Эта игрушка была единственной ценностью, единственной связью между мной и дочерью. И как она такое сделала с нами?

Я понимал, что все содержание нашей жизни с той новогодней ночи в Германии заключено в этой самой Ваксе, и даже сказки, которые я каждый вечер рассказывал им обеим перед сном, были про то, как Вакса гуляла-гуляла, гуляла-гуляла и вдруг оказывалась… Не знаю – с кем, не помню – где.

Сказки коротенькие, как отговорки, возникали мгновенно и тут же исчезали.

Потом я должен был на мотив колыбельной пропеть то, что только что рассказывал. Я спешил, рифмы не укладывались в размер колыбельной и становились разрядкой после, как ей казалось, волнующей и увлекательной сказки.

«…но это еще не все. Она поняла, что стоит на крокодиле, только когда зажглись внезапно два его огромных глаза, и он все пытался так извернуться, чтобы ослепить ими Ваксу и свалить в воду, но собачка продолжала держаться стойко, зажмурившись, не переставая думать о Маше, нужно было только дождаться утра. Утром, она это твердо знала, крокодильи глаза погаснут и взойдет солнце…»

После сказки и пения Маша просила глоток воды, я приносил, и она тут же засыпала, чтобы пережить во сне все услышанное про Ваксу. Это стало моей работой.

Попробуйте заставить человека, затерянного в собственных мыслях, рассказывать в течение двух лет сказки про одну и ту же героиню, да еще когда на тебя из темноты смотрят две пары внимательных глаз и следят, чтобы не соврал, не наскучил, и свободной от Ваксы рукой моя дочь как бы повторяет каждое движение моей новой истории про Ваксу, которая тут же лежит, прижавшись к ее щеке, и придирчиво слушает, будто и в самом деле все это пережила и прекрасно знает!

Где она только не была в моих сказках – и на небесах, и в Африке, и под водой, но чаще всего в лесу, на поляне неподалеку от нашей дачи.

Поляна становилась нашими подмостками, сценой Ваксиной жизни. Здесь она встречалась с бурундучками, крокодилами, греческими богами, божьими коровками, и всегда в конце кто-то, если добрый, выручал ее и приносил Маше или сама Маша приходила на помощь.

Если подобный оптимистический финал удавался, дочка приподнималась с подушки, обнимала меня за голову и крепко-крепко целовала.

Награда, не всегда заслуженная, но чаще всего приятная, заставляла меня каждый вечер ждать, когда раздастся голос из детской: «Папа, а про Ваксу?»

И я шел, вернее, бежал за наградой. Так что мы втроем – Маша, я и Вакса – создали целый ночной фольклор, никем не записанный, утопленный даже в моей памяти, но имевший надежду всплыть когда-нибудь в памяти моей дочери. Вот было бы хорошо…

А теперь? Что нам делать теперь, когда Ваксы не стало, будто и не было никогда? Что нам делать теперь с невозможностью счастливых вечеров и сказок со счастливым финалом, что нам делать с нашим осиротевшим воображением?

Вот тут-то я и сказал жене:

– Надо найти точно такую, я звоню в Германию.

И позвонил. Но чудо не повторяется, второй такой игрушки не было, и мы понеслись по магазинам, вымаливая, выспрашивая, роясь в груде мягких игрушек, чтобы разыскать ее подобие, совершить чудо.

И мы его совершили.

Вакса нашлась, ну точь-в-точь такая же, только, как я уже писал, – золотистая, с длинным хвостом. Какая была.

Оставалось уповать на мое красноречие и Машино доверие ко мне. Вот тогда-то с торжествующим видом я и преподнес ей эту новую Ваксу и рассказал, сколько мучений я пережил, разыскивая ее по рынку, по всем торговым рядам, когда она попросту лежала под одним из прилавков на мешке картошки.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.