Поначалу коллеги и друзья поддерживали с ней связь, но чем дальше, тем общаться с Луизой было труднее. Она озлобилась, стала грубой и несдержанной. Поговаривали, что она пьет и даже позволяет себе мелкие нарушения закона. Постепенно прежние знакомые перестали с ней встречаться и больше ей не звонили. В конце концов ее просто потеряли из виду. Никто, включая родственников Луизы, не знал, где она живет и чем занимается. Контраст судеб двух напарниц, конечно, поражал воображение. Одна сделала головокружительную карьеру, достигла материального благополучия и всеобщего уважения, а вторая… Но в своих проблемах Таннер почему-то винила именно Хелен. Время от времени в полицейское управление Саутгемптона приходили ее письма, исполненные дикой злобы. Хелен не придавала им значения, но сейчас письма пригодились – судя по почтовому штемпелю на конвертах, они были отправлены из их города. Да и чутье подсказывало Хелен, что Луиза не стала бы удаляться от знакомых мест. Вот почему Чарли сидела сейчас со стаканом теплого апельсинового сока в углу одного из самых мерзопакостных пабов, в какие ее когда-либо заносило.

Время ползло с черепашьей скоростью, и в голову Чарли невольно закрадывались неприятные мысли. Что, если хозяин заведения предупредил Луизу? Может, они сейчас посмеиваются над ней и крутят пальцем у виска? Дверь паба открылась, пропуская женщину в пуховике и спортивных брюках. Явно одна из завсегдатаев. Чарли на секунду задержала взгляд на лице женщины и ее сальных блондинистых патлах. Луиза?

Незнакомка направилась к бару, перекинулась парой шутливых слов с хозяином и оглянулась. Увидела Чарли. Теперь, когда женщина пристально смотрела прямо на нее, сомнений у Чарли не осталось – точно, это Луиза. На мгновение их взгляды встретились, а в следующую секунду Луиза Таннер метнулась к выходу.

Чарли бросилась за ней. Их разделяло ярдов тридцать. Луиза мчалась так, словно от исхода этой гонки зависела ее жизнь. Она бежала по узким мощеным улочкам, направляясь в сторону западных доков. Чарли прибавила, хотя легким уже не хватало кислорода. Подгоняемая страхом, Луиза бежала как-то странно, вприпрыжку – последствия травмы? – но все равно на удивление быстро.

Чарли сократила разрыв до десяти ярдов, когда Луиза метнулась вправо, к пакгаузу под номером 24, где хранились предназначенные для отправки в Польшу товары, и исчезла внутри. Чарли последовала за ней. В здании склада уходили под потолок составленные штабелями контейнеры. Луизы видно не было.

Чарли выругалась. Таннер пряталась где-то здесь, может, на расстоянии вытянутой руки, но как найти ее в этом лабиринте узких проходов? С чего начать? Она сделала шаг влево и тут же замерла на месте. Прислушалась. Да, так и есть. Приглушенный кашель. Луиза давно и много курила и теперь, после своего спринтерского забега, не могла заглушить кашель. Обойдя на цыпочках ближайший контейнер, Чарли осторожно двинулась на звук и увидела Луизу. Та стояла к ней спиной.

Их разделяло не больше десяти ярдов, когда Луиза обернулась. В ее широко раскрытых глазах металось отчаяние. В руке блеснул нож с коротким лезвием. Чарли инстинктивно отступила, впервые осознав, какой опасности подвергает себя и своего еще не родившегося ребенка.

Теперь Луиза наступала на нее. Чарли попятилась.

– Я хочу просто поговорить, – как можно спокойнее произнесла она.

Луиза не ответила и натянула на голову капюшон куртки, словно все еще рассчитывала остаться неузнанной. Она подступала все ближе… Не сводя глаз с лезвия, Чарли сделала еще шаг назад и… уперлась спиной в металлическую стенку контейнера. Она обернулась и поняла – увы, слишком поздно, – что попала в тупик. Оставалось только поднять руки. Луиза схватила Чарли за воротник, прижала к стенке и, держа нож у ее горла, принялась шарить по карманам. Вот она наткнулась на полицейский значок и рацию, и лицо ее перекосилось от ненависти. Луиза швырнула то и другое на пол и плюнула сверху.

– Кто тебя послал? – рявкнула она.

– Мы ведем расследование…

– Кто?

– Хелен Грейс. Детектив-инспектор Грейс.

Секундная пауза…

– Передашь ей кое-что от меня? – осклабилась Луиза.

– Конечно.

Одним резким движением Луиза ножом прочертила поперек груди Чарли длинную линию. Из глубокой раны мгновенно выступила кровь. Чарли в ужасе замерла.

– Хватит или добавить? – мерзко ухмыльнулась ее противница.

