Теперь наконец Мэри выполнила указание дяди: торопливо разделась, забралась в постель, натянула на голову одеяло и заткнула уши пальцами. У нее осталось одно желание – не слышать ужасной забавы; но и с закрытыми глазами, уткнувшись лицом в подушку, она все еще видела лицо с фиолетовым пятном, которое несчастный идиот поворачивал к своим мучителям, и слышала тоненькое эхо его крика, когда он, споткнувшись, свалился в канаву.

Мэри находилась в том полубессознательном состоянии, на грани яви и сна, когда все события прошедшего дня беспорядочно толпятся в голове. Перед ее глазами плясали образы разных незнакомых людей. Иногда ей казалось, что она бредет по равнине к гигантскому Килмару, рядом с которым окружающие холмы выглядят карликами, но при этом она видела светлое пятно от лунного луча на полу своей спальни и слышала монотонное дребезжание оконной рамы. Голоса понемногу затихли. Где-то далеко на большой дороге простучали копыта, загремели колеса, и опять наступила тишина. Мэри уснула. Вдруг окутавшее ее ощущение покоя рассыпалось, Мэри разом проснулась и села на постели, озаренная светом луны.

Прислушавшись, она сначала услышала только стук собственного сердца, но через несколько минут различила еще и другой звук, идущий снизу: какие-то тяжелые предметы тащили волоком по каменному полу нижнего коридора, задевая по дороге стены.

Мэри выбралась из постели, подошла к окну и чуть-чуть отогнула уголок занавески. Во дворе стояли три крытых фургона, запряженные каждый парой лошадей, и еще две открытые деревенские телеги. Один из крытых фургонов стоял прямо у крыльца, от лошадей валил пар.

У фургонов собрались несколько человек из числа сегодняшних посетителей; под самым окном Мэри башмачник из Лонстона разговаривал с барышником. Очухавшийся моряк из Падстоу поглаживал голову одной из лошадей. Коробейник, который мучил бедного идиота, стоя в телеге, поднимал что-то с ее дна. Были во дворе и незнакомые люди, которых Мэри никогда раньше не видела. Их лица были ясно видны в лунном свете. Кажется, этот яркий свет беспокоил их. Один показал вверх и покачал головой, но его товарищ пожал плечами, а еще один, казавшийся среди них главным, нетерпеливо махнул рукой, как будто приказывал поторопиться. Все трое разом повернулись и, поднявшись на крыльцо, скрылись в доме. Тем временем шум от перемещения груза продолжался. Мэри без труда определила его направление. Что-то перетаскивали в дальний конец коридора, в комнату с за колоченными окнами и запертой дверью.

Мэри начала понимать. Фургоны привозят какой-то груз и выгружают его у трактира «Ямайка». Груз складывают в задней комнате. От лошадей идет пар, значит они пришли издалека, может быть от самого побережья. Как только фургоны разгрузят, они тронутся в обратный путь и исчезнут в ночи так же быстро и тихо, как появились.

Мужчины во дворе работали быстро, они спешили. Из одного фургона содержимое не стали уносить в дом, а переложили в телегу, стоявшую возле колоды с водой на дальнем конце двора. Груз был самый разнообразный: большие мешки, маленькие пакетики и длинные свертки, обмотанные соломой и бумагой. Когда телега наполнилась, незнакомый Мэри возница залез на телегу и уехал прочь.

Оставшиеся фургоны разгрузили один за другим. Часть поклажи вывезли на телегах, часть занесли в дом. Все делалось в полной тишине. Те самые люди, что пели и орали вечером в баре, сейчас были трезвыми и молчаливыми, действуя сосредоточенно и деловито. Даже лошади как будто понимали, что необходима тишина, и стояли совершенно неподвижно.

На крыльцо вышел Джосс Мерлин вместе с коробейником. Несмотря на холод, оба были без курток и без шапок, с закатанными рукавами.

– Всё? – тихо спросил хозяин трактира.

Кучер последнего фургона кивнул и поднял руку. Мужчины начали рассаживаться по телегам. Кое-кто из тех, кто пришел в трактир пешком, уселись с ними, чтобы сэкономить час-другой долгого обратного пути. Они уходили не с пустыми руками. Каждый нес какую-нибудь добычу: кто – короб на ремне через плечо, кто – сверток под мышкой. Башмачник из Лонстона не только нагрузил свою лошадь набитыми до отказа седельными сумками, но и сам заметно потолстел.

И вот фургоны и телеги, скрипя, выехали со двора одна за другой, наподобие причудливой похоронной процессии, сворачивая кто на север, кто на юг, и наконец все разъехались. Во дворе остались только какой-то человек, которого Мэри раньше не видела, коробейник и сам хозяин трактира «Ямайка».

