Тем не менее, стоя за стеной, он целился прямо ей в сердце, прогоняя сострадание. Держал трубку у губ и ждал, когда же путь для крошечной отравленной иглы освободится. Главное приложить больше усилий в собственное дыхание, чтобы игла вошла глубоко в тело, а не застряла в одежде, всего лишь оцарапав кожу.

Только он прицелился и собрал весь воздух из легких, чтобы выдохнуть, как на его голову обрушился огромный кулак, напрочь лишив сознания...

Когда Шелтон пришел в себя, то лежал спеленатый веревкой, как младенец. Его бережно уложили у стены в тайном коридоре, отобрав оружие. Сейчас оно было сломано и валялось на полу. Ноги в вязанных из соломы тапочках растаптывали останки несчастной трубки.

- Какая же она красивая! - шепотом восторгался ведьмой монах. - Ты просто идиот, если решил убить такую красоту! Ею любоваться надо. Она истинная дочь Нараду. Лисьи, заостренные глаза, острый подбородок, скулы. Она очень похожа на него. Нос и губы матери. Его высочество умеет выбирать платья. Малышке к лицу!

Убийца слушал монаха и пытался понять, почему он не обнаружил его приближения? Неужели он так сосредоточился на цели, что не обращал внимания на тылы? Как он мог подпустить к себе монаха? Одеяния должны были шуршать, а соломенная обувь не могла быть бесшумной!

Пожалуй, Мартиса рано списали со счетов. Он не утратил хватки, и сила оставалась при нем даже таком преклонном возрасте.

- Ну все, голубчик, пора домой! - улыбаясь во все зубы, монах повернулся к крысе, ухватил его за ворот и потащил по полу вдоль узкого коридора, продолжая нахваливать ведьму. Шелтон всерьез задумался, сможет ли он обратить оружие против друга и наставника? Мартис до такого не опустился - он просто обезоружил убийцу, и ведет себя с ним, как с мальцом.

В конце коридора слышались звуки музыки и голоса придворных. Свечи в лампах отбрасывали отсветы на одеяние принца. В честь праздника ему следовало бы нарядиться во что-то более яркое, однако, его высочество, как и раньше, предпочел так любимый им черный камзол из ткани с голубым отливом, украшенный множеством мельчайших деталей, прошитый серебряными и золотыми нитями. Аккуратный тонкий венец придерживал темные волосы. Тору он приказал нарядить в атласное платье цветом напоминавшим оттенки заката: мягкий розовый от плеч переходил в красный и малиновый. Несмотря на очень смелый выбор цвета, платье смотрелось на ведьме не вульгарно, а скорее волшебно. Ей даже не понадобились бусы или серьги, чтобы довершить облик. Дир гордился собственным выбором наряда и выбором сопровождавшей его женщины. Он шел впереди, зная, какое впечатление произведет его появление вместе с ведьмой в обществе. И уже предвкушал пересуды, слухи, и откровенную зависть некоторых.

- Мне напомнить о том, как ты должна себя вести? - не оборачиваясь, спросил он.

- Держаться позади тебя и ни с кем не разговаривать? - уточнила ведьма.

- Молодец! - похвалил ее Дир. - И предложения о танце отклоняй. Хотя, думаю, никто все равно не подойдет к тебе. Если только Этан... Ему отказывай!

- Значит, остальным можно говорить "Да"? - проронила Тора. Принц резко остановился и посмотрел на нее так, словно уже в мыслях бил ее кнутом.

- Могла бы и догадаться, что ты так скажешь, - вздохнула Тора.

Двери перед ними распахнулись. Его высочество шагнул в толпу. Люди расступались и поклонились ему. Каждый шаг наследника сопровождался восторгом и страхом, а ведьмы - сплетнями.

- Она не оставляет его ни на минуту, несмотря на то, что он постоянно ее наказывает. - Говорила одна дама другой.

- Она извращенка просто! - смеялась третья.

- Это какой же надо быть извращенкой, чтобы суметь так привязать к себе сначала одного принца, а потом второго. Ведьма, что ни скажите, а интересна! - более разумно говорила крупная женщина. - Вы бы, баронесса, обратились к ней за помощью. Иначе вашим дочерям замуж не выйти!..

Леди смеялись над баронессой, а герцогиня, поделившаяся ценным советом, внимательно следила за ведьмой.

Ее нещадно обсуждали. Голоса становились такими громкими, что устав от них, девушка на миг прикрыла глаза, и голоса исчезли. Вместо толпы она слушала, как дышат камни стен и пола, как трепещет огонь в светильниках, как, скрипя, натягиваются струны на музыкальных инструментах, как ткани платьев успокаивающе и приятно шуршат. Вот только дышать в толпе было тяжело, словно на грудь положили тяжелый мешок с песком. Торе казалось, что ее душат.

Она смотрела на своего хозяина. Кажется, ему дискомфорта ничего не доставляло. Хотя немного последив за ним, Тора заметила, что ему действительно неприятно общество. Его улыбка, эмоции - натренированная маскировка хорошего воина, ведущего слежку во вражеском стане и старающегося не выделяться, пока не получит необходимую информацию. Женщины подходили к нему самостоятельно проявляя интерес. Правда, сначала они несколько настороженно поглядывали на стоявшую позади его высочества ведьму, волнуясь, как бы она не прокляла их... А потом совсем осмелели.

- Какое счастье видеть вас, ваше высочество, на балу! Нам казалось, что вам совершенно чужды такого рода увеселения... - трещала без умолку женщина в возрасте, а две ее молоденькие, симпатичные дочери обступили принца, отодвинув Тору к стене. И Тора была бы рада даже... Но Дир, краем глаз, послал ей такой суровый взгляд, что пришлось снова подойти поближе. И встать за спиной мужчины.

Все эти женщины желали его. Особенно в такой благостный праздник! Их желания просто кричали, создавая такой ужасный гвалт в мыслях и эмоциях ведающей, что у нее закружилась голова.

- Возможно, я покажусь вам слишком настойчивой... - начала женщина. - Но моя милая Ариетта так мечтала хоть разок станцевать с принцем... Нам ведь вряд ли когда-нибудь удастся оказаться на шикарных балах вашей матушки в столице...

- Если ей все равно с каким именно принцем танцевать, то могу предложить кандидатуру принца Этана. Он отличный танцор... Ибо воин из него ужасный. - Увильнул Дир от принудительного исполнения па в центре зала, и почувствовал, как чья-то рука тянет его сзади за камзол. - Прошу прощения!

Обернувшись, он заметил совершенно отрешенное лицо ведьмы, глядевшей себе под ноги. Она крепко сжимала в кулачке ткань его одежды, и не шевелилась. Пришлось разжать ее пальцы и тут же перехватить за плечи девушку, готовую вот-вот упасть.

- Оставь меня. Отойди к балкону и сядь на скамейку так, чтобы я видел тебя! - шепнул Дир ей на ухо, и отпустил. Вернувшись в общество дам, и подоспевших к ним мужчин, он следил за тем, как медленно, словно по тонкому льду, его рабыня передвигается по залу.

Многочисленные дамы (совсем юные и даже зрелые) оказывали ему внимание, надеясь, что захмелевший принц непременно отступит от правил и Тадаше Ирривий возьмет свое... ну и кто-нибудь обзаведется миленьким бастардом. Однако коварный наследник пил вовсе не вино, а сок вишни, так напоминающий цветом другой напиток. Сегодня он планировал держаться в трезвом рассудке.