Не теряя ее из виду, он осторожно прошел за женщиной в бар. Когда она повернулась и заняла место за столиком, он в первый раз увидел ее лицо. Она носила темные очки и не сняла их в помещении. Эксцентричность такого поведения, что он не преминул отметить, сразу же забылась, когда он увидел ее губы, крупные, хорошо очерченные, слегка лиловые от помады. Ее подбородок был правильным и твердым, а скулы высокими. Она была не просто красива, она приковывала внимание и резко выделялась в толпе. Во рту у него стало сухо, и он нервно облизал губы. Кристофер почти ненавидел эти солнечные очки, которые скрывали ее глаза. Его сердце стучало так сильно, словно он только что пробежал десять миль. Он просто не мог отвести от нее взгляд. Она сделала заказ, и ей тут же принесли лимонад. Кристофер удивленно поднял брови, но это определенно был лимонад.

Брайони подняла высокий холодный бокал к губам и сделала несколько жадных глотков. Она очень устала. Утром она приехала в Стоуви, с чувством облегчения покинув Нью-Йорк. Она пробыла там достаточно долго, чтобы укомплектовать свой гардероб и проконсультироваться с косметологом. И сейчас, оглядывая этот клубный бар, она чувствовала себя не очень уверенно. Здесь не было ни одной женщины без спутника, кроме нее. Это был ее первый вечер в Стоуви, и она знала, что ей следует как можно больше обращать на себя внимание. Мужчины должны знать, что она здесь. И один из них в особенности. Она надеялась, что выглядит как светская женщина. Ведь сразу, как только она очутилась в Стоуви, у нее появилось чувство, что она ступила на вражескую землю. Землю Кристофера Джермейна.

Брайони тяжело вздохнула, еще не зная, что ледяные голубые глаза замечают каждое ее движение. Теперь, когда она оказалась наконец в Стоуви, что же именно ей предстоит сделать? Как и прежде, планы ее были расплывчаты. Найти его? Соблазнить его? Уничтожить его? Легко сказать… Приблизившись наконец-то к цели, она не знала с чего начать. Всю вторую половину дня она просто бесцельно бродила по городу. Снег и солнце слепили глаза, и Брайони купила себе солнцезащитные очки. Внезапно она обнаружила, что они все еще на ней. Но, потянувшись, чтобы их снять, вдруг замерла на месте. В двух шагах от нее стоял Кристофер Джермейн.

Сердце подпрыгнуло в груди, и она словно приросла к стулу, невольно вернувшись к тому дню в картинной галерее Харрогита, когда она так боялась, что он обернется и увидит ее. Но она уже не была той деревенской девушкой, неуклюжей и робкой. Не забывай, что отныне ты Брайони Роуз, твердо напомнила она себе, и все считают тебя очень красивой, все говорят, что ты неотразима.

Его глаза встретились с ее глазами, прикрытыми темными стеклами очков, и она почувствовала, что каждый нерв в ее теле вибрирует. Не обращай внимания, приказал какой-то голос внутри нее, ты уставилась на него, как идиотка. Ты должна быть холодной, помни. Изысканной. Одним словом, светской женщиной. Да придумай же ты что-нибудь ради всего святого!.. Она протянула руку к меню, лежащему на столике, и неторопливо открыла его. Стук сердца отдавался как гонг в ее собственных ушах, пальцы стали липкими от пота. Она сразу узнала это смешанное чувство возбуждения, желания и страха, которое всегда ощущала при виде Джермейна, и почти простонала. А ведь она надеялась, что, сделавшись Брайони Роуз, забудет прежние чувства, причинившие столько страданий Брин Виттейкер.

Как она ошиблась! Но Боже правый, что же ей теперь делать?

Стоя рядом, Кристофер чувствовал запах ее духов — тот легкий, дразнящий, цветочный аромат, который щекотал его ноздри и ударял ему в голову. И какое-то новое, не знакомое ему прежде возбуждение разлилось по жилам.

— Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам?

