В официальной улыбке чиновника тенью промелькнула искренность.

-- Я посмотрю, что мы можем сделать для вас, господин граф, -- произнес он, поднимаясь с места. И, заметив, что Войцех последовал его примеру, жестом остановил его. -- Не вставайте, господин граф, не вставайте. Я покажу ваши бумаги барону фон Илов, начальнику департамента. Возможно, он позволит сделать для вас исключение.

Время ожидания потянулось нестерпимо медленно, наполненное тихим шуршанием бумаг, скрипом перьев, дальним стуком ходиков на стене. За соседним столом сопел силезский помещик, так и не снявший шубы, сидевший перед ним чиновник с недовольным видом разглядывал гербовый лист.

-- Извините, господин Суддерманн, но постановление окружного суда полностью соответствует положениям Акта от четырнадцатого сентября. Вы, конечно, можете подать апелляцию, но уверяю вас, это напрасная трата времени и денег.

-- Но это же грабеж! -- зарычал помещик. -- Отмена пешей барщины лишит меня работников. Кто будет собирать урожай, я вас спрашиваю?

Двое молодых писцов от неожиданности уронили перья. Регистратор с неодобрением поглядел на них, и клерки снова принялись за работу, всем видом показывая, что никакое любопытство не может отвлечь их от дела.

-- Но вы же согласились на выкупные платежи, господин Суддерманн, -- спокойно возразил чиновник, -- значит, вам придется нанимать крестьян для выполнения работ за установленную законом плату.

-- Грабеж чистой воды! -- снова зарычал помещик, подхватываясь с места. -- Я найду на вас управу! Я буду жаловаться.

-- Подайте ваше прошение в Генеральную комиссию по исполнению эдикта, -- пожал плечами чиновник, -- и жалобу в Земельный комитет.

-- Но это же не судебные инстанции! -- возмущенно заявил помещик.

-- Зато ваш прецедент поможет внести необходимые изменения в Эдикт, -- кивнул чиновник и поднялся с места, -- честь имею, господин Суддерманн. Меня ждут посетители.

Помещик, бормоча себе под нос проклятия, удалился, и Войцех снова с тревогой взглянул в сторону стеклянной двери, за которой скрылся Толе. Но тот уже спешил к своему столу, с весьма довольным видом.

-- Для вас позволено сделать исключение, господин граф, -- сообщил он, занимая свое место и складывая бумаги на стол. И тихо добавил. -- Мы здесь все верноподданные Его Величества, и патриоты Германии.

Войцех благодарно улыбнулся, но оказалось, что радоваться еще рано.

-- Первым делом, господин граф, -- сообщил Толе, сопровождая свои слова скрипом гусиного пера по чистому листу, -- вам потребуется справка из Интендантского управления о зачислении в списки военнообязанных. Никто не сомневается в ваших намерениях, господин граф, но, сами понимаете, для принятия вашего дела к производству требуются законные основания. Затем -- заключение налогового департамента Министерства финансов о том, что имение Мединтильтас после регулирования поземельных соглашений останется платежеспособным. Реестр акцизных сборов за последние пять лет. Выписку из земельного кадастра Управления делами Восточной Пруссии. Справку из Министерства Юстиции об отсутствии нерешенных тяжб. И из Генеральной комиссии по исполнению эдикта об отсутствии жалоб и претензий. Рекомендации из Попечительского совета по делам народного образования.

Он протянул Войцеху лист бумаги, на котором скрупулезно зафиксировал весь список.

-- Это все? -- с надеждой спросил Шемет.

-- Пока да, -- кивнул Толе, -- и начать я вам посоветую с Интендантского управления. Впрочем...

Чиновник обогнул стол и подошел к Шемету вплотную. Это сокращение дистанции словно поставило их на одну сторону, сделав единомышленниками и соратниками.

-- Дайте мне слово чести, граф, что, если французские власти вами заинтересуются, сведения, которые я намереваюсь вам сообщить, останутся в тайне.

-- Разумеется, -- пылко отозвался Войцех, -- даю слово офицера.

-- Вот как? -- усмехнулся Толе. -- Ну что же, лишних вопросов задавать не стану. Наведайтесь в университет, господин Шемет. Точнее, в университетскую клинику. Спросите доктора Вернике. Сошлитесь на меня. И передайте ему два слова. "Черная Стая".

