Ненависть. Ненависть к живым, к тем, кто имел нормальное тело. Ненависть к Дамблдору, стоящему на пути его плана. Ненависть к дурацкому пророчеству. Нет, не к Гарри Поттеру. Поттер был такой же жертвой пророчества, как и он сам. Его, конечно, хорошо бы попытать минуток сорок Круциатусом, выместить весь гнев и боль, расплющить напоследок «према» — но это необязательно. Поттер его враг, пока безличный, абстрактный. Ненависть к Грюму. Проклятый параноик, проредивший ряды его слуг! Ненависть к Вэнс, этой молодой сучке, дважды ранившей его — его, самого Тёмного Лорда! Ненависть к магглам, двуличным ублюдкам, готовым порвать друг друга за каплю власти и удовольствия, или тупому быдлу, радостно идущему за властолюбивыми ублюдками. Они едва не уничтожили его этими бомбардировками Лондона, развязав Вторую Мировую! И ради чего? Может быть, ради счастья, какой–то идеи или хотя бы из–за любви? Нет, эти твари жаждали власти — и будут жаждать её всегда. Да, ненависть, холодная, расчётливая — она удерживала разум от разрушения, ледяными оковами удерживала память, ярым пламенем питала гнев…

Если бы кто–то спросиь Тома Риддла, зачем он, искусный менталист, старательно нагнетал ненависть и страх смерти, то Волдеморт — если бы не приложил наглеца Круциатусом — ответит, что у него не было выхода. Крестражи прекрасно удерживали душу, но и только. Без привязки к материальному мозгу, с осколками магии, разум Тёмного Лорда умирал. Первыми растворялись в пугающей пустоте апатии эмоции. Волдеморт вовремя обнаружил опасность, и ему хватило воли принять страшное решение. Да, позже придётся идти на Ритуал Пределов, но сейчас ему надо сохранить остатки себя. Пусть личность рассыплется мозаикой — память должна остаться целиком. Ничего, мозаику всегда можно собрать заново, лишь бы было, кому собирать.

Квирелл. Возомнил себя героем. Самоубийца. Ха! Убедил себя, что может укрыть тайный план от первого в Англии легилимента. Забавно, конечно, когда тебя считают величайшим злом, да только мнение жалкого волшебничка никого не волнует. Пусть себе думает, что хочет — только бы слушался. Когда настанет время, разум Квирнуса будет растёрт в пыль — Волдеморт уже предвкушал этот момент. Пока же Квирелл вёл переговоры — и вёл хорошо, заслуживая одну благодарность от своего повелителя за другой. Откровенно забавляло, как он внутренне кривится в ответ на что–то такое:

«Прекрасно сработано, Квирнус! А теперь напомни о второй сделке».

— Коснёмся второй сделки, Грефронт.

— Это очень интересная сделка, — прищурился гоблин. — Мои условия просты: половина философского камня за полноценную помощь в его добыче.

— Нет, — отрезал Квирелл. — Вы понимаете, на какой риск идёт мой повелитель? Не больше четверти.

— Согласен, — кивнул гоблин, не сводя прищуренных, с желтоватым оттенком глаз. — Под «полноценной» я имею в виду пятёрку ликвидаторов–гоблинов и боевую группу на прикрытие.

— Боевая группа — это четыре мага? — уточнил Квирнус.

— Что вас не устраивает? — деланно удивился гоблин.

— Две боевые группы, — поставил он условие.

— Одна, но готовая целиком пожертвовать собой. И три капли Эликсира Тринадцати лично вам.

Квирнус помедлил, советуясь с Волдемортом, и гоблин добавил:

— Могу предоставить опытную чародейку, накачанную Эликсиром, для вашей охраны и взлома самых сложных ловушек.

— Тэсия? — Квирелл довольно хмыкнул, заметив тень растерянности. — У меня свои источники. Итак, пятёрка ликвидаторов, четвёрка смертников, три капли Эликсира Тринадцати и Тэсия. Я согласен.

Гоблин молча смотрел на Квирнуса несколько секунд, а затем улыбнулся своими жёлтыми зубами:

— Надеюсь, это будет началом нашего с вами союза, Тёмный Лорд.

— Я тоже надеюс–сь на это, — прошипел затылок Квирелла.

Грефронт. Полезный союзник — или возможный предатель? Из собранной Квирнусом информации следовало, что скорее второй, чем первый. Как только появится возможность устранить гоблина и забрать запасы его зелий — Тёмный Лорд сделает это. Существа, сравнимые с ним по изворотливости, не должны жить.

