Он ощутил, как крохотные по сравнению с его ладони Евы легли ему на плечи, неуверенно обвились вокруг шеи, а мягкие полушария груди прижались к обнаженной коже.

Резко оборвав поцелуй, Исаия запустил пальцы в волосы сестры, запрокинув ей голову. Ева ахнула, а он уже погрузил клыки в место, где шея переходила в плечо. Кровь брызнула ему в рот, но он едва ли сделал и пары глотков. Сейчас Исаию снедал иной голод.

Ева в его руках вскрикнула, заметалась - не от боли, от нахлынувшего удовольствия, что электрическим разрядом прошил ее насквозь. Химия это была или магия слюны вампира, но стеснительность в ней смыло горячее, разбухающее желание.

Когда-то Ева сопротивлялась этой эйфории; и даже теперь, основательно подсевшая на укус, она могла найти в себе силы сказать 'нет'.

Но не стала. Вместо этого она полностью отдалась ощущению рта Исаии на своем плече, силе его рук и горячей напряженности его естества.

Нагая, Ева прижималась к брату. Кожей она чувствовала грубую ткань его брюк, гладкую мощь его тела. И ей хотелось большего.

Как они оказались в его комнате, она не запомнила. Просто вдруг он снова ее целовал, а она извивалась на жестком матрасе его постели - по обыкновению огромной. Исаия не признавал узких кроватей.

Его ладонь чашей накрыла ей грудь, и только от этого Ева затрепетала, не смея просить о более грубой ласке. Она не знала, куда деть собственные руки и потому держала их на спине брата, наслаждаясь рельефом мышц и твердым закруглением позвонков. С ее губ Исаия спустился ниже, отмечая путь короткими поцелуями-укусами. Ева вздрагивала и выгибалась им навстречу, издавая тихие, нетерпеливые звуки.

Заключив в ладони ее груди, Исаия позволил себе пару мгновений просто подержать их в руках. Сжимая пальцы, он мял и массировал нежную тяжесть, поигрывая языком с сосками. Он целовал их и покусывал - легко и без крови, желая не только получить удовольствие, но доставить его сестре.

Это был первый раз Евы, и он хотел сделать его по возможности нежным.

И потому Исаия ласкал, находя одну за другой чувствительные точки на ее теле; он готовил Еву мягко и осторожно, вводя пальцы без спешки, в такт поцелуям и скольжению языка.

Он не хотел сделать ей больно. Больнее, чем уже есть.

И, наверно, сказал это вслух, потому что почувствовал на лице ее пальчики. Ева смотