Красавцы, не ездите! Песками глуша, Пропавшего без вести Не скажет душа. Напрасные поиски, Красавцы, не лгу! Пропавший покоится В надёжном гробу. Стихами, как странами Чудес и огня, Стихами – как странами Он въехал в меня: Сухую, песчаную, Без дна и без дня. Стихами – как странами Он канул в меня. Внимайте без зависти Сей повести душ. В глазные оазисы — Песчаная сушь… Адамова яблока Взывающий вздрог… – Взяла его на́глухо, Как страсть и как Бог. Без имени – канувший! Не сыщете – взят. Пустыни беспамятны, — В них тысячи спят! Стиханье до кипени Вскипающих волн… Песками засыпанный, Сахара – твой холм. 3 июля 1923 г. Раскалена как смоль: Дважды не вынести! Брат, но с какой-то столь Странною примесью Смуты… (Откуда звук Ветки откромсанной?) Брат, заходящий вдруг — Сто́лькими солнцами! Брат без других сестер: На́-прочь присвоенный! По гробовой костер — Брат, но с условием: Вместе и в рай и в ад! Раной – как розаном Соупиваться! (Брат, Адом дарованный!) Брат! Оглянись в века: Не было крепче той Спайки! Шумит река… Снова прошепчется Где-то, меж звезд и скал, – Настежь, без третьего! — Что́ по ночам шептал Цезарь – Лукреции. 12bis июля 1923 г. Между нами – клинок двуострый Присягнувши – и в мыслях класть… Но бывают – страстные сестры! Но бывает – братская страсть! Но бывает такая примесь Прерий в ветре и бездны в губ Дуновении… Меч, храни нас От бессмертных душ наших двух! Меч, терзай нас и меч, пронзай нас, Меч, казни нас, но, меч, знай, Что бывает такая крайность Правды, крыши такой край… Двусторонний клинок рознит? Он же – сводит! Прорвав плащ, Так своди же нас, страж грозный, Рана в рану и хрящ в хрящ! (Слушай! если звезда, срываясь… Не по воле дитя с ладьи В море падает… Острова есть, Острова для любой любви…) Двусторонний клинок, синим Ливший, красным пойдет… Меч Двусторонний – в себя вдвинем! Это будет – лучшее лечь! Это будет – братская рана! Так, под звездами, и ни в чем Не повинные… Точно два мы Брата, спаянные мечом! 18 августа 1923 г. Дружочек, устала. Остальные дошлю. Итак, адр<ес> мой (стихов, м.б., не потеряете?) Прага Praha Smichov, Švedska ul., č. 1373 (не пугайтесь №, здесь все такие длинные). Из стихов посылала только те, что непосредственно к Вам, в упор. Иначе пришлось бы переписыв<ать> всю книгу!
Последние три стиха – для очистки совести – чтобы завтра сызнова начать: Меж нами – десять заповедей: Жар десяти костров. Родная кровь отшатывает: Ты мне – чужая кровь. Во времена евангельские Была б одной из тех… (Чужая кровь – желаннейшая И чу́ждейшая из всех!) К тебе б со всеми немощами Влеклась, стлалась – светла Масть! – очесами демонскими Таясь, лила б масла́ — И на ноги бы, и под ноги бы, И вовсе бы так, в пески… Страсть, по купцам распроданная, Расплёванная, – теки! Пеною уст, и накипями Очес, и по́том – всех Нег… В волоса заматываю Ноги твои, как в мех: Некою тканью под ноги Стелюсь… Не тот ли (– та! —) Твари с кудрями огненными Молвивший: встань, сестра! 26 авг<уста> 1923 г. Под занавесом дождя От глаз равнодушных кроясь, – О завтра мое! – тебя Выглядываю – как поезд Выглядывает бомбист С еще-сотрясеньем взрыва В ушах… (Не одних убийств Бежим, зарываясь в гриву Дождя!) – Не расправы страх, Не… – Но облака! но звоны! То Завтра на всех парах Проносится вдоль перрона Пропавшего… Бог! Благой! Бог! И в дымовую опушь — Как о́б стену… (Под ногой Подножка – или ни ног уж, Ни рук?) Верстовая снасть Столба… Фонари из бреда… – О, нет, не любовь, не страсть, Ты – поезд, которым еду Прага, 14 октября 1923 г. |