Они ушли в дом, и во дворе стало пусто. Мэри слышала, как они прошли по коридору в сторону бара. Потом их шаги затихли и вдали хлопнула дверь.

Теперь слышно было только, как хрипят большие напольные часы в холле, приготовляясь бить. Часы пробили три и снова стали тикать, сипя и кашляя, точно умирающий, которому не хватает воздуха.

Мэри отошла от окна, села на кровать. Холодный воздух леденил ей плечи, и Мэри, вся дрожа, потянулась за своей шалью.

Уснуть теперь нечего было и думать. Каждый нерв у Мэри был натянут, и, хотя страх перед дядей нисколько не ослаб, растущее любопытство все-таки пересилило. Теперь она догадывалась, чем занимается Джосс Мерлин. То, что она видела сегодня, – попросту контрабанда в крупных размерах. Несомненно, «Ямайка» идеально приспособлена для такого дела. Должно быть, поэтому дядя ее и купил. Всякие разговоры о возвращении в родные края – это, конечно, чепуха. Трактир стоит в уединенном месте на большой дороге, идущей с севера на юг. Очевидно, при мало-мальски умелой организации несложно собрать надежных людей – владельцев фургонов, которые будут ходить от побережья к реке Теймар, устроив в трактире перевалочный пункт и склад.

Для успешного ведения подобного дела нужно иметь шпионов в окрестностях. Это моряк из Падстоу, башмачник из Лонстона, цыгане, бродяги и мерзкий коробейник.

И все-таки, несмотря на силу личности Джосса Мерлина, его энергию, тот страх, который его огромная физическая сила, должно быть, вызывает у его сообщников, достаточно ли у него ума, чтобы руководить подобным предприятием? Неужели он способен продумать до тонкости каждый приезд и отъезд рисковой команды? Может быть, во время своей отлучки он как раз и занимался подготовкой сегодняшней операции?

Вероятно, так. Мэри не могла придумать другого объяснения, и, хотя хозяин трактира стал ей еще противнее, она невольно восхищалась его организаторским талантом.

В таком деле необходим строжайший контроль и тщательный отбор исполнителей, при всех их грубых манерах и неотесанной внешности, иначе им ни за что не удалось бы так долго уходить от возмездия закона. Если бы кто-то из городского управления заподозрил контрабанду, то, конечно, заподозрил бы и трактир, если бы только сам не участвовал в деле. Мэри нахмурилась, опершись подбородком на руку. Если бы не тетя Пейшенс, она прямо сейчас ушла бы из трактира, добралась до ближайшего города и сообщила властям о деятельности Джосса Мерлина. Очень скоро он оказался бы в тюрьме, вместе со своими бандитами, а их преступному бизнесу пришел бы конец. Но все осложнялось из-за того, что тетя Пейшенс все еще была по-собачьи предана своему мужу, и это делало решение проблемы на данный момент невозможным.

Мэри думала и думала, и все-таки ей еще не все было ясно. Трактир «Ямайка» – гнездо воров и браконьеров, которые, видимо, с дядей Джоссом во главе ведут выгодную торговлю контрабандным товаром, переправляя его с побережья в Девон. Это понятно. Но она видела пока только часть игры. Что еще ей предстоит узнать? Мэри вспомнила полные ужаса глаза тети Пейшенс, ее слова в тот первый день, когда ранние сумерки подбирались к кухонной двери: «Здесь, в „Ямайке“, случались такие вещи, Мэри, о которых я и словечком не смела никому обмолвиться. Нехорошие вещи. Ужасные… Я себе-то не решаюсь признаться». И тетя, бледная, испуганная, ушла к себе, волоча ноги, словно дряхлая старуха.

Контрабанда – опасное дело, бесчестное, незаконное. Но можно ли назвать его ужасным? Мэри не знала. Ей очень нужен был совет, а спросить было не у кого. Она совсем одна в зловещем, отталкивающем мире, и вряд ли ей удастся переделать этот мир к лучшему. Если бы она была мужчиной, то спустилась бы вниз и бросила вызов Джоссу Мерлину прямо в лицо. Ему и всем его приятелям. Да, и дралась бы с ними, и убила бы их, если получится. А потом взяла бы в конюшне лошадь, посадила позади себя тетю Пейшенс, и они умчались бы на юг, к милым хелфордским берегам, и завели бы себе маленькую ферму где-нибудь в Могане или Гвике, и сама бы она работала в поле, а тетя вела бы у нее хозяйство…