Солнце припекало вовсю. Надо было сразу поискать местечко попрохладнее, где-нибудь в тени, но утро выдалось облачное и нежаркое, теперь же уходить с насиженного места не хотелось. Тем более, что оно было очень живописное: берег проточного пруда, опушка леса вдалеке. Было и кострище с запасом дров; однако, при всей притягательности огня, разжигать костер в такую жару не пришло в голову никому.

Сборище представляло собой хрестоматийную картину: трое на лоне природы в вальяжных позах; употребляющие водку. В разумных, конечно, пределах.

Санек разлил остатки по стопкам, обмакнул свежий огурчик в соль, протянул прозрачную цилиндрическую емкость вперед, чтобы чокнуться с друзьями, и сказал:

— Ну, Ваня, давай. Рассказывай. — Опрокинул. Договорил, не закусывая: — Как обещал. — И хрустнул огурцом.

Иван, фамилия которого слишком известна, чтобы упоминать ее всуе, приосанился (насколько это можно было сделать лежа), такая уж у него была барская привычка, и молвил:

— Что же вам рассказать, други мои? Вы, конечно, видели мое интервью по ТВ, довольно пространное, и читали мою популярную статью, написанную еще в полете на обратном пути. Вас, конечно, интересуют нюансы, о которых я не упомянул?

— Разумеется. — Клиффорд с сомнением поглядел на свою стопку, но это сомнение было настолько мимолетным, что человек не очень внимательный этого и не заметил бы. Англичанин здорово обрусел.

— Спрашивайте конкретно, — Иван с важным видом принял на грудь.

— Ну как они… вообще? — спросил простоватый Санек.

— Вообще… Ну что — вообще? Люди, как люди, вроде нас. Вот один из них, представьте, на Клиффа похож, — Иван мотнул головой в сторону Клиффорда. — Я его как увидел, сразу Клиффа вспомнил. Но при этом они все сплошь красавцы, этакие ангелы во плоти. Как в старой фантастике, помните? Либо супер-пупер фотомодели, либо мерзкие чудовища.

— Понятно, — сказал Клиффорд, жуя травинку. Хотя закусь еще была. — Все, значит, небожители, и только один похож на меня.

Санек повалился на спину и загоготал, причем так громко, что где-то рядом неожиданно каркнула ворона и с шумом унеслась прочь. Даже кузнечики примолкли. Иван виновато улыбнулся.

— Клифф, ну прости, я же не хотел тебя обидеть. — Клиффорд тоже улыбался, но как-то печально. Иван вспылил: — Да ну тебя с твоим английским юмором!

— Что они за люди? Какой у них социальный строй? Каковы они в общении?

— О, вот это ты загнул. — Иван ввинтил в землю стопку на добрую треть. — Вопросы сурьезные. Социальный строй у них… как бы это сказать… Ну, в общем, как у вас в вашей коммуне имени Оруэлла…

— Да ты что?

— Да, мой дорогой Клиффорд, именно так. То, что сначала делали мы, а теперь делаете вы, у них существует давно. Очень давно. — Отважный космонавт, поддавшись стадному инстинкту, тоже надумал подкрепиться травкой. — А с общением все прекрасно. Они очень доброжелательны. Любознательны, но в меру. Культура у них — у-ух! Музыка — покруче «Электрик Кинг Флойд». И живопись у них, и скульптура, и много чего такого, чему в языках наших и определения-то нет…

— А женщины? — встрепенулся Санек.

Иван прищурился:

— Эх, Санек… Тебе бы там побывать… Wish you were here… Э-э, да что говорить, сочувствую я тебе, Саня.

Очень аккуратно Иван сплюнул куда-то в сторону пищу копытных. Не в коня корм.

Настал Санин черед прищуриться:

— А скажи-ка мне, Ваня, — голос Санька стал вкрадчив, как мурлыканье проголодавшегося кота, — ты заговорил с таким пафосом, что мне показалось, будто бы ты нашел там в некотором роде Аэлиту, а может быть, и не одну, так вот, я хочу знать…

— Саня, как тебе не стыдно! Здесь собрались три джентльмена, а джентльмены не говорят на такие темы. И если ты — не джентльмен, то уж мы-то с Клиффордом джентльмены. Так, Клифф? Вот видишь, он кивает, правда, как-то не по-нашему, по-аглицки… Ну да ладно. Пора переходить к главному. Космические друзья наделили меня способностью творить чудеса. Выполнять желания. Таким образом, я стал волшебником.

