- Логично, - согласился Паттерсон и тут же на его лице возникло скептическое выражение. - Однако мне не ясен один момент. "Фантом" сообщил о блокировании всех входов и выходов. Тогда как вообще кто-то смог выбраться на поверхность?

- Трудно сказать. Быть может вход оказался не сильно завален или в комплексе имелся еще один выход, о котором агент элементарно не знал. Сэр, при сложившихся обстоятельствах необходимо в максимально короткий срок выяснить точное местонахождение этого входа. И разрушить его.

Директор ЦРУ замолчал, просчитывая варианты наперед. Взглянув на данные радиоперехвата, он некоторое время их просматривал.

- Свяжись с НУР, чтобы там немедленно занялись анализом снимков по указанным координатам, - после размышлений сказал Паттерсон, имея ввиду Национальное управление рекогносцировки. - Как только что-нибудь обнаружат, пусть сразу же направят результаты нам.

- Да, сэр.

Паттерсон задумчиво посмотрел в сторону и произнес:

- Если русские все узнают, значит игра пойдет в открытую.

Сидевший с тем же бесстрастным выражением лица Стивенс, поправил сползшие очки на носу.

- Мы этого не допустим. Инициатива все еще принадлежит нам.

- Меня смущает удар по территории Зоны. Нельзя спровоцировать их на ответные действия, - сказал директор ЦРУ.

- С точки зрения договоренностей мы будем чисты. Действовать придется на нейтральной территории, где у нас есть право уничтожать нелегальные элементы, а как известно, официально в Зоне никого нет.

На лице Паттерсона появилась тень улыбки и он с пониманием кивнул.

***

Операторы внимательно следили за любыми изменениями на экранах, куда стекалась вся информация о малейших изменениях в фоне излучений, воздействию которых подвергался второй самолет, аналогичный "Небесному взору". Теперь он гордо пролетал над черным мраком, раскинувшимся под ним на десятки километров вокруг, подобно своему предшественнику. Экипажу и техникам не было известно о судьбе предыдущего самолета, командование им поведало лишь о некоторых "неполадках", возникших в ходе очередного патрулирования, а предыдущий экипаж, дескать, отправили в карантин на неопределенный срок. Что за "неполадки" и в какой карантин отправили экипаж, само собой, не сообщили, но прозрачно намекнули, что об этой теме больше не стоит расспрашивать. В результате поползли слухи о гибели предыдущего экипажа, вызывавшие определенное волнение у их напарников. Настороженность особенно проявилась, когда на самолет установили дополнительное защитное оборудование под предлогом снижения воздействия от полей Зоны, но приказ есть приказ и гигантский летающий детектор взмыл в воздух.

Теперь же, после почти десятичасового полета над внушающей страх чернотой, самолет взял курс на северо-восток и через двадцать минут приземлился на взлетно-посадочную полосу в сорока километрах от Периметра. На базу постоянной приписки не имело смысла возвращаться, поскольку требовалось как можно сильней сократить промежутки между картографией. На это серьезно рассчитывали в Генштабе, но катастрофа с первым "Взором" перечеркнула все планы военных и идею реализовать непрерывную маршрутизацию, как говорили, с корректировкой, отложили на неопределенный срок. Когда второй "Взор" остановился к нему срочно прибыла команда специалистов для обследования с целью выявить возможные повреждения (а заодно и группу медиков для оценки состояния здоровья всего экипажа) и снятия данных, которые нельзя пересылать даже по защищенным радиоканалам. Заодно были изучены результаты "ведения" радиолокатором "АВАКСа" - американского самолета дальнего радиолокационного обнаружения и управления. Заокеанские "партнеры" моментально взлетали вверх, как только им сообщали об очередном патрулировании "Небесным взором" в расчете получить любую новую информацию о нем. Российских военных данный факт не особо тревожил, так как новейший самолет-детектор в основном работал в пассивном режиме, лишь регистрируя излучения извне. Исключением было применение локатора, чей луч сканировал пространство и, если надо, замыкался на интересующей цели. В итоге закрытая для гражданских судов воздушная область над Зоной стала еще одним плацдармом для отработки новых разведывательных технологий и каждая сторона шпионила за другой. Их правительства об этом знали, но тщательно обходили все вопросы по данной теме и отговаривались расплывчатыми фразами. На официальном уровне продолжали говорить о недопустимости использования Зоны для ее милитаризации, но все понимали, что за подобными словами ничего не стоит. Однажды начавшись, Игра никогда не закончится.

***

Москва

Поездка поздно вечером к внушительному восьмиэтажному зданию Генштаба на улице Знаменка продлилась меньше, чем предполагал Николай Селезнёв, хотя, как решил он, это было скорее связано с осмыслением разговора в кабинете Остапова. Его донимала усталость, причем не физическая, а в большей степени моральная, накопленная в последнюю, казалось, бесконечную неделю. По пути он мысленно прокручивал в голове совещание среди высшего руководства службы. Все эти разборы полетов на повышенных тонах, местами переходящие в крики и откровенные обвинения, принятия серьезных решений с последующими выговорами и остальным, что часто сопутствует подобные мероприятия, не могли не сказаться на генерале, особенно на его уязвленном честолюбии. Все же одному думать всегда лучше, когда есть некоторое время без посторонних оценить эту цепь поражений. Он был удивлен отказом Кирилла Петровича рассматривать его решение написать рапорт об отставке.

"В этих условиях, - сказал начальник ГРУ после разговора, - у нас каждый человек на счету, а профессионалами мы не можем разбрасываться. Куда проще покинуть свой пост в самый сложный момент и намного сложней найти приемлемый выход".

Селезнев понимал, что его прошение об отставки будет отклонено, но посчитал нужным взять на себя ответственность за провал всей миссии. Это понимали и начальник ГРУ, и Клюев, который поддержал решение своего шефа не принимать рапорт. Во всяком случае, разбирательство можно на время оставить до лучших времен, если, конечно, эти времена настанут.

Автомобиль въехал на территорию Генштаба, минуя окрашенные в черный цвет ворота с гербом Российской Федерации. В сопровождении охранника Селезнев быстрым шагом вошел через главный вход из массивной черной дубовой двери. Внутри восьмиэтажного здания генерал-майор сдал пальто в гардероб и пятью минутами позже уже сам вошел в приемную. Дежурный был предупрежден о важном визитере и Селезнев без проволочек попал в просторный кабинет. От количества высокопоставленных лиц у Николая Федоровича зарябило в глазах - в конце концов не каждый день увидишь вместе министра обороны, начальника Генерального штаба, начальника ГРУ, его первого заместителя и главу Департамента военной контрразведки. Все при полном параде, даже министр Шитов, которого все привыкли видеть в строгом костюме, нежели в мундире и с погонами генерала армии. Присутствие больших людей на закрытом совещании за десять минут до его начала по определению не могло быть чем-то обыденным и не предвещало ничего хорошего, особенно если всмотреться в мрачно-угрюмое выражение лиц у всех присутствующих. Отдав честь, Селезнев уселся на кресло рядом с Клюевым за внушительный лакированный стол.

- Это все? - торопливо спросил министр обороны Шитов, сидя спиной к стене, на которой висел портрет Президента.

- Так точно, Юрий Павлович, - подтвердил Митрохин, занимающий должность начальника Генерального штаба. Министр метнул взгляд в сторону Селезнева, но быстро уткнулся в документы, разложенные перед собой.