– Вон! Убью! – коротко выдохнул мужчина, ещё сильнее придавив девушку. Рыкнул – и только сейчас воспринял её последние слова.

Бог мой… Анна, конечно, притворщица… но такого не сыграешь.

Стиснул зубы.

Вынудил себя ослабить хватку.

Приподнявшись, залепил себе пощёчину. Боль отрезвила, привела в чувство.

– Винсент! – окликнул гневно. – Ты ещё здесь?

– Да, ваша светлость, – отозвался из-за двери капитан. – Я вам ещё нужен?

– Нет. Иди. Я в порядке.

Герцог шумно вздохнул и перевёл взгляд на распластанное под ним, дрожащее тело. И ведь убил бы… Вот из-за подобных вспышек его и боятся. И ходят о нём различные слухи. Да пусть боятся, лишь бы подчинялись, но не всегда оно к месту. Кажется, он перепугал девчонку до смерти. Неужели и впрямь – невинна?

Потёр лицо ладонями. Третьи сутки на ногах, демоны дери его дражайшую беглую половину, не удивительно, что сорвался. Надо взять себя в руки. Осталось недолго.

– Ну, ну, Марта, – погладил девушку по бедру. – Всё, я не сержусь. Не бойся.

Она приподняла голову, попыталась обернуться – да так и замерла, боясь лишним движением вызвать очередную бурю. Думала, что ко всему готова, а оказалось – чуть не умерла только от намерения герцога, что же будет, когда он приступит к делу? Ведь наверняка теперь не остановиться: уже и раздел, и разложил под себя, сейчас просто успокоит, чтобы не дёргалась и не мешала получать удовольствие… И продолжит. На всё его высочайшая воля. Он тут царь и бог. Вздумает Марта сопротивляться – позовёт солдат, один раз уже грозился…

Обречённо закрыла глаза. Услышала властное:

– Лежи так. Не двигайся.

Так и есть. Сейчас начнётся…

Мужская ладонь погладила напрягшуюся ягодицу. Это герцог, не устояв перед зрелищем оголённых полушарий, бережно огладил одно, то самое, что пробудило в нём недавно зверя. Потайное девичье местечко, светящееся золотистым пушком в изножье, так и притягивало взгляд, но его светлость, сдержавшись, отвёл и глаза, и потянувшуюся было к запретному руку… Не мальчик – кидаться на женские прелести, как на леденец. Слава Богу, навидался и напробовался на своём веку, чтобы не сходить с ума от доступного тела. «Но, Бог мой, какая кожа…» – думал, невольно оттягивая то, что должно было последовать.

Дело требовало завершения.

Не будет одинаковых родинок у двух, хоть и невероятно похожих, женщин. В природе не существует абсолютных повторений. Да, эта девочка почти копия Анны, но если приглядеться тщательно – видишь и различия: чуть меньше рост, чуть изящнее сложение – что удивительно для крестьяночки-то… Ступни куда миниатюрнее, волосы более насыщенного оттенка. Родимое пятно не могло повторять оригинал в точности. Если бы не ярость, вырвавшаяся из-под контроля и временно ослепившая – он бы понял это сразу. Сердечко на прелестнейшей девичьей попке было слишком идеальным… Слишком… На девичьей, восхитительной…

Не о том ты сейчас думаешь, одёрнул себя его светлость. После. У тебя ещё будет время. Пригладил разнывшийся шрам над губой, вздохнул, прогоняя ненужные поползновения изголодавшегося по любви самца. И, склонившись над соблазнительным задком, попробовал подцепить то, что с первого взгляда казалось пикантным родимым пятнышком.

Марта ёжилась, чувствуя, как твёрдые ногти царапают кожу на бесстыдно выставленном напоказ седалище, и начинала недоумевать. Его светлость – извращенец? Что он там делает? Может, это ласки какие-то изуверские, о которых она ничего не знает? Неожиданно кожу обожгло, но сразу же по больному месту ласково похлопали.

– Вот так и делаются фальшивые приметы. – Её чуть сильнее вжали в стол, и она совсем уже снова приготовилась страдальчески зажмуриться, но тут прямо перед носом появилась большая мужская ладонь, демонстрирующая кусочек чёрной бархатистой кожи. Марта едва не завизжала от страха и неожиданности. Это что, её кожа? – Пластырь для мушек, – снизошёл до объяснения герцог. – Чего-чего, а этой дряни у моей супруги скопился порядочный запасец. Всё, Марта, всё. Поднимайся.

Какое там – поднимайся! Кажется, у неё отнялись ноги. Видимо, что-то сообразив, герцог подхватил её подмышки и помог выпрямиться. Помедлив, подтянул на место панталончики. Сунул в руки сорочку.

