Исабело Майора и семерых его сообщников судили 26 марта 1966 года. Всех приговорили к пожизненному заключению. В стране воцарилось спокойствие. Опасность наконец миновала.

Так, я думаю, считали филиппинцы обоих полов и разных возрастов, которые веселились 21 ноября 1965 года на террасе прибрежного ночного клуба курорта Талисей, на острове Себу, менее чем в 10 километрах от одноименного города. В ночном клубе собралось несколько китайских пар – мужчины в белых смокингах и женщины в вечерних платьях с декольте. На Филиппинах страх перед пиратами стал отступать повсеместно, а в этом ночном клубе атмосфера была особенно беззаботной. Ноябрьские ночи на Филиппинах очень приятны. Они лучше весенних, когда случаются ливни и даже ураганы. Кроны пальм на пляже за террасой ночного клуба почти не покачивались. Оркестр играл в основном медленные танцы и танго. В перерывах слышался плеск волн, с тихим шорохом набегавших на песок.

На террасу выходили широко распахнутые окна, внутри помещение было ярко освещено, группы мужчин и женщин толпились у игорных столов. У филиппинцев и китайцев страсть к игре в крови.

В 2 часа ночи на террасу вышел метрдотель, а за ним несколько филиппинских офицеров, которых он провел к двум столикам на некотором удалении от танцплощадки, поскольку остальные были заняты. Женщины восхищенно зашептались:

– Рейнджеры!

Действительно, на вновь прибывших были элегантные черные мундиры рейнджеров, да и сами они были очень хороши собой.

Мужчины в черных мундирах о чем-то переговаривались, то и дело оглядывались, словно им не нравились столики, которые предложил метрдотель… Внезапно они выхватили револьверы и принялись стрелять в воздух и по стеклянным панелям, которые ограждали танцплощадку справа и слева. Зазвенело стекло, посыпались осколки, закричали женщины. Оркестр замолк.

Посетители ночного клуба не подозревали, что уже двадцать минут почта, мэрия и здание полиции были в руках лжерейнджеров. Ни один выстрел не прозвучал во время этих захватов. Все произошло без малейшего шума. Три лодки с пиратами в черном пристали к берегу в километре от ночного города. Войдя в Талисей, налетчики разбились на три группы. Одна направилась к почте, вторая – к полицейскому отделению, третья – к мэрии. План был разработан до мельчайших деталей. К тому же они воспользовались эйфорией, царившей в стране после поимки Исабело Майора – главаря, который неплохо их обучил. Они намеревались продолжить его дело.

– Никому не двигаться. Руки за голову.

Бандиты действовали профессионально. На террасе двое собирали драгоценности и бумажники, складывая их в небольшие черные мешки. Работали молча. Слышалось лишь позвякивание падавших в мешки драгоценностей. В городе внешне все было спокойно.

Другие «рейнджеры»-пираты занимались грабежом в игорном зале, опустошая ящики кассовых аппаратов и игорных столов, бумажники и сумочки, избавляя незадачливых посетителей от драгоценностей. Урожай оказался богатым.

– Да мы просто трусы! – не выдержал кто-то из мужчин.

Это был редактор газеты Себу. Он получил удар рукояткой пистолета по лицу и, застонав от боли, выплюнул несколько зубов. Так расправлялись с каждым, кто пытался роптать или сопротивляться. Среди пострадавших от рукоприкладства оказались китайский коммерсант, директор ночного клуба, полицейский, который прибежал на выстрелы, охранник и кассир. Женщин никто не тронул.

Бандиты ушли, захватив в качестве заложника директора курорта.

– Освободим, когда сядем в катера, если нас не будут преследовать.

Местных полицейских бандиты связали и заперли в участке, и у пиратских катеров было вполне достаточно времени, чтобы добраться от места высадки в порт. По дороге к порту они стреляли по фонарям на бульваре. Убедившись, что все свои в сборе, пираты освободили директора-заложника и отчалили. Только рокот моторов над спокойным морем напоминал о случившемся. Полиция и войска прибыли через полчаса.

