«Что эти двое делают на «Сотне»? Ну и взгляд! Эти точно попали в тюрьму не случайно. У Шрам на лбу написано «убийца», а Рик вообще смахивает на душевнобольного», – Немезида отвернулась от парня и перевела взгляд на сцену.

Толстопузые богачи в сопровождении своих роскошных дам, увешанных мехами и золотом, уже занимали места в креслах. На их раскрасневшихся лицах сияли весёлые улыбки, а глаза горели озорным блеском. При появлении гостей многие заключённые заметно заволновались. Кто-то стал ходить из стороны в сторону, кто-то молился, сложив ладони и подняв глаза куда-то вверх, некоторые заламывали пальцы рук, а несколько человек забились в углы своих камер. Немезида понимала, что это уже повод для страха, но почему-то именно в тот момент она почувствовала небывалую лёгкость. Нервозность отступила, дав возможность девушке немного отдохнуть от постоянного напряжения.

Когда все кресла были заняты, на мониторе высветился знак «100» со словами «Шоу начинается!», и на сцену поднялся молодой ведущий. О его роли сложно было не догадаться. Фрак. Прилизанные тёмные волосы. В одной руке микрофон, в другой планшет. Широкая улыбка, как в рекламе зубной пасты, и сопроводительная речь. Лицемерное приветствие богачей, занявшее, по меньшей мере, полчаса. Глупые шутки. Фальшивый смех.

Стоять в ожидании начала шоу становилось тяжело. Немезида переминалась с ноги на ногу, следя за бесполезным разговором ведущего с богачами, в итоге опустилась на пол и прижалась плечом к стене.

Прошло ещё полчаса. Духота начала давить на голову, сжимая её в свои тиски. Немезида уже не вникала в суть переговоров. Ей надоело слушать о росте стоимости ценных астероидных металлов, выведении новых видов животных, современной медицине, способной пересадить любой орган в тело другого человека, о чудесах техники и прочей чепухе, на которой зациклены все богачи мира. Жажда постепенно брала верх над разумом, и вскоре Немезида не могла думать ни о чём. Ей лишь хотелось, чтобы поскорее всё закончилось. На лбу выступали капельки пота, которые она время от времени вытирала рукавом своего комбинезона. Ожидание настолько выматывало, что девушка уже была готова на любые пытки. «ЗООПАРК меняет психику», – слова, сказанные вчера Каллисто. Если это только начало, то Немезида стала догадываться, что подразумевала соседка. Прошёл какой-то час, а она уже согласна на всё, ради того чтобы выбраться из душной клетки.

Зазвучавшая музыка заставила всех встрепенуться. Немезида с трудом поднялась на ноги и прильнула к стеклу. На краю сцены за большим роялем сидел музыкант, плавно скользивший своими длинными пальцами по клавишам, создавая успокаивающую мелодию из вечной коллекции Людвига ван Бетховена. Рядом с ним стояла оперная певица в длинном пышном платье, которая вскоре звонко запела «Аве Мария». Когда она начинала брать высокие ноты, Немезиде становилось не по себе. По телу пробегала мелкая дрожь, бросая девушку то в жар, то в холод. Атмосфера, и без того напряжённая, становилась совсем невыносимой.

– Шоу объявляю открытым! – радостно объявил ведущий под шквал аплодисментов. – Итак, сегодня разыгрываются: – он обратил всеобщее внимание на монитор, – гридирон!

На экране высветилась первая строчка из пяти. Некоторые из богатеньких дамочек начали вздыхать и хихикать, тряся своими веерами, а певица продолжала тянуть свою жуткую сонату.

– Бой без правил! – объявил следующую игру ведущий.

Теперь начали ликовать мужчины, улыбаясь и одобрительно кивая друг другу: мол, это будет зрелище.

– Порка! – счастливое лицо ведущего приводило Немезиду в бешенство. Он с таким спокойствием перечислял то, что должны пережить заключённые, будто проводил лекцию в институте. – Пектораль! О, ну это только для девушек, – у парня разве что слюни не текли от собственных слов. – И последнее! Три икса, – он плотоядно усмехнулся. – Посмотрим, есть ли сегодня везунчики! Два билета против пяти игр. Прошу на сцену игрока с билетом номер один!

Раскрасневшаяся полноватая дамочка лет тридцати пяти с копной жёлтых волос, напоминающих солому, поднялась к ведущему и расплылась в довольной улыбке. Ей выпала честь первой выбрать игру.