– Да ты меня слышишь? Всё, хватит тут голышом стоять, соблазнять меня. Одевайся. Давай-давай, быстро.

Не в состоянии поверить, что насилия не будет, она судорожно прижала рубашку к груди. Скомканный комок батиста не мог прикрыть затвердевших от холода и пережитого ужаса сосков, но Марта, похоже, не осознавала собственной наготы.

– Ты меня слышишь? – строго повторил герцог. Она уставилась на него бессмысленным взором. – Эй! Милая! Очнись! – И попытался вытащить из намертво сжатых пальцев сорочку.

– Я… я Марта, – вдруг всхлипнула девушка, – Марта! Пожалуйста, не надо!

– Понял, понял. – Он всё-таки сумел завладеть смятой тряпкой, расправил, кое-как натянул через голову икающей от слёз девчонке, помог просунуть в прорези дрожащие руки. – Ты Марта, простая деревенская девушка, так? Ты не Анна… – Она истово закивала, растерялась, замотала головой и поспешно принялась оттирать влагу со щёк и подбородка. Похоже, приходила в себя. Подцепив с пола ворох юбок, герцог скептически посмотрел на неё.

– Ну, нет, милая, камеристкой быть я не нанимался. Иди-ка сюда. – Увлёк её к камину и силком усадил в кресло. Прикрыл юбками. – Ты меня понимаешь? – Она вновь затрясла головой, но уже осмысленно. – Сиди здесь, голоса не подавай, просто жди, когда я тобой займусь… Да не в том смысле займусь! Надо же с тобой как-то определиться, не выгонять же на улицу на ночь глядя…

Марта, наконец, прозрела. И не поверила своим ушам.

– Вы меня отпустите? Правда? Ваша светлость… – Перехватила руку герцога и жарко поцеловала. Никогда так не делала, даже к пасторской… особенно к пасторской руке не могла подойти, как её ни шпыняли прихожане, но тут – само собой вышло. Светлость с досадой крякнул, но руку не отобрал. Прикосновение Мартиных губ и мокрой щеки было неожиданно приятно.

– Перестань, милая. Довольно. – Он постарался подпустить строгости в голос, но не мог, чёрт дери, чувствуя вину – и перед кем! Подавив вздох, погладил девушку по голове.

– Ты поняла, что нужно делать? Ну-ка, повтори.

– Сидеть тут, – с готовностью отозвалась Марта. – Молчать. Ждать, когда вы меня выгоните… ой, то есть…

– Вижу, поняла. Вот и сиди.

Его сиятельство украдкой перевёл дух.

Если бы не капитан, привыкший угадывать малейшие изменения в интонации светлейшего голоса…

– Винсент! – окликнул. Тотчас дверь скрипнула, будто за ней давно ждали. – Заходи. Ты мне нужен.

Капитан рейтаров, скорее всего, так и дежуривший у порога, вошёл, почтительно наклонив голову.

– Здесь, ваша светлость.

Окинул взглядом комнату – и пристально посмотрел на Марту. Та, запунцовев, спрятала лицо в юбки и постаралась зарыться в них поглубже, а потому не заметила, как Винсент Модильяни вопросительно и несколько обеспокоенно глянул на своего господина: «Она?» – а тот едва заметно качнул головой. И уж тем более Марта не могла видеть, как бравый синеглазый капитан сдержал вздох облегчения.

– Восстановите наблюдение за Гайярдом, – распорядился герцог, наливая вина.

– Оно не снималось, ваша светлость.

– Хорошо. Что говорят наблюдатели? Будешь, кстати?

– Благодарю, пока предпочту воздержаться. Менталисты сообщают: тайных попыток проникновения ни в ваши покои, ни в кабинет не было. Странное оживление магических потоков в районе моста и соседних кварталов говорит о скрытой слежке, но конкретных шагов пока нет. Мы себя тоже не проявляем.

Его светлость усмехнулся.

– Они ждут.

– Осмелюсь спросить…

– Ждут результатов моего свидания с супругой, – желчно пояснил герцог. – Выкину ли я их наживку за порог или проглочу, купившись? Знают, что я скор на расправу, и, наверняка, решили, что раз уж девчонку до сих пор не выгнали – значит, отправили к палачу и допрашивают. А это процесс долгий: трудно выколотить сведения из человека, который ничего не знает… Им нужно убедиться, что я занят, свернул поиск и снял с дома охрану. Вот тогда – они сунутся в дом за тем, что не сумели взять в первый раз. Винс, убираем внешние посты. Оставляем только менталистов и ждём визита в Гайярд.