Пушистые белые шары старых лип на Унтер-ден-Линден под легким дуновением ветра осыпали зазевавшихся прохожих пригоршнями снега, норовившего забиться за воротник. Войцех поежился, плотнее запахивая плащ. Университет, открывшийся всего три года назад, но уже собравший в своих стенах лучшие умы Пруссии -- Фихте, Бёка, Тэера, фон Савиньи, Хуфеланда, Риттера -- виднелся за кронами деревьев. Шемет прибавил шагу.

У самой решетки, соединявшей выступающие вперед перед главным фасадом бывшего дворца принца Генриха флигели, Шемета остановил французский патруль.

-- Вы студент, сударь? -- с сильным французским акцентом спросил жандарм, грозно сдвинув брови.

-- Нет, господин капитан, -- виновато улыбнулся Шемет, прекрасно разглядевший сержантские нашивки на рукаве мундира, -- я здесь по личному делу.

-- По какому же? -- сержант с подозрением покосился на саквояж, и Войцеху стоило больших усилий не выдать охватившее его от этого взгляда беспокойство.

-- Мне нужно врачебное заключение о непригодности к военной службе, -- доверительно сообщил Шемет, -- грехи юности, знаете ли. Пренеприятнейшие ощущения, доложу вам, господин капитан.

-- Избавьте меня от ваших ощущений, -- скривился француз, -- грязная прусская свинья.

-- Я литвин, -- усмехнулся Войцех, провожая взглядом удаляющийся патруль.

Доктор Вернике был сед, сухощав и затянут в старомодный черный сюртук. Послание от Толе и таинственные слова он выслушал с полнейшим равнодушием, пригласил Шемета в свой кабинет и тут же предложил раздеться. Войцех принялся стягивать с себя одежду, недоумевая, зачем нужна подобная секретность для обычного врачебного осмотра.

-- Я сам передам ваше дело в департамент, сударь, -- доктор словно прочитал его мысли, -- чем меньше молодых людей будет замечено возле официальных рекрутских комиссий, тем лучше.

-- Но мне нужна будет справка для комиссариата по аграрным вопросам, -- напомнил Войцех.

-- Зайдете за ней дня через три, -- кивнул Вернике, простукивая Шемету спину, -- не дышите, сударь. Я должен проверить ваше сердце.

-- Ну и как? -- с любопытством спросил Шемет, натягивая рубашку.

-- Весьма примечательно, сударь, -- Вернике с сомнением взглянул на Войцеха, -- вы здоровы, как Адам в день творения. Редкий случай. Должно быть вас с рождения не выпускали из-под присмотра. Ни шрама, ни ссадины.

-- Я живучий, -- рассмеялся Войцех, -- и удачливый. Ни сабля, ни пуля не взяли.

-- И где это вы успели повоевать, молодой человек? -- удивился Вернике.

-- В гусарах, -- помрачнел Войцех, -- в чине поручика. Я бы не хотел вдаваться в подробности, доктор.

-- Не мое дело, -- пожал плечами Вернике, -- но опытные офицеры скоро будут на вес золота. Пойдемте-ка со мной, сударь. Я вас кое с кем познакомлю.

Первое, что бросалось в глаза в лице Фридриха Фрёбеля, обменявшегося с представленным ему Шеметом крепким рукопожатием будущего соратника, был пронзительный взгляд темных глаз с чуть опущенными уголками. Крючковатый нос и темные волосы, зачесанные назад с высокого лба и волной опускавшиеся на бархатный ворот темно-зеленого сюртука, придавали ему вид едва ли не демонический, но в голосе было столько терпеливого внимания и добросердечия, что Шемет почувствовал себя почти мальчишкой.

-- Вы слышали последнюю лекцию Фихте, доктор? -- взволнованно спросил он Вернике. -- Вот кто подает нам пример бесстрашия и любви к родине. "Вы, господа, теперь ответственны не только за свою судьбу. Трусость, проявленная одним человеком, может скрепить смертный приговор целому народу". Какие слова, доктор, какие слова!

-- Прекрасные слова, -- горячо согласился Войцех, и доктор Вернике одобрительно кивнул, -- но что может сделать один человек здесь, в Берлине?