Разбитая рация разразилась вдруг всплеском статических разрядов, и Луиза инстинктивно повернула голову на звук. Чарли вскинула левую руку, выбила нож и бросилась вперед, но не успела сделать и шага, остановленная кулаком Луизы, нанесшим удар ей в горло. На миг она задохнулась и, чтобы не упасть, оперлась о стену. Когда она сумела поднять голову, Луиза уже выбегала за дверь. Чарли рванулась было за ней, но ноги подкосились. Ее начало рвать. Как ни странно, рация работала. Вызвав подкрепление, Чарли поплелась к выходу. Ее по-прежнему мутило. Скорей бы на воздух. На улице ей стало легче. Она отдышалась и подняла голову. К ней бежали полицейские в форме. За их спинами, вокруг пакгауза номер один, трепетала на ветру оградительная лента. Склад уже несколько лет стоял заброшенным, но сегодня утром – об этом Чарли рассказал первый из подоспевших полицейских – детишки, прогуливавшие уроки, забрались туда и в провонявшем отходами грузовом контейнере обнаружили лежащего без сознания мужчину средних лет. Как выяснилось, они нашли Сэнди Мортена.

Местная служба пробации располагалась на Саутэм-стрит в здании бывшей школы. Там работала Сара Майлз, бывшая коллега Хелен по полицейской академии, и именно к ней она теперь и направлялась. Обманывать давнюю подругу не хотелось, но другого выбора не было. Она не могла делиться своими подозрениями, не обладая стопроцентной уверенностью. Объясниться можно будет и потом. Если оно вообще наступит, это «потом».

Она попросила Сару посмотреть, что у них есть на Ли Джеррота, мелкого правонарушителя, который, по словам Хелен, был замечен в несоблюдении правил условно-досрочного освобождения. Это была нечестная игра не только в отношении Сары, но и в отношении Ли, который, насколько знала Хелен, не сделал ничего дурного, но… так уж вышло. Сара спустилась в цокольный этаж, где располагался отдел учета. Хелен следовала за ней. Вообще-то офицерам других ведомств вход в отдел был запрещен, но Сара обычно брала Хелен с собой, чтобы скрасить себе рабочие часы дружеской болтовней. Они перебрали уже половину досье на букву «Д», когда Хелен вдруг «вспомнила», что оставила в машине мобильник.

– Я обещала круглосуточно быть на связи. Сбегаю быстренько?

Сара закатила глаза и перешла к следующей полке. Она была добросовестным работником и не любила попусту терять время. Это значило, что Хелен надо торопиться. Она направилась к выходу, но, не дойдя до двери, свернула в левый проход. Лихорадочно пробежалась взглядом по полкам – где же, черт возьми, буква «К»? Перестук Сариных каблуков затих. Нашла папку с делом Джеррота?

«К»! Хелен принялась быстро перебирать папки. Каспер, Коттрил, Кроули… Сара уже приближалась. Вот она, нужная папка! В любых других обстоятельствах Хелен сто раз подумала бы, правильно ли поступает, но сейчас просто выхватила папку и сунула себе в сумку.

Когда Сара подошла к двери, Хелен уже ждала ее на пороге.

– Лежал в сумке! Как я еще голову в машине не забыла? Хорошо, что крепко прикручена.

Сара Майлз снова закатила глаза, и они вышли. Хелен облегченно вздохнула.

Рана оказалась поверхностной, но, учитывая положение Чарли, полицейский врач осматривал ее гораздо дольше обычного. В результате о беременности коллеги узнал весь участок. Не успела Чарли вернуться в оперативный штаб, как ее окружила остальная команда. И обрушила град вопросов, перемежаемых советами пойти домой и отдохнуть. Чарли отмахнулась от того и другого и осталась на работе. Ее стойкость произвела на коллег впечатление, но никто из них даже не догадывался, каким потрясением стало для Чарли нападение Луизы Таннер. Чарли думала о ребенке, которого по собственной небрежности подвергла серьезной опасности. Как бы она посмотрела в глаза Стиву, если бы случилось непоправимое? Они оба давно мечтали о малыше. Больше всего ей хотелось пойти домой, свернуться калачиком рядом со Стивом и хорошенько выплакаться. Но Чарли знала, как в полиции до сих пор относятся к женщинам. Любая слабость, допущенная сотрудницей-женщиной, мгновенно становится предметом осуждения со стороны сотрудников-мужчин. Позволишь считать себя «слабым полом» – получишь соответствующее отношение. Поставишь интересы ребенка выше работы – обзовут «наседкой» и перестанут уважать. Попросишь продлить декретный отпуск или предоставить неполный рабочий день – того и гляди переведут на административную должность. Никаких сантиментов: все или ничего. Хелен Грейс пользовалась авторитетом именно потому, что была всегда наготове и никогда не ставила личные интересы выше служебных. Образец женщины-полицейского, Хелен установила слишком высокую планку, и остальным, хочешь не хочешь, приходилось за ней тянуться. По всем этим причинам Чарли осталась. Она не собиралась терять очки, накопленные в результате многолетних усилий.