Описать, с какой жадностью он пробежал глазами коротенькое послание Вандешах, нет никакой возможности! Но, к сожалению для него, в нем не было ни строчки, ни единого слова о том, где скрывается та, которую он хотел любой ценой похитить.

Когда стало ясно, что ему придется вырвать эту тайну у жены, если он, конечно, хотел что-нибудь узнать, Сентак вновь стал мрачен и серьезен.

– Значит, вы, мадам, – медленно произнес он, – вступили в сговор с моими врагами.

– С вашими врагами! – высокомерно повторила Эрмина. – Значит, вот как вы называете тех, кого пытаете, тех, кто опасается от вас даже самого худшего?

– Что вы хотите этим сказать, мадам?

– Что? Сами все прекрасно знаете.

– Я знаю? – переспросил Сентак, изображая на лице удивление.

– Послушайте! – воскликнула молодая женщина, которую агрессивность мужа вывела из себя. – Прошу вас, не доводите меня до крайности.

– Каким тоном вы со мной разговариваете!

– Тоном, который соответствует сложившейся ситуации.

Не обращая внимания на ответ жены, Сентак подошел к ней и глухо произнес: – Мадам, сейчас вы назовете мне место, в котором скрывается написавшая это письмо юная девушка.

– Я? – воскликнула Эрмина. – Вы с ума сошли!

– Приказываю вам.

– Я не обязана вам подчиняться! – воскликнула женщина, очаровательная и пленительная в приступе охватившего ее возмущения.

– Что это значит?

– Это значит, – вне себя отчетливо проговорила Эрмина, – что стоит мне захотеть, и завтра вы уже не будете моим мужем.

– Это что, шутка?

– Мне не до шуток, речь идет о нашей с вами жизни, саиль, – произнесла мадам де Сентак резким, решительным тоном.

Слово «саиль» в устах жены ударило индийского принца, будто пуля в грудь. Уверившись в том, что его тайна раскрыта, он даже пошатнулся.

Не имея времени на обдумывание ситуации, Сентак увидел, что весь план обустройства будущего рушится у него на глазах.

Жена знала о нем все. Если бы органам правосудия захотелось устроить проверку, то доказать, что его настоящее имя не Сентак – это как минимум! – не составило бы никакого труда. А если его личность была удостоверена неправильно, то Эрмина получала полное право аннулировать брак.

Эту новую для него ситуацию он обдумывал в течение нескольких секунд. Его колебания не ускользнули от внимания жены.

– Из уважения к себе, – сказала она, – я не раскрываю тайны, которая могла бы обойтись вам очень дорого, и терплю вашу наглость. Но запомните, что с сегодняшнего дня между нами нет ровным счетом ничего общего, кроме соблюдения необходимых условностей.

Сентак даже не слушал, о чем ему говорила жена. Он думал.

– …к тому же впредь вы будете столь же уступчивы, сколь раньше были грубы.

На губах саиля заиграла улыбка – он только что нашел решение проблемы.

– В противном случае… – добавила мадам де Сентак.

– В противном случае что? – спросил муж, к которому вернулась вся былая самоуверенность.

– В противном случае мне не останется ничего другого, кроме как поставить королевского прокурора в известность о том, кем является самозванец, за которого я имела несчастье выйти замуж.

– Самозванец? – повторил Сентак, подпрыгнув на месте.

– Ну да, принц, это слово вам подходит больше! Какое счастье!

Сентак, будто не замечая насмешек Эрмины, шагнул к ней и сказал:

– Мадам, я приказал вам назвать место, в котором прячется юная девушка по имени Маринетта.

– Я отказываюсь вам отвечать, потому что не признаю за вами права задавать мне вопросы.

– И все равно – вы мне ответите!

– Нет!

– Я так хочу.

Эрмина посмотрела ему в глаза и пожала плечами.

Тогда он, словно тигр, набросился на молодую женщину, схватил ее за руки и сказал: – Отвечайте, а то я сломаю вам руки.

– Нет!

– Отвечайте, иначе я размозжу вашу голову о мраморную полку камина!

– Нет!

– Эрмина, вы взбесили меня до такой степени, что я больше собой не владею и могу совершить преступление. Отвечайте!

– Нет! Говорю же вам – нет, нет и нет!

– Это ваше последнее слово?

