- Перед тем, как ехать сюда, я навел о тебе кое-какие справки, - он поднял с пола дипломат и достал оттуда папку с бумагами, - так, что это у нас тут? - промурлыкал Ибраев, беря в руки верхний лист, - ага, рекомендация из консерватории. Так, что они о тебе пишут? Общителен, внимателен, дисциплинирован. Молодец! А это что? - Нуртаз потянул следующий лист, - выписка из экзаменационного листа. Ууу, ты у нас отличник! Прекрасно! Тут что? Хм... Решение коллегии министерства культуры. Далее..., опять рекомендация. Вот! Нашел! Эта бумажка, пожалуй, самая главная, - Нуртаз двумя пальцами взял бумажный лист и потряс его перед Вениным лицом, - узнаешь? Это приказ о финансировании твоей стажировки.

У Веньки пересохло во рту.

- Как эти бумаги оказались у вас? - прохрипел он.

- Ну, теперь ты убедился, что я многое могу? - усмехнулся в ответ Нуртаз, - захочу, и завтра этот приказ будет аннулирован. Потеряет силу. Согласись, тратить тысячи долларов на одного человека, когда в стране миллионы людей живут на гране нищеты, это, по крайней мере, несправедливо.

Ибраев наклонился к Вене и понизил голос до шепота.

- Предлагаю, не осложнять друг другу жизнь. Давай договоримся. Я отдаю тебе эти бумаги, а ты рвешь свое заявление, - Нуртаз взял со стола Венькино заявление, - я, конечно, и сам бы мог его порвать, но будет лучше, если это сделаешь ты, - Ибраев протянул Вене бумагу, - ну, смелее. Тебя ждет Италия.

Несколько секунд Венька разглядывал, исписанный его рукой, бумажный лист. Потом резким движением он вырвал его из рук Ибраева и, яростно вгрызаясь ногтями в бумагу, принялся рвать на мелкие куски. Когда последний клочок упал на пол, Нуртаз протянул Вене папку.

- Я знал, что мы найдем общий язык. Ты - парень неглупый, - он глубоко вздохнул, - а теперь ступай. Со старлеем я сам обо всем договорюсь.

Венька встал со стула и медленно побрел к выходу. Когда он уже взялся за дверную ручку, за спиной раздался голос Нуртаза:

- Да, чуть не забыл. Ты ковер занеси мне сегодня. Это подарок моего школьного товарища. Он дорог мне как память.

Венька чуть заметно кивнул головой и открыл дверь.

* * *

Два часа пролетели незаметно. Большую часть этого времени, по просьбе Вениамина, мы простояли с выключенным двигателем у обочины тихой улочки. Мой пассажир рассказывал, а я слушал. Говорил Вениамин не спеша, с частыми остановками. Он как-будто заново осмысливал минувшие события, анализировал их и давал им оценку. Меня он не замечал. Взгляд его был устремлен сквозь лобовое стекло автомобиля куда-то в пространство. Изредка он подносил ко рту бутылку и делал короткий глоток. Рассказ его закончился одновременно с содержимым бутылки.

- Вот и все, - тяжело выдохнул Вениамин, и трудно было понять, что он имел в виду: то ли рассказанную историю, то ли коньяк в бутылке.

Некоторое время мы сидели молча, думая каждый о своем.

- Боюсь, что теперь времени нам хватит лишь на один магазин, - первым нарушил я молчание.

- Магазин? - Вениамин посмотрел на меня отсутствующим взглядом. Понадобилось несколько секунд, чтобы до его сознания дошел смысл сказанных мною слов, - ах, магазин! Ну да, конечно. Поедем в магазин.

Я завел двигатель и направил машину в сторону магазина французских товаров. На выбор покупки Вениамин потратил не более пяти минут, купив дорогой набор мужской косметики. Еще через десять минут мы уже подъезжали к дому Вениамина.

У подъезда на скамейке сидела девочка лет четырех-пяти с куклой в руках. На девочке было надето нарядное платье (явно не турецко-китайского пошива), а на голове у нее покачивался огромный белый бант. Увидев Вениамина, вылезающего из моего авто, девочка с криком бросилась ему на шею.

- Доченька, доченька, - Вениамин прижал к себе девочку и нежно поцеловал в щеку, - беги, скажи маме, чтобы она быстрее выходила. Мы опаздываем.