— Любые желания?

— Нет! Только такие желания, которые не затрагивают интересов других людей. Если, скажем, я пожелаю, чтобы… ну… чтобы Маргошка Куроедова в меня влюбилась, так из этого ничего не выйдет, потому что это будет насилие над ее личностью. В плане материальном я могу пожелать что угодно, но потом придет счет, как будто бы я заказал это в какой-то фирме с доставкой. Так что, если вдуматься, волшебство мое очень ограниченно. Но все равно польза от него несомненная.

— Ну и какая польза? — позволил себе усомниться Санек.

— Какая — какая! Я могу сотворить все, что угодно! Если это никому не помешает. Вот, допустим, сижу я дома, а мне захотелось шоколадку. Сию минуту! Или мебельный гарнитур. Или копию «Ночного дозора» Рембрандта. Подлинник — нельзя, а вот копию — пожалуйста, причем любой эксперт примет ее за подлинник! Поначалу… Потому что там обязательно будет изменена какая-то микроскопическая деталь, — вздохнул Иван, — как они объяснили, во избежание недоразумений…

— Ну и что толку? — никак не мог угомониться Санек. — Шоколадку можно купить, мебель тоже, копию картины заказать. Так и так башлять придется.

— Придется, а как же! Да еще и подороже: за доставку, за срочность.

Солнце опускалось, однако жарило еще сильней. Разомлевшие друзья замолчали. Саньку хотелось возражать и спорить, но он лишь вяло глотнул минералки, которой оставалось на донышке, и спросил:

— Ну объясни ты мне, дураку, как ты можешь использовать свой дар? Приспичило тебе шоколадку, так сходи и купи, ларек у тебя рядом с подъездом. Дешевле и выйдет. Назови мне причину, где требуется волшебство. У нас все есть. Ведь не в двадцать же первом веке мы живем. Что-то не ладится с отношениями, но манипулировать людьми так и так безнравственно. Ну?

«Вот так речь толкнул Санек, — апатично подумал Иван, чувствуя, как плавятся мозги от солнечного жара. — Не схватить бы удар… Как-то длинновато он выразился, даже витиевато. Вот что делает с человеком погода. М-м-да, расклеился разговор…»

— А! — лениво сказал Иван, подавив разом одновременные приступы икоты и зевоты. — Вот смотри, Саня. Допустим, увидел ты красивую барышню. А?

— Ба-арышня… Барышня — это хорошо.

— Ну вот. Подходишь ты к ней и думаешь: как бы познакомиться?

— А чего там думать… — Санек зевнул. «Вот гад! — подумал Иван. — Он зевнул!»

— Это ты на словах такой мачо. — Сонливость вроде бы отпустила Ивана, и он опять ощутил потребность говорить что-то умное. — А на деле ты, конечно, за словом в карман не полезешь, но наговоришь ей такой хрени, что бедняжка три ночи спать не будет, то есть будет, но с кошмарами.

— Это от любви ко мне. С первого взгляда.

Теперь смеялись Иван и Клиффорд, правда, не так, как Санек.

— А вот, что я сделаю! Я скажу, что я — кудесник, и выну из кармана цветок! А потом — живого цыпленка! А потом…

— Ириску, — съязвил Санек. — В золотом футлярчике. И она навеки твоя.

Лежавший Клиффорд приподнялся на локте:

— Ладно. Расскажи, как это было. То есть, как тебя научили.

— Ну как — очень просто. Запихали в какой-то саркофаг, похожий на анабиозную камеру, что-то там включили, я полежал минуты две, потом выбрался оттуда. Чувствовать я почти ничего не чувствовал, только вроде в голове какие-то пауки бегали. Я даже не понял, приятно это или нет. Скорее, все-таки, нет.

— Пауки, — задумчиво сказал Клиффорд. И сорвал еще одну былинку.

— Наш звездопроходец не совсем корректно выражается, — внес ясность Санек. — Это были не пауки. Это были тараканы. У нашего дорогого друга завелись тараканы, ты понимаешь, Клифф? Я, конечно, не возьмусь утверждать, что он вовсе не летал, а сидел на даче с отключенным телефоном и почитывал старинную фантастику, нет, просто его корабль попал в смертельно опасное чушь-поле, в котором в изобилии водятся тарака…