Филиппинский архипелаг насчитывает 11 крупных островов и 7 тысяч небольших и совсем крохотных. Как тут знать, где укрылись пираты? Тем более что на большинстве островков нет ни мэрии, ни почты, ни полицейского поста. Ни одного представителя власти, ни единого средства связи с властями.

На некоторых островах туземцы до сих пор живут практически первобытной жизнью, добывая себе пропитание охотой, рыбной ловлей и сбором плодов, как в доисторические времена. На других, более близких к цивилизации островах население занимается сельским хозяйством и кустарным производством. На этом архипелаге можно встретить все ступени развития. Сказанное относится и к островам у северного побережья Борнео.

6 декабря 1965 года, после полудня, туземцы-рыбаки Малавали, одного из таких островков, занимались починкой сетей. Из примет цивилизации на них были выцветшие рваные шорты, сменившие невесть сколько владельцев: набедренные повязки остались в прошлом.

Один из рыбаков что-то сказал, мотнув головой в сторону моря. Другие оглянулись. В волнах что-то двигалось, и явно не рыба. Человек. Он медленно плыл, взмахивая то одной, то другой рукой. Похоже, он сильно устал. Туземцы вскочили на ноги. Двое столкнули пирогу и энергично взялись за весла.

Мужчина, которого они доставили на берег, оказался филиппинцем. Из одежды на нем были только полотняные брюки. Но подстрижен он был по-городскому, и на пальцах сверкали золотые кольца. На плече у него зияла рана, посиневшая от морской воды: пулевое отверстие. Мужчина смог только сказать, что приплыл с соседнего островка Страгглер. Туземцы отвели его в хижину, разожгли огонь, и он тут же заснул. На рассвете староста деревни, которого известили рыбаки, уже сидел на корточках у входа в хижину и терпеливо ждал.

На Филиппинах три официальных языка – английский, испанский и тагалог (тагальский), диалект северной группы индонезийских языков. Жители островов говорили на языках и диалектах одной и той же группы, а потому старосте не составило труда объясниться с пловцом. Тот повторил, что приплыл с острова Страгглер и что голоден. Туземцы накормили его рыбой и фруктами, потом разговор возобновился.

– Пойдешь со мной в полицию, – сказал староста.

У туземного старосты был транзистор, подаренный начальником полиции Кудата, прибрежного городка на севере Борнео. Он слышал о весенних налетах пиратов. Не то чтобы его нравственное чувство восставало против пиратства, просто он рассудил, что если пловец пират, то комиссар полиции с удовольствием примет от него этот подарок и так или иначе отблагодарит его, старосту деревни Малавали.

– В полицию? – переспросил спасенный.

Он посмотрел на старосту и трех крепких туземцев, охранявших вход в хижину.

– Ты пират? – с надеждой спросил староста.

– Нет. Торговец. Мое судно захвачено пиратами. Они пятерых убили, а меня ранили.

– Все равно идем в полицию.

Мужчина не слишком обрадовался, но у него не было выбора. Туземцы наложили на рану пластырь из целебных растений, дали чужаку старую дырявую куртку и на пироге доставили в Кудат. Плыли они туда шесть часов.

Начальник полиции Кудата уже знал, что на пляже островка Страгглер найдены тела двух мужчин, убитых из огнестрельного оружия.

– Убитых было шестеро, – сказал спасенный. – Пятерых застрелили на нашем судне из револьвера. Хотя мы не пытались сопротивляться. Нас с шурином ранили, но мы сумели прыгнуть за борт и поплыли в сторону Страгглера. Но у шурина рана была серьезная, и он утонул. У меня болит плечо, думаю, в нем засела пуля. Надо, чтобы меня осмотрели в больнице, но прежде позвольте позвонить родным в Замбоанге.

– Отсюда нельзя позвонить, но я предупрежу вашу семью по радио. А вас доставим в больницу Кудата.

– Вряд ли это настоящая больница.

– Уж какая есть. Вас осмотрят и при первой возможности переправят в Замбоангу. Сколько было пиратов? Какой у них был катер?

– Кажется, их было семеро, катер у них быстроходный.

– Какого цвета?

– Желтого. Нас тоже было семеро, мы плыли на паруснике с вспомогательным двигателем. Не знаю, что с ним сталось.