-- Ищейки барона Хагера не дремлют, граф, -- хохотнул англичанин, -- можно подумать, здесь найдется кто-то, не знающий, что во дворце и у стен есть уши, и начнет выкладывать свои секреты первому встречному. Он бы дорого дал, чтобы узнать содержание последней депеши, полученной лордом Каслри. Мир с Соединенными Штатами заключен и подписан. У Британии развязаны руки, и теперь мы можем, не опасаясь, что нас втянут в новую европейскую войну, отстаивать свои интересы. Саксонию он Пруссии пообещал! Ха! Кабинет с такими подарками не согласен. Сюда уже едет герцог Веллингтон, чтобы сменить Каслри, и недолго старому ворчуну осталось мутить воду. Но я, граф, я нем, как рыба, и никакие австрийские шпионы не заставят меня выдать государственную тайну.
-- Не сомневаюсь, мистер Стэнфорд, -- оглядываясь по сторонам, шепнул Войцех, -- ваше молчание -- залог успеха британской политики. Тайны британского посольства в надежных руках.
-- Благодарю! -- Стэнфорд сердечно обнял Шемета и окинул его наряд одобрительным взглядом. -- Рад видеть здесь верного подданного Его Величества. Мы им еще покажем...
Кому и что собирался показать расхрабрившийся англичанин, Войцех так и не узнал. Выскочивший из толпы Джеймс Стюарт, брат главы британской делегации, подхватил соотечественника и уволок его по направлению к буфетной, продолжать возлияния.
Вспомнив, что приглашение на мазурку -- вполне благовидный предлог, чтобы показаться на глаза графине де Перигор, Войцех стал пробираться в главную залу дворца, где пары уже начинали строиться для полонеза.
-- Вы уже нашли, кому передать мой привет, герр лейтенант? -- насмешливый женский голос заставил Войцеха обернуться.
Мари-Огюстина де Граммон на мгновение отвела от прелестного юного личика маску в венецианском стиле и улыбнулась, сверкнув ровными белыми зубами.
-- Я ношу его с собой в поисках достойного адресата, -- рассмеялся Войцех, -- но если вы разъясните, кто по правилам вашей игры может считаться моим сиром, я непременно исполню ваше поручение, княгиня.
-- А мне казалось, я видела его здесь, -- девушка огляделась и покачала головой, -- впрочем, это неважно. Берегите себя, мой друг. Вена в эти дни полна игроков.
Мари-Огюстина снова прикрыла лицо маской. На ней был наряд маркизы времен регентства Филиппа Орлеанского, и темные волосы были укрыты слоем белой пудры. На щеке Войцех успел заметить мушку, но губы на бледной коже горели красным огнем без помады. Девушка присела в коротком реверансе, приподнимая пышные юбки с фижмами.
Ее спутник, возвышавшийся над толпой чуть не на голову, с недоумением вскинул бровь. Треуголка и пудреный парик делали разряженного в шелковый камзол и кружева мужчину еще выше, и даже маска не помешала Войцеху его узнать. Уве Глатц, исполнявший сегодня главную партию в "Золушке", обернулся к спутнице.
-- Я что-то пропустил, Мари? -- удивленно спросил он. -- Принц выдал кому-то разрешение на объятие?
-- Ты слишком много болтаешь, Норвик, -- недовольно заметила Мари-Огюстина, -- а у Совета Семи длинные руки.
-- Ты мне угрожаешь? -- в голосе Уве послышались рычащие нотки. -- В Элизиуме?
-- Чертовски веселая игра, -- вмешался в разговор Войцех, -- и мне не терпится узнать правила.
-- Всему свое время, герр лейтенант, -- холодно ответила княгиня, -- вас с ними познакомят, я в этом не сомневаюсь.
-- Не обращайте на нее внимания, герр лейтенант, -- Глатц отвел от лица маску и заговорщически подмигнул Войцеху, -- мадмуазель де Граммон никак не может выйти из роли. То ли дело я? Два часа назад я был принцем, а теперь всего лишь скромный маркиз. Уве Глатц, первый тенор Венской придворной оперы.
-- Граф Войцех Шемет, -- с легким поклоном представился Войцех, -- буду рад случаю продолжить знакомство, но сейчас, мадам и мсье, прошу меня извинить, меня ждут.
