метра. Ходили слухи, что в тот день погибло немало людей: якобы, когда ливень начался, горожане стали прятаться в подземные переходы, да там и утонули. Однако официальной информации о погибших в тот день нет. Свидетели рассказывают, что вода по улицам шла рекой, телефонные будки бились током, а на Озерке апельсины плавали вперемешку с деньгами. Кстати, центральный рынок страдал от наводнений с момента своего основания в 1885 году, и неспроста. Раньше, оказывается, на этом месте было… болото.
Вода тем июльским днем сошла в большинстве районов уже к вечеру. И вот тут жители поняли, что ливень — это еще не самое страшное, что преподнесла им природа. Улицы превратились в месиво: ил лежал вперемешку с мусором и сорванным асфальтом, и если на Карла Маркса всю эту "красоту" быстро убрали, то прилегающие улицы еще долго стояли в грязи. Но и это было не самым катастрофическим. На дорогах стояли (а кое-где даже висели на заборах) автомобили, пришедшие в непригодность. Из подвалов магазинов выносили испорченные товары. А несколько одноэтажных домов в районе книжного рынка стихия настолько разрушила, что людей пришлось отселить».
Автор этих репортажей (думается мне, он не был очевидцем этих событий и писал с чужих слов. Так не будем называть его имени, спасибо уже за то, что благодаря ему в Сети вообще остались сведения о них), конечно, по-журналистски недобросовестен — где-то сгущает краски и преувеличивает, а то не пишет того, что было реально.
Дождевые тучи имели такие параметры (протяженность, мощь и скорость продвижения), что дольше получаса над одним местом не изливались. Возможно, в целом променад дождя над городом и составлял два часа, но это не то, как если бы он все два часа лил над всей его площадью. Тогда бы и Днепропетровск смыло в реку.
Дальше автор алармистски намекает, что официальная статистика скрыла правду об имевших место жертвах. Да не было жертв! Как можно было бы их скрыть, если бы их хоронили, во всех концах родные, соседи и сотрудники погибших, очевидцы церемоний и сопричастные им лица начали о них рассказывать?! Такое не скроешь, слухи обуздать невозможно. Но никаких слухов не циркулировало.
А вот ущерб, нанесенный городу и людям, был гораздо ощутимее, чем описано в отрывках. В результате затопления был выведен со строя огромнейший массив жилого фонда. Старая часть города, застроенная одно-двухэтажными домами на глине, так называемыми «екатерининками», лишилась жилья. Не стало также жилья, расположенного в подвальных и цокольных помещениях более крепких домов, а в низинных районах оно пропало и на первых этажах. Возникла критическая ситуация, убийственная для бюджета, — людей на время ремонтов квартир переселяли в гостиницы, которые дорого стоили. Но ремонты задерживались, потому что насквозь промокшие стены плохо высыхали. От гостиниц приходилось отказываться и перевозить людей в рабочие общежития, в школы, в спортивные залы… Люди возмущались и выражали недовольство, возникали конфликты.
Но ведь им еще надо было возместить потерю имущества, необходимых вещей, теплой одежды! Конечно, помогали трудовые коллективы, но это была лишь часть того, что требовалось.
Практически половина пострадавших квартир была невосстановима. В таком случае жильцам вообще требовались новые квартиры. Их предоставление, ввиду непредвиденности события, задерживалось, а ведь шла осень и детям надо было определяться в школу. А куда, в какую? Люди нервничали, обивали чиновничьи пороги, чего-то требовали… Причем, новые квартиры предоставляли там, где их строили, — на отдаленных жилмассивах. А как не хотели туда ехать те, кто родился и вырос в центре города!
Многие, очень многие семьи больше не вышли на тот уровень жизни, который имели до наводнения. Я знала таких. Так что разбитые машины, поваленные телефонные будки и плавающие апельсины — это пустяки.
И все же к осени город залечил раны, отремонтировал проездные пути и тротуары, вычистил осевший на улицах ил. Неправду пишет автор, что эти работы проводились только в центре города. Их производили массово по все территории, потому что тут были задействованы крупные предприятия, работающие широким фронтом, а не в час по столовой ложке. После ремонтов город стал еще лучше, чище и светлее.
А Света на первом же экзамене, к которому я никак не могла приложить руку, потому что это была география, получила пятерку. И дальше все у нее пошло прекрасно. Светины хорошие знания обратили на себя внимание деканата и ее изначально назначили старостой группы…
В конце лета мы через институт, где работал Юрий Семенович, купили кооперативную квартиру на «Парусе». Это было очень далеко от прежнего дома, а значит, и от наших мест работы. Но муж мог с этим мириться, ибо работал в дневное время. А мне, в большинстве своем работающей на вечернем факультете, ездить по пустырям в полночь было опасно. И я перешла на работу во ВНИИмехчермет.
Вот такие ассоциации связаны со встречей с Зинаидой Кириенко.
Принцесса Турандот
О прекрасном промельке Юлии Борисовой практически нечего писать, разве только то, что встреча с нею напоминает о первой поездке в Москву.
Конечно, Юлию Борисову мы уже знали. Одно время она была очень популярна. И в немалой степени благодаря тому, что в кино и спектаклях стойко искажала свой голос, делала его каким-то надломленным, будто звучал он у нее с надрывом, и тем самым заставляла подозревать в себе некую уникальность. Помню статьи критиков и искусствоведов по этому поводу, словно голос был ее главным достоянием, а не то, как она играла. Я бы обиделась. Но для нее это, видимо, было тем штришком, который помогал интриговать публику и самой держаться на волне ее интереса.
Эта актриса много играла в театре. А спектакль «Принцесса Турандот» был поставлен только для нее, и играла в нем исключительно она, дублеров не было. Он так часто шел по телевидению, что его знала вся страна. Некоторые даже забывали фамилию актрисы и называли ее принцессой Турандот. И никто при этом не улыбался, и каждый знал, о ком говорится — так естественно это тогда воспринималось.
Но все равно больше Юлию Борисову знали по кино. Первым в списке ее побед, конечно для нас, провинциалов, стоит «Идиот». Ах какие это были по тем спокойным временам страсти! Не хуже она была и в «Варшавской мелодии». А на фильм «Посол Советского Союза», где она играла Елену Николаевну Кольцову, прообразом которой послужила известная революционерка Александра Михайловна Коллонтай, валом валила вся наша группа, срывая лекции и практические занятия (теперь их называют семинарами).
Потом Юлия Борисова еще много снималась, но шум вокруг ее неповторимости поутих, она уже не блистала и не играла своим голосом, а говорила нормально, как люди.
***
Сейчас я взяла себе в качестве ориентира по времени такую информацию из Интернета: «‟Альтист Данилов” — роман о вечных ценностях, о большой любви как основе творчества. ...Первая публикация романа в журнале «Новый мир» № 2, 3 и 4 за 1980 год».
Итак, было молодое лето 1980 года, скорее всего июнь. Я только что прочитала окончание «Альтиста Данилова» в «Новом мире». Обычно мы с Юрой бурно обсуждали прочитанное. А тут нам было не до обсуждения — в конце мая Юре предстояла повторная защита диссертации на заседании ВАКа после отрицательного отзыва от «черного» оппонента. Мы несказанно волновались. А как только 23 мая у Юры положительно решился вопрос, диссертацию утвердили и ему присвоили научную степень кандидата технических наук (по поводу чего Юра привез мне в подарок французские духи «Черная магия», а себе новый портфель), мне пришлось ехать в Москву в командировку. И обсуждение откладывалось. Тем не менее впечатления бурлили и просили выхода.
