– Уже сделано, ваша светлость. Однако…

– Что?

– Эманации чужой магии замечены неподалёку отсюда, как раз напротив ворот. Выход под контролем. Они действительно ждут – появитесь вы или нет.

– Чёрт. – Герцог в досаде хлопнул ладонью по столу. – Хотел сам взять подлецов, на месте, а теперь не уйти. Выйду – спугну…

– В этом нет необходимости, ваша светлость. Мы хорошо знаем своё дело. Не упустим.

– Думаешь, скоро попытаются?

– Думаю, ваша светлость. Их терпение не беспредельно, да и время на исходе – вы же сами дали бриттам срок до полуночи, после чего велели убираться из столицы. Уверен, к плану с двойником, – еле заметный кивок в сторону притихшей Марты, – эти умники имеют непосредственное отношение. У вашей супруги недостаточно сильное воображение, чтобы продумать все детали… Наверняка она уже в посольстве. У неё могут быть дубликаты ключей?

– Она сама считает себя ключом, – процедил герцог. – Я ведь когда-то разрешил ей доступ в спальню, только об обязательной печати не упоминал, так что Анна в полной уверенности, что сможет пошарить в главном тайнике и без меня. Конечно, она заявится собственной наглой персоной.

– Я лично прослежу за поимкой.

– Винс… – Герцог хлопнул капитана по плечу. – Ты читаешь мои мысли. Помни: требования к секретности остаются в силе. Чтобы ни одна мышь не просочилась через ваши кордоны, никаких слухов, никаких догадок! Город спит спокойно и видит сны.

– Я помню, ваша светлость. Позвольте идти?

– Иди. И привези мне Анну… или её голову. Как уж выйдет.

– Слушаюсь, ваша светлость.

Неожиданно герцог притянул капитана к себе и, заключив в объятия, мощно хлопнул по затянутой в панцирь спине.

– И будь осторожен. В последнее время она путалась с выходцами из Некрополиса, могла и их привлечь. Не теряй бдительности.

Синеглазый, усмехнувшись, буднично кивнул, отсалютовал и вышел. Не оборачиваясь на Марту, герцог бросил в пустоту:

– Одевайся. Я не смотрю.

Спохватившись, она принялась шустро напяливать юбки, почти не путаясь в завязках. Подглядывание за старшей тёткиной дочкой-горничной, когда та красовалась в господских обносках, не прошло даром: интуитивно она находила нужные шнурочки, пуговки, крючки. Вот только с лифом опять вышла неувязка. Надеть его кое-как получилось, а вот стянуть… Заслышав шаги, обернулась и вскрикнула: герцог стоял рядом.

Молча, в который раз за этот вечер, он развернул её спиной к себе. С ловкостью опытной камеристки справился со шнуровкой. Лишь однажды поинтересовался:

– Не туго?

Марта, словно язык проглотив, лишь мотнула головой.

Закончив, его светлость осторожно сомкнул руки вокруг девичьей талии, огладил юбки – ладно ли сидят, и, склонившись, осторожно прикоснулся губами к нежной шее, прямо к границе, от которой начиналась загорелая полоска. И как он не заметил её раньше? Его-то благоверная всеми силами старалась отбелить кожу и пряталась от солнца, у него это совсем вылетело из головы. Верно говорят, что предубеждение слепит глаза и застилает разум. Марта перестала дышать, и из опасений, что она задохнётся, герцог великодушно прекратил лёгкий флирт.

С тоской посмотрел на затейливый переплёт высокого окна, за которым уже чернело ночное небо.

Последние часы ожидания мучительны. Особенно, если связаны с осознанием того, что после свершившегося события для тебя лично наступит иная эпоха. Эра. Даже если этого никто не заметит.

– Ваша светлость… – услышал он робкое.

– Что, милая?

– Я могу идти?

– Сколько тебе лет, Марта? – не отвечая на вопрос, поинтересовался он.

– Семнадцать. А что?

– Два года разницы между вами… И целая пропасть. Вы словно из разных миров, хоть светит вам одно и то же солнце. Ладно, это я о своём. Сейчас я не могу тебя отпустить, потерпи. Слишком многое зависит от того, останешься ты здесь или выйдешь. Скоро Винсент закончит кое-какие дела, привезёт сюда кого надо – и ты свободна. Только вот что: у тебя есть к кому пойти здесь, в Эстре? Родня, подруги? Видишь, никого. Куда же я тебя выпущу? Побудь пока здесь, а утром я отправлю тебя домой, с сопровождающим. Он проследит, чтобы тебя никто не обидел, ведь наверняка кто-то видел, как тебя арестовывали, уже пошли слухи… Не бойся, мы заткнём слишком болтливых. Я ведь кое-что тебе должен?