Когда девочка скрылась в подъезде, Вениамин повернулся ко мне.

- Поработайте, пожалуйста, еще. Подвезите нас к ресторану в парке 28-ми панфиловцев.

Я кивнул головой, и Вениамин, достав из кармана тысячу тенге, положил деньги на сиденье рядом со мной.

Минут через пятнадцать из подъезда вышла женщина в дорогом костюме и ярких, бросающихся в глаза, украшениях. Женщина держала за руку уже знакомую мне девочку. Глаза девочки были полны слез, а губы оттопырены, как два вареника.

- Вот, - кивнула женщина на ребенка, - сам с ней разбирайся. Меня она совсем не слушает.

Вениамин присел на корточки перед дочерью и стал платком вытирать ей слезы.

- Почему ты плачешь? Что случилось?

- Я с вами хочу ехать, а мама не разрешает, - всхлипнула девочка.

Вениамин погладил дочь по головке.

- Мама права. Детям на вечерние банкеты ходить не следует. Там соберутся только взрослые дяди и тети.

Глаза девочки вновь наполнились слезами.

- Ты в понедельник опять уедешь на гастроли, и я опять тебя долго-долго не увижу.

Губы девочки задрожали, и было видно, что она с трудом сдерживает рыдания. Вениамин резко выпрямился.

- Хорошо. Поедешь с нами.

- Веня, ты с ума сошел! - в разговор вмешалась мать, - заявиться на банкет с четырехлетним ребенком! Да, над нами смеяться станут!

Вениамин бросил на жену тяжелый взгляд.

- Лариса, мне плевать: будут надо мной смеяться или нет! Моя дочь не видит меня по полгода! И я не могу лишать ее своего общества, когда есть возможность этого не делать.

- Но я попросила маму специально приехать к нам, чтобы посидеть с ребенком! - продолжала спорить женщина.

- Ничего страшного. Пойди, извинись перед ней и дай деньги на такси, если она не захочет ночевать у нас.

Вениамин распахнул заднюю дверь машины и подтолкнул к ней дочь.

- Ну, полезай быстрее.

Лицо девочки вмиг просветлело, и она живо вскарабкалась на сиденье автомобиля. Отец последовал за ней.

- Познакомься с дядей-шофером, - указал на меня Вениамин, - он повезет нас на банкет.

Я повернулся всем телом к девочке, и та по-взрослому протянула мне руку.

- Юлия, - представилась она.

П и с ь м о и з К а н а д ы.

В начале своей карьеры извозчика я пару раз попадал в переплеты, когда, по неопытности, возил наркоманов в места, где они закупали свое зелье. В первом случае мы нарвались на милицейскую засаду, а во втором я стал невольным участником криминальных разборок. С тех пор я зарекся сажать наркоманов в салон своих Жигулей. Распознать же рабов наркотической дури не составляет особого труда. Во-первых, по внешнему виду. Наркоманов выделяют из общей массы людей суетливость движений и беспокойный блеск глаз. А во-вторых, по адресам, в которые они просят их доставить. После примерно годового стажа работы я уже знал многие точки в Алма-Ате, где торговали наркотиками.

Но однажды я чуть было не допустил ошибку, приняв за наркомана нормального человека, правда, находящегося в тот момент в состоянии сильного возбуждения. Помню, в тот день я отвез очередного пассажира в один из спальных районов города, недалеко от Никольского базара, и затем, в поисках клиента, решил направиться к его главному входу. Я ехал тихой, пустынной улочкой, прикидывая в уме, какой дорогой мне лучше подъехать к рынку, чтобы избежать автомобильных пробок. Неожиданно впереди, в полусотне метров от меня, из подъезда жилого дома, расположенного рядом с дорогой, выскочил мужчина в распахнутом пальто (на дворе стоял ноябрь, и было довольно прохладно) и бросился к краю улицы. В правой руке мужчина держал больших размеров почтовый конверт. Остановившись у обочины дороги, мужчина выкинул вперед левую руку. Я стал притормаживать, одновременно вглядываясь в лицо мужчины. Нервные движения, мечущийся взгляд показались мне подозрительными, и я мысленно стал готовить отказ на случай, если незнакомец попросит отвезти его в одно из тех мест, где торгуют наркотиками. Однако его вопрос меня удивил и даже озадачил.