Немезиду затрясло от подкравшегося ужаса. Каганер продавал билеты на реалити-шоу своего ЗООПАРКа богатеньким извращенцам.

«Вот кто настоящие маньяки! Сколько же Каганер имеет с «Сотни»? Наверное, уже сколотил состояние на десять поколений вперёд!».

Женщина взяла в руки планшет ведущего и включила перемешивание строчек, которые стремительно замелькали на экране. Пока выбиралась игра, богачи совершенно спокойно продолжили обсуждать свои «проблемы». Им было всё равно, что испытывали на тот момент заключённые. Они платили немалые деньги, чтобы оказаться на шоу в качестве зрителя, и ещё больше – чтобы приобрести билет игрока.

Насладившись растерянными напуганными лицами заключённых, дамочка, наконец, прекратила перемешивание. Компьютерная система выбрала порку. Немезида ошарашенно наблюдала за тем, как большинство заключённых облегчённо выдохнули, словно это такая мелочь, которую вполне можно пережить. Кто-то даже заулыбался. С трудом сглотнув подкативший к горлу ком, она вновь смахнула со лба капельки пота и продолжила наблюдать. На сцену выкатили стол с целым арсеналом различных плёток, о которых Немезида могла поверхностно знать только из уроков истории в школе. Недолго думая, богачка остановила свой выбор на плётке с тысячью мелких рыболовных крючков, что очень удивило ведущего.

– Вы же знаете, этой плетью можно ударить лишь раз! – изумился он. – Выберите другую, с помощью которой сможете в полную меру насладиться процессом, – предложил он.

– Нет, нет, я хочу именно эту, – улыбнулась она.

Тогда ему пришлось повиноваться. Настало время выбирать жертву. На этот раз после подачи сигнала разными цветами замигали клетки. Немезида вздрогнула и попятилась назад. Яркие вспышки, ударяющие в глаза, дали понять, что она попала в некое подобие русской рулетки. Выбор мог остановиться на ком угодно. Ноющая певица продолжала свою оперу, богачи поднялись со своих мест, с любопытством наблюдая за огоньками, а многие заключённые закрыли глаза. Постепенно скорость мигающих огней снижалась, что заставляло страх пульсировать в висках. Немезида зарыла рот руками, чтобы не закричать, когда поняла, что выбор медленно подходит к ней.

Двадцать девятая… Тридцатая… Скорость ещё меньше. Тридцать первая… Все в ожидании остановки, но сигнал не поступает. Тридцать вторая… По-прежнему тишина. Шрам и Рик подозрительно улыбаются, не сводя глаз с новенькой.

«Это конец!» – Немезида закрыла глаза и задержала дыхание.

Послышался писк. Система сделала выбор. Музыка стихла, а волна новых аплодисментов встречала «счастливчика» или «счастливицу». Девушка никак не могла открыть глаза. Она боялась узнать, что выбор остановился на ней. Ведь либо это камера 33, либо 34, в которой находился Рик.

«Я должна это сделать», – мысленно уговаривала себя Немезида.

– Поздравляю! – воскликнул ведущий. – Ваш выбор остановился на камере под номером, – после  короткой, но достаточно утомительной паузы он окончил фразу: – …тридцать два!

К тому времени Немезида уже потерялась в реальности. Она с трудом соображала, а голос ведущего и хлопки ладоней казались такими далёкими, будто от них отделяло не тонкое стекло, а бронированная стальная стена. Она пошатнулась и выдохнула. Голова раскалывалась от внезапно подкатившейся боли, а лёгкие кололо от недостатка воздуха. Девушка приложила ладонь к сердцу, вырывающемуся наружу. Ноги подкосились, и она опустилась на пол.

Немезида старалась не смотреть на соседку из 32-й камеры. Антон уже открыл дверь, а подъёмник ждал свою гостью. Она даже представить не могла, что испытывала несчастная девушка в тот момент, но поражалась тому, как стойко и уверенно та направилась навстречу страшной участи. Впрочем, у неё, как и у всех, не было иного выхода. Непослушание – и её органы будут расщеплены на атомы! Человек всегда из двух зол будет выбирать меньшее. Хотя к тому времени Немезида серьёзно задумалась над представленными пытками. Из перечисленного она знала только о порке и имела представление о боях без правил. Гридирон и пектораль ей совершенно ни о чём не говорили, а о трёх иксах она могла лишь догадываться. Наверняка это что-то интимное и даже извращённое.