Военно-воздушная база сил ОДКБ, в сорока километрах к северу от Периметра

Когда вертолет коснулся своими шасси территории базы, то выпрыгнувшие из него два десятка солдат сразу же взялись выгружать контейнеры с неизвестным грузом и ящики для боеприпасов. Здесь подобная картина наблюдалась регулярно, хотя любому стороннему человеку могло показаться странным, что солдаты переносили груз не на склад, а прямиком в открытую грузовую рампу разведывательного самолета, опущенную вниз до самого покрытия взлетно-посадочной полосы. По ней, стуча ботинками с высокими берцами, бойцы отлажено заносили внутрь грузовой кабины габаритные ящики без каких-либо знаков, чтобы исключить возможность опознания их содержимого. Даже вертолет приземлился максимально близко к крылатому гиганту для большей оперативности погрузки, вследствие чего не потребовалось подвозить погрузочную машину. За всем происходящим следили несколько высокопоставленных офицеров в полевой форме, да еще с полдюжины технического персонала. Никто из них не знал для каких именно целей производится погрузка; в их задачу входило лишь проследить за тем, чтобы все прошло без сбоев. Вся работа проходила с минимальным количеством слов и ни у кого не возникло желания задать хотя бы один вопрос о сути происходящего. Присутствующие все до единого знали, что являются свидетелями подготовки чего-то важного, о чем они не смогут рассказать ни родственникам, ни друзьям или знакомым. Приказ, присланный из Москвы за полчаса до приземления вертолета, был по-военному лаконичным и четким и сводился к всяческому содействию прибывшим солдатам в их погрузке вместе со снаряжением в "Небесный взор". Ни единого слова о задачах прибывающих в приказе не было сказано, зато его секретность и срочность мгновенно дали нужный эффект. Члены экипажа самолета были единственными, кто знал на базе несколько больше, чем полагалось знать остальным. В шифровке, поступившей на имя командира экипажа, объяснялась суть предстоящего патрулирования, которое существенно отличалось от их привычной работы во время полета над Зоной. Незамедлительно он собрал всю команду и провел инструктаж, в котором изложил суть миссии. В летном и инженерно-техническом составах знали про возможность быть задействованными в подобного рода операции, но как всегда ее время настало слишком неожиданно. Командование базой не имело доступа к такого рода информации и теперь, глядя на крепких мужчин, оканчивающих работу по переносу ящиков, могло лишь догадываться об их миссии. Еще до ее начала особисты с каждого из них взяли подписку о неразглашении и ночные события навсегда останутся в тайне, а пока офицеры под лучами ламп, выставленных для освещения погрузки в скупом свете ранних ноябрьских сумерек, следили за слаженными действиями солдат.

Предполетная подготовка завершилась двумя часами ранее, поэтому никаких препятствий, включая метеорологических, для взлета "Взора" не было. Как только последний солдат зашел по рампе внутрь, она медленно закрылась за ними. К этому времени транспортный вертолет покинул полосу вместе со всеми посторонними и началась подготовка к взлету. Попутная и боковая скорость ветра находились в переделах нормы и пилот выпустил закрылки под углом в тридцать градусов, тем самым увеличив подъемную силу, которая через считанные минуты должна была поднять в воздух многотонную махину. После разрешения диспетчера, двигатели самолета были приведены во взлетный режим. Штурман выставил гирокомпас на курс, совпадающий с курсом самой полосы и раздалась заветная фраза:

- Режим взлетный! - сказал командир

- Параметры двигателей и систем в норме, - сообщил бортинженер.

- Поехали.

Ночная тьма впереди была разорвана мощными лучами фар вместе с огнями на полосе, походившими на две огромные гирлянды, выложенные параллельно друг другу по ее краям.

- Штурвал от себя? - выжидающе спросил второй пилот и тут же получил лаконичный ответ командира:

- Да. Экипаж взлетаем, рубеж двести семьдесят.

- Параметры в норме, - доложил бортинженер.

Снаружи донесся шум набирающих обороты двигателей, который из тихого гула постепенно перерастал в настоящий рёв, смешивающийся со стуком шасси о стыки бетонных плит.

- Скорость растет! - сказал штурман. - Сто девяносто! Двести десять! Двести тридцать! Двести пятьдесят! Рубеж!

- Взлет продолжаем, - твердо произнес командир.

- Двести девяносто! Подъём!

Все ощутили, как железная громада оторвалась от земли и медленно, но уверенно стала набирать высоту, рассекая крыльями воздух и, наконец, летающая машина оказалась в родной стихии. Со стороны метаморфоза, произошедшая с самолетом, могла показаться удивительной, когда он, стоя на земле - громоздкий и неуклюжий, взметал в высь с поразительной грацией.

- Подъём! Шасси убрать!

- Шасси убираются, - немедленно ответил второй пилот. - Скорость триста двадцать, высота пятьдесят метров.

- Фары выключить!