Она вздернула подбородок. Этот голос! Голос, которого ей никогда не забыть. При взгляде в лицо, которое снилось ей по ночам с того самого момента, как она впервые увидела его, ее первым побуждением было сказать холодное и решительное «нет». Но затем, как раз вовремя, чтобы не сделать ошибку, сознание заработало вновь. Ее главной заботой стало устроить первую встречу с ним, и вот он стоит здесь сам, колоссально упрощая ей всю задачу. Пользуйся своим преимуществом, подсказывал разум, в то время как другая, более трусливая, часть ее существа подталкивала убежать куда-нибудь, скрыться. Сделав над собой усилие, Брайони лишь слегка пожала плечами.

— Пожалуйста, если хотите. — И многозначительно обвела глазами несколько пустых столиков вокруг, но он не заметил или проигнорировал ее очевидную холодность.

Вместо этого он отодвинул второй стул и уселся напротив, причем его ноги под столом слегка коснулись ее ног. Брайони почувствовала, как крошечные электрические иглы тотчас же пробежали по коже, и поспешно убрала ноги, прежде чем смогла остановить себя. Черт! Ей следовало бы холодно и понимающе поднять одну бровь и затем медленно отодвинуть ноги, а не дергаться, как ошпаренная кошка. Кристофер с удивлением заметил на ее щеках румянец и почувствовал, как быстро она убрала ноги. Ее нервозность была странно трогательной и совершенно необычной. Женщина настолько красивая и своеобразная, как эта, наверняка должна была привыкнуть к мужскому вниманию. Отчего же тогда такое волнение из-за простого и неумышленного прикосновения колена?

— Я мог бы порекомендовать вам здешние традиционные блюда, — вежливо проговорил он, взглянув на официанта, который быстро приблизился с другим меню. — Вы позволите мне сделать заказ?

— У меня своя голова есть, — отрезала она и сразу же пожалела о своих необдуманных словах. Но что делать, если его близость не давала ей буквально дышать, не давала трезво думать.

— Я учту это, — сказал он спокойно. И опять она удивила его своим необычным ответом. Однако он знал, как играть в эту игру, как следует разговаривать с женщинами. Он считал, что и все женщины, в свою очередь, знают, как играть в нее, но сейчас начинал сомневаться. Почему она была такой резкой? Он мельком взглянул на безымянный палец ее левой руки, с чувством облегчения заметив, что обручального кольца она не носит. Не отвлекаясь больше ни на что, он быстро просмотрел меню и сделал заказ. Брайони сделала то же самое. Официант слегка поклонился и ушел.

— Вы ведь из Йоркшира, не так ли?

Брайони вздрогнула.

— Как… A-а, акцент. Разве он так очевиден? — Она опять испугалась и напряглась: что, если он распознает ее деревенское произношение?

— Почти не заметен. Нет, нет, — поспешно успокоил ее Кристофер. — Просто я был в Йоркшире недавно и сразу узнал знакомый акцент.

Меньше всего на свете ей хотелось говорить о Йоркшире!

— Вот как? — произнесла она небрежно, надеясь, что на этот раз вышло как нужно: наполовину устало, наполовину вежливо.

У Кристофера одна бровь поползла вверх, и в уголках губ появилась едва заметная улыбка. Он не привык наталкиваться на холодный прием у женщин, кроме тех случаев, разумеется, когда они предпочитали разыгрывать труднодоступность. Это выглядело немного устаревшим в наши дни, но некоторые женщины еще любили подобный вариант игры. Но здесь, он чувствовал, не совсем тот случай. Она интриговала его. Но почему?.. Что-то такое шевелилось в глубине его памяти… Но что же именно? Дело было не в волосах, хотя он никогда еще не видел такого оттенка каштановых волос у какой-либо женщины. Он никогда бы не забыл и женщины с подобными формами. Но голос? Именно он напомнил ему о прекрасных долинах английского Йоркшира. По какой-то странной ассоциации вид холодной, заброшенной фермерской усадьбы возник в его памяти — серые стены и свистящий между ними ветер. Пустота…

— Вина, сэр? — Официант прервал поток его мыслей, и Кристофер заказал калифорнийское шардоне. — Мадам?

— Я не пью, — коротко бросила Брайони. Ее резкость, видно, изумила официанта. Он торопливо ретировался.

— Их вы тоже едите за обедом? — насмешливо осведомился Кристофер, останавливая на ней долгий взгляд. — Вы понапрасну перепугали беднягу.

— Ах, в самом деле? — вырвалось у нее. Она выглядела явно смущенной.