– Пытайте меня, можете даже убить, я полагаю, что вы на это вполне способны. Но знайте – я вам не покорюсь. Время вашей жестокости прошло.

– Мадам!

– Да и потом, если бы вы были умнее…

Договорить она не успела – Сентак, вне себя от гнева, схватил ее и поднял над головой.

– Если не ответите, – закричал он, – я швырну вас об эту стену!

Вместо ответа Эрмина, возбужденная еще больше мужа, ухитрилась влепить ему пощечину.

Тогда ярость затопила Сентака без остатка и в этом двуногом существе, сумевшем приобрести внешность и лоск цивилизованного человека, безраздельно воцарился дикарь.

Он выполнил угрозу и швырнул жену о стену. Та тихо вскрикнула и упала без чувств.

Но в этот момент к саилю внезапно вернулся рассудок. Он тут же отчетливо вспомнил свои планы и испугался, что убил ее.

– Мертва! – закричал он. – Мертва! Лишь бы она осталась жива!

Сентак стал бешено трезвонить в колокольчик.

Со всех сторон стали сбегаться слуги.

Тогда саиль задумался о том, какой линии поведения ему следует придерживаться и несколько мгновений спустя план был уже готов. Он взял Эрмину на руки и крикнул подбежавшим слугам: – Живо пошлите за доктором.

Ливрейный лакей бросился выполнять это приказание и скрылся за дверью.

– Вы, Жанна, – обратился он к своей горничной, – немедленно приготовьте для мадам постель.

– Боже праведный, что с ней?

– Выполняйте приказание, удовлетворить любопытство сможете и позже.

Жанна не заставила повторять приказ дважды и сорвала покрывало с кровати, в которую тут же уложили Эрмину.

Несчастная молодая женщина лежала совершенно неподвижно, не подавая признаков жизни. Сентак, которого опять спросили, что случилось, ответил: – Я не знаю. Она стояла на другом конце салона, затем встала на стул, чтобы разглядеть что-то на картине. После чего потеряла равновесие, упала на пол и сильно ударилась. Я даже не видел, как она падала, а о том, что с ней что-то случилось, понял только по грохоту.

Опровергать его слова, естественно, никто не стал.

Постоянный врач семьи Блоссак господин Брюлатур, старик, лечивший Эрмину с самого детства, тут же явился на зов.

– Что случилось? – спросил он, переступая порог.

Ему вкратце объяснили, что произошло, ссылаясь на слова Сентака, и эскулап немедля поднялся в комнату Эрмины.

– Она так и не пришла в себя?

– Нет, доктор, – сказал Сентак, напуская на себя огорченный вид.

– Пощупаем пульс. Очень слабо, но бьется. Она жива. Первое, что нужно сделать, это привести ее в чувство. Возможно, придется делать кровопускание.

– Доктор, вы же знаете, что вид крови вызывает у нее самые неприятные ощущения.

– Да, но она ничего не увидит, потому что лежит без сознания.

Он внимательно осмотрел несчастную, неподвижную Эрмину.

– Эти синяки, их хорошо видно, она вряд ли могла получить во время заурядного падения.

Затем обратился к Сентаку и сказал:

– Кто был с ней в комнате, когда произошел несчастный случай?

– Я.

– Больше никого не было?

– Нет.

– Очень хорошо. Не забудьте эту деталь, позже она может пригодиться, – сказал Брюлатур, обращаясь к слугам.

Затем доктор взялся выполнять свои обязанности, чтобы привести Эрмину в чувство. Но дело это оказалось трудным и кропотливым. Сентак, затаив дыхание, с неописуемым волнением следил за каждым жестом, за каждым действием врача. Если Эрмина заговорит, его песенка будет спета. Он прекрасно понимал, что жена не замедлит его обвинить и все рассказать, чтобы избавиться от человека, сначала ставшего ее мучителем, а затем и вовсе попытавшегося ее убить.

Когда тело женщины вздрагивало, когда время от времени сокращались ее мышцы, свидетельствуя о том, что в ней еще теплилась жизнь, он покрывался холодным потом.

Странное дело – он больше не хотел, чтобы жена умерла, ведь с ее смертью исчезла бы и надежда заполучить пятьдесят миллионов юного Давида, но и не желал, чтобы она полностью пришла в себя.