Свет погас и в темноте самолет больше не был виден невооруженным глазом. Теперь он быстро набирал высоту и как только закрылки вместе с остальной механизацией были убраны, командир впервые расслабился.

- Режим номинал, - сказал он.

- Разворот на курс один-шесть-восемь, - сообщил штурман.

Полет начался.

***

В другом конце самолета двадцать человек из самого засекреченного подразделения специальной разведки ГРУ спешно переодевались в новейшие защитные бронекостюмы, тщательно проверяя их герметичность. Этот отсек был полностью изолирован герметичной перегородкой от того сегмента самолета, где размещались детектирующий и радиотехнический комплексы. Всего "Небесный взор" имел три отсека, в первом из которых находилась кабина летной группы вместе со штурманом, второй предназначался для операторов оборудования, а уже в третьем находился грузовой отсек. В данном случае в нем установили оборудование для десантирования личного состава, за исключением тросов принудительного раскрытия парашютов, в которых не было необходимости, зато сохранили боковые двери, защищавшие десант от мощного потока воздуха, проникающего внутрь при открытии рампы. Военная разведка приложила немало усилий, чтобы противник считал, будто на летательном аппарате по типу "Небесного взора" эти двери оставили исключительно с целью не тратить ресурсы на их демонтаж, поскольку в подобной затее просто нет смысла. Предположить, что с такого самолета может быть десантирована группа военных разведчиков, да еще и в самый центр Чернобыльской Зоны, крайне сложно ввиду исключительного риска.

Но скептикам и в голову не могло прийти насколько они ошибались.

Капитан Сергей Филиппов оглянул бойцов, облаченных в полное обмундирование и дал команду:

- Надеть кислородные маски, - и своим действием подал пример.

Каждый разведчик закрепил на своем лице устройства, без которых немедленно погиб бы в прыжке с десятикилометровой высоты, откуда им и предстояло попасть на зараженную территорию Зоны. Для облегчения этой цели и снижения шансов гибели личного состава до величины, когда риск становился оправданным, военные учёные в закрытых исследовательских институтах четыре года разрабатывали, а затем испытывали систему спуска десантников в воздушном пространстве с повышенным скоплением аномалий. Для этого у каждого солдата имелась парашютная система, отличавшаяся от тех, которыми они обычно пользовались. Различие заключалось в наличии у каждого парашюта особого устройства, совмещавшего в себе электродвигатель, миникомпьютер с ГЛОНАСС-навигатором и приемник, но главным было другое. В память микрокомпьютера "заливалась" трехмерная карта, в которой обозначались воздушные аномалии с областями их действия, вычисленные на основе теоретических расчетов и обобщения массива эмпирических данных обо всех известных аномалиях. Положение летящего с парашютом десантника вычислялось компьютером при помощи встроенной навигационной системы относительно точки приземления и положения опасных областей. Сложнейшие программы почти мгновенно определяли наиболее оптимальный путь, которым стоит планировать, чтобы как можно безопасней спуститься, но с минимально возможным отклонением от самой точки приземления. Если происходит отклонение от просчитанного пути, то компьютер с учетом поправок на скорость и направления ветра, а также самого десантника, высчитывает необходимое усилие, которое через специальный двигатель передается на стропы парашюта. Таким образом происходила постоянная коррекция полёта десантника. Для дополнительной страховки, если на пути появлялась движущаяся аномалия, с "Небесного взора" приходили сигналы с детекторов, оперативно сканировавших нужный участок над поверхностью Зоны. Зашифрованный сигнал с самолета был довольно слабым и существенно ограниченным по дальности своего действия, в результате чего его могли принимать только десантники. НАТОвские самолеты радиотехнической разведки были способны их перехватить лишь теоретически, поскольку соглашение о непересечении условных секторов ответственности военно-политических блоков чаще всего соблюдалось. В закрытой документации всему комплексу средств и методик спуска дали название "Сапсан" по названию известного представителя соколиных, чей пикирующий полет самый быстрый в мире. Но во всей системе имелся критический недостаток; она ни разу не была испытана в реальных условиях Зоны Отчуждения, что приводило в Генштабе к противодействию ее внедрению среди генералитета, посвященного в этот секрет, среди которого был сам начальник Генштаба Андрей Александрович Митрохин. Дальше максимально приближенного к реальности моделирования проверка этой технологии не зашла, хотя и была серьезно доработана, следствием чего стало сведение к нулю условной гибели бойцов на учениях. Однако все прекрасно понимали, что никакие учения не сравнятся с ночным полетом в черном небе Зоны. Об этом прекрасно знали бойцы спецразведки, но каждый из них счел своим догом выполнить ответственное задание и за несколько часов до вылета с ними провели инструктаж о технике использования "Сапсана", в результате чего всем довольно быстро стало ясно, что на практике она мало чем отличается от прыжка с обычным парашютом. Теперь бойцы сосредоточенно проводили последние приготовления перед прыжком, который может стать для них самым опасным за всю их службу.