-- Приходите в салон Фанни фон Арнштейн, -- поклонился в ответ Глатц, -- там собираются лучшие умы Вены. И совершенно не говорят о политике.
Приглашение на мазурку было принято с полного одобрения князя Талейрана, улыбнувшегося Войцеху уголком рта. И на вальс тоже. Поговорить всерьез все никак не получалось, танцы то сталкивали, то разводили его с Доротеей. Но когда, наконец, Войцеху удалось затянуть прелестного пажа в загодя облюбованную маленькую буфетную, цель, с которой он добивался этих минут уединения, вылетела у него из головы. Графиня де Перигор, оценившая по достоинству удобство шотландского национального костюма, воспользовалась его преимуществами так молниеносно, что у Войцеха не осталось слов.
Дома его ждало письмо от Линуси. Войцех, сгорая со стыда, так и не решился его открыть, и долго не мог уснуть, пытаясь придумать выход из сложившегося положения.
* -- Рокош -- официальное восстание против короля, на которое имела право шляхта во имя защиты своих прав и свобод.
Право на рокош как на бунт против короля происходило от средневекового права сопротивляться королевской власти. Юридической основой права шляхты на рокош было право на отказ в послушании королю (non praestanda oboedientia), зафиксированное в так называемых "Мельниковском привилее" (23 октября 1501 года), "Генриковых артикулах" 1573 года и Pacta conventa (подписываемых при избрании каждым королём, начиная с Генриха Валуа).
Салон на Хохер-Март
Утром Войцех первым делом прочитал письмо из Парижа. Линуся, против обыкновения, писала о политике, о смутном недовольстве возвращением Бурбонов, которые ничего не забыли и ничему не научились, о брожениях в среде наполеоновской элиты, отодвинутой новой властью на вторые роли. О судьбах Польши в письме прямо не говорилось, но Войцех понимал, что этот вопрос беспокоит Каролину больше всего. Генерал Костюшко, по ее словам, собирался в Вену, и Шемет надеялся, что его неоспоримое влияние сумеет сдвинуть переговоры по польско-саксонскому вопросу с мертвой точки. Любое из предлагаемых решений Войцеху не нравилось, но неопределенность была хуже всего.
Ответное письмо тоже вышло непохожим на предыдущие. Войцех впервые за долгое время нарушил негласное соглашение и писал о любви. Писал жарко, страстно, вкладывая в бегущие под пером строки всю горечь разлуки, всю силу своей тоски. Каждое слово в письме было правдой, но чувство вины за вчерашнее не оставило его и после того, как он, запечатав конверт, вручил его Йенсу. Надо было учиться жить с последствиями не только исполненного долга, но и постыдных ошибок.
Вечером граф Шемет отправился на прием во французское посольство. Этот визит мог вызвать неудовольствие в прусских кругах, но тянуть с объяснениями Войцех считал позорным малодушием. Доротея, занятая исполнением обязанностей хозяйки, едва удостоила его приветствием, и у Войцеха зародилась надежда, что капризная красавица вполне удовлетворилась вчерашним приключением, и разговора можно будет избежать совсем.
Разговора действительно не получилось. Доротея настигла его в гардеробной, и в сырой запах шуб, чужих духов и пыли влился острый аромат запретной страсти, торопливой и опасной. В первую минуту Войцех пытался заговорить, но проще было уступить натиску графини, чем подвергать ее и свою репутацию опасности быть застигнутыми в двусмысленном положении.
Попытка уклониться от объятий незамеченной, впрочем, не прошла. Нерешительность и смущение любовника, похоже, только распалили Доротею, и Войцех, впервые в своей жизни, из охотника превратился в добычу. Объясниться с каждым разом становилось все сложнее, упоминать Линусю Войцех считал почти кощунством, а делиться своими матримониальными планами -- оскорблением памяти пана Жолкевского. Графиня де Перигор вечера проводила в обществе Талейрана, днем, нисколько не смущаясь светскими сплетнями, открыто показывалась на прогулках и в ресторанах в компании графа Клама-Мартиница, но стоило Войцеху почувствовать себя в безопасности, как он заставал Доротею в каком-нибудь укромном уголке, куда выходил выкурить трубку или привести в порядок сбившийся после танцев костюм.
