Ханка(за кадром). А сейчас это мне понадобилось.

Мариуш(за кадром). Мне без тебя плохо.

Ханка(за кадром). Ладно. В четверг ты можешь?

Мариуш(за кадром). Я всегда могу. В любой день.

Ханка(за кадром). В четверг. В шесть.

Мариуш(за кадром). Ханя… что-нибудь…

Ханка(за кадром). В шесть.

Слышно, как Ханка кладет трубку. Роман торопливо отсоединяет наушник и начинает колотить молотком по заклепкам.

Ханка. Что ты делаешь?

Роман. Аккумулятор не за что переносить… зима на носу.

Ханка. У меня еще есть баночка черники… с Мазур. Приготовить что-нибудь вкусненькое? Вареники?.. Ты проголодался?

Роман. Нет, но могу поесть.

31

Ханка ждет Мариуша в квартире на Доброй. Сидит на кухне за большим старым столом. Рассматривает фотографии, которые достает из шкатулки. Ханка с матерью в Закопане, Ханка с плюшевым медвежонком — тоже закопанская фотография, старые фото для удостоверений, смеющаяся во весь рот маленькая Ханка на пляже, родители с обеих сторон держат ее за руки… Звонок в дверь. Входит Мариуш. Улыбается, расстегивает куртку.

Ханка. Не раздевайся. У меня мало времени.

Мариуш идет за ней в комнату. Пытается ее обнять, и Ханка ему это позволяет, но равнодушно, не выказывая ни малейшей радости.

Мариуш. Я очень скучал.

Ханка выскальзывает из его объятий, садится, Мариуш кладет ладонь ей на колено медленно, глядя в глаза, передвигает руку выше. Ханка останавливает его.

Ханка. Нет.

Мариуш убирает руку.

Мариуш. Нет так нет.

Ханка. Вообще нет. Мы видимся в последний раз.

Мариуш. Ханя…

Ханка. Я только это хотела тебе сказать. А теперь иди.

Камера медленно перемещается к ничем не примечательному на первый взгляд уголку квартиры. Между стеной и шкафом, за открытой дверью в комнату, небольшое пространство сантиметров сорок шириной. В этой щели, склонив голову набок — из-за тесноты иначе нельзя — стоит Роман.

Мариуш. Я не заставляю тебя ложиться в постель. Не гони меня.

Ханка. Я не гоню. Но ты уходи.

Мариуш. Я тебя люблю. Мы никогда об этом не говорили…

Ханка. И не будем.

Мариуш. Он узнал?

Ханка. Не узнал и не узнает. Застегни куртку и уходи.

Ханка встает.

Мариуш. Что я сделал? Нельзя же так вдруг, ни с того, ни с сего…

Ханка. Ты ничего не сделал. Не надо думать только о себе…

Мариуш смотрит на нее с горькой обидой. Ханка тянет вверх молнию на его куртке.

Ханка. Ты прекрасно выглядишь.

Мариуш растерялся от неожиданности; можно сказать, что лицо у него, как у побитой собаки.

Мариуш. Ханя…

Ханка. Ничего, переживешь. Займись физикой… или своими однокурсницами.

Легонько выталкивает его в переднюю. Мариуш хочет еще что-то сказать или сделать, но Ханка не дает ему этой возможности. Запирает за ним дверь. Прислоняется к косяку, вероятно, взволнованная или тронутая признанием парня: таких чувств она от него не ожидала. Неподвижно стоит с минуту; убедившись, что Мариуш ушел, гасит в комнате свет и, выходя, закрывает дверь. И тут замечает что-то, чему в первый момент отказывается верить. Делает шаг вперед, останавливается. Стоит, держась за дверную ручку, с ощущением человека, который взглянул в зеркало и увидел чужое лицо. Все еще не веря своим глазам, всем телом поворачивается к щели между шкафом и стеной. Темно. Ханка зажигает верхний свет. Еще шаг. Прямо перед ней лицо Романа. Они долго смотрят друг другу в глаза. Роман застыл в своей неудобной и унизительной позе.

Ханка. Уходи. (Повторяет громче.) Уходи!

Роман не двигается с места.

Ханка. Зачем ты это сделал? Хотел посмотреть, как мы с ним кувыркаемся на кровати? Надо было прийти неделю назад — все бы увидел.

Роман говорит очень тихо, едва шевеля губами.

Роман. Я был.

Ханка. Был?

Роман. На лестнице… Я знаю.

В тишине оглушительно звенит звонок у входной двери. Ханка не шевелится, Роман — естественно — тоже.

Роман. Открой.

Ханка идет к двери, открывает ее. На пороге Мариуш; у него серьезное лицо человека, принявшего жизненно важное решение.

Мариуш. Если бы ты согласилась выйти за меня замуж… развестись и выйти за меня…

Ханка, ни слова не говоря, закрывает дверь, как будто за ней никого нет. Роман выбирается из-за шкафа. На темном свитере белые следы штукатурки. Ханка возвращается в комнату и внезапно прижимается к грязному свитеру.

Ханка. Обними меня. Если можешь…

Роман бессильно оседает на пол. Ханка опускается возле него на колени. В этом движении нет ничего символического — просто ей хочется быть с ним рядом.

Ханка. Для меня сейчас нет ничего важнее… Обними меня… прошу.

С напряжением вглядывается в лицо Романа. Роман медленно поднимает руки, кладет ей на плечи.

Роман. У меня нет сил…

Ханка прижимается к нему. Плачет безудержно, тоненько, как ребенок. Роман гладит ее, успокаивает. Плач стихает. Ханка говорит, уткнувшись лицом в его свитер, — так неразборчиво, что вначале он ничего не понимает.

Ханка. Ты прав… мы должны…

Роман. Да…

Ханка. Нам нужен… мы должны взять ребенка. Столько есть детей, которых никто не любит… ты был прав…

Роман. Я уже не могу…

Ханка. Ты же не бросишь меня из-за того… из-за того, что я переспала…

Роман. Нет.

Ханка. Я этим займусь… если можешь простить… ты ведь меня обнял…

Роман. Да.

Ханка. Я не представляла… я тебя знаю, но не думала, что тебя это может так задеть.

Роман. Я тоже не думал… Я не имею права ревновать.

Ханка. Имеешь. А я… ты был прав… Я теперь всегда все буду тебе говорить… Чтобы тебе не пришлось…

Роман. Я подделал ключ.

Ханка. Больше тебе не понадобится… Увидишь.

Роман. Мы должны друг от друга отдохнуть. Хотя бы несколько дней.

Ханка. Да. Поезжай куда-нибудь… Я займусь ребенком, пойду к адвокату…

Роман. Лучше ты. Не хочу, чтобы этот физик…

Ханка. Хорошо. Я уеду.

Ханка улыбается. Это едва заметная, «пробная» улыбка. Она не знает, как отреагирует Роман. Роман тоже улыбается — едва заметно, уголками глаз.