* * *

Атика, теперь постоянно ходившая в красной накидке — она упорно игнорировала вопросы насчёт этого — Гарри, Гермиона и Луна отстояли, наконец, очередь, показали билеты, тут же, проверенные заклинанием, шли на свои места. Стадион, это людское море, расступался перед сияющим медальоном в руке Атики. Знак чемпиона по дуэлям, обычно мало что значивший, внушал собравшимся здесь уважение. Кто–то даже брал автограф у абсолютной чемпионки девятьсот шестого года, легендарной Атики Сей — Тиор.

— Вербальная дуэль — частая штука на таких состязаниях, — прокомментировала Атика, когда дети расселись. — С неё–то и начнутся соревнования. Правила простые: каждое заклинание ты говоришь вслух, желательно громко, мощность чар ограничена тремя мегануманами. Гермиона, как думаешь, почему именно так?

— Чтобы сравнять шансы?

— Уточни.

— Заклинания вслух — чтобы сравняться по скорости, сила ограничена, и всё зависит от тактического мастерства.

— Верно, — улыбнулась ей женщина. — Надеюсь, мы увидим интересный бой.

— ДАМЫ И ГОСПОДА! — разнёсся по стадиону голос. Источник его был близко, и сработали автоматические заглушающие чары, обратившие громовые звуки вполне нормальной речью. — Добро пожаловать на финал шестьдесят второго Всемирного Чемпионата Дуэлей! Сегодня мы увидим встречу пяти лучших дуэлянтов со всего света. Светлячок! — полутёмный стадион осветили софиты — лучи сошлись на миниатюрной девушке в белоснежной мантии, и та приветственно вскинула жезл в ответ на гром аплодисментов. — Гром! — длинным посохом взмахнул черноволосый кряжистый мужчина. — Дарий! — мужчина в синей мантии совсем не выглядел боевым магом. — Алим! — смуглый высокий паренёк помахал волшебной палочкой. — И лидер нашего состязания — Борис! — блондин, тоже с палочкой, поклонился публике. — И мы начинаем первый тур, вербальные дуэли.

Пока комментатор описывал уже знакомые детям правила, Атика пояснила:

— Все участники — под псевдонимами, а вот «Борис», как говорят, — это настоящее имя и он под оборотным зельем. Русский, — её тон был таким, будто национальность всё объясняла. — Победитель получает серебряную медаль и титул одного из лучших магов десятилетия.

Гермиона недоверчиво хмыкнула.

— Зря так думаешь. Современный дуэлинг — это и трансфигурация, и проклятия, и всевозможные бытовые чары, и уйма щитов, и ритуалы, и зелья — почти вся, что возможно, и самое главное мы увидим. Конечно, зрелищность не гарантирована, это всё–таки профессиональные состязания, а не показательные выступления, но тактику вы — с моей помощью — оцените. Эти дуэли мы не раз прокрутим в Омуте Памяти.

Комментатор назвал первую пару — Светлячку предстояло сразиться с Алимом и осведомился, сами они выберут, кто ударит первым, или это определит он.

— Пусть начинает, — высокомерно бросил Алим. Светлячок лишь улыбнулась, нацеливая жезл.

— Зря он так, — прокомментировала Атика. — Как выиграл в прошлом чемпионате — считает себя самым сильным. Не без оснований, но…

— Фулгуратто сферс, — дуэльный круг озарила толстая нить багровой молнии, и Алим едва успел выкрикнуть в ответ:

— Кристоре скутум! — перед ним материализовался переливающийся оттенками зелёного кристальный щит, походивший на огранённых драгоценный камень. Молния, однако, оставила в нём приличную дыру, пусть и не долетела до Алима. — Трансус–таве.

В миниатюрную волшебницу полетела волна огня, но она взмахнула жезлом со словами:

— Вентус–таве, — и пламя полетело обратно.

— Вентус эморе, — маг поспешил сдуть огонь обратно, и тут же добавил. — Дефлагро.

Светлячок сделала шаг в сторону, пропуская проклятие и пламя мимо, крикнула:

— Конфринго–таве! Эл–делерет! Протего тоталум!

— Трансус, — воздух перед магом обратился камнем, тут же взорвался от удара «конфринго», а осколки осыпались трухой — но Алим немедля продолжил. — Саори эл–редукто, дефлагро.