Марта воззрилась на него в священном ужасе. Он? Всесильный герцог де Фуа д’Эстре – он ей должен? Сейчас небо обрушится на землю или пойдёт дождь из лягушек.

– Я… – Его светлость оглянулся, словно в поисках поддержки. – В общем, иногда я бываю неправ. Не держи на меня зла. Устал я что-то…

Он снова покосился на окно. Прислушался. Не видна ли цепочка факелов от подъезжающей процессии, не скрипят ли ворота? Впрочем, наивно ждать немедленного результата, Винсент уехал четверть часа назад и раньше полуночи вряд ли вернётся…

На плечи герцогу с размаху опустился груз нескольких суток бессонной работы, нервов, допросов, поисков, разочарований, политических дрязг и закулисных игрищ, устраиваемых жаждущими поплясать на его костях. Бог сподобил его родиться герцогом, а может, лучше было бы простым смердом? Иметь под боком вот такую незатейливую, но зато уж, наверняка, верную жёнушку, чтобы смотрела обожающе, несмотря на все его глупости, чтобы рожала ребятишек, чтобы видеть, как растёт и множится семья, заполняют землю его повторения, в чём-то похожие на него, в чём-то – сами по себе. Просто, мирно, без затей… Герцог провёл ладонью по лицу. Идиллия. Скоро приедет капитан… и вместе с действительностью они ткнут его светлейшую морду прямо в грязь. По самые уши. И он будет хлебать – и благодарить небеса за то, что удостоили его родиться герцогом, дабы мочь навести хоть какой-то порядок на этой грешной земле…

– Устал я что-то, – повторил.

Прошёл к камину, скинул внезапно потяжелевший камзол прямо на пол, сел в кресло. Не поднимаясь, потянулся – и подбросил в огонь несколько поленьев.

– Вот что мы сделаем, Марта. Я сейчас отдохну, посплю немного, потому что впереди у меня большая работа, до самого утра, а ты – сиди здесь и никуда не уходи. Чтобы я открыл глаза, а ты тут, рядом. Поняла? Кивни.

Марта послушно кивнула и опустилась на скамеечку у ног герцога. Тот уснул мгновенно, откинув голову на широкую спинку, и Марте казалось, не на кресле он сидит, а на троне, и она у его ног как верная собачонка. Почему-то эта мысль не была ей неприятной. Скрипнув, приоткрылась от сквозняка оконная створка, потянуло ночным холодом, и девушка, обмирая от собственной смелости, подняла с пола сброшенный светлостью камзол и завернулась, как в шубу. Сразу стало тепло, а заодно и понятно, что атлас – он хорош только для балов и праздников, где пляшут и веселятся, а в обычной жизни нужно бы что-то подобротнее. Ох уж, эти господа…

Она сидела, не шелохнувшись, и смотрела на синие огоньки, пляшущие по догорающим поленьям.

Спасибо вам, ваша светлость, за вашу доброту, за то, что не побрезговали перед деревенщиной извиниться, за заботу. Только бесполезно это всё. Капитан Винсент, он хоть и бравый военный, и, видать по всему, ваш друг, но к барону «затыкать рот» не пойдёт, хоть и надо бы, только Марта не скажет, что надо, потому что – стыдно о таком говорить. Они – господа, а она…

Её словно отшвырнуло неведомой силой в прошлое, за многие лье и месяцы отсюда. Кто она?

Щеку словно наяву опалила пощёчина.

«Да ты кто есть? Грязь под моими ногами, и только!» Да, это было, было, даже вспоминать больно и страшно до ломоты в челюстях… Старый барон люто клацал зубами и брызгал слюной, хрипя в лицо. «Знай своё место, приблуда! Мать твоя прижита невесть от кого и тебя под забором нагуляла, гляди, скоро сама по рукам пойдёшь… Что ты кочевряжишься, святую из себя строишь?»

«Ваша милость, – угодливо шептал пастор. – Ничего, обломаем, обломаем… Возьмите пока Августу, она за честь сочтёт, ручки лобызать будет…»

«Это которая сисястая? С голубыми глазищами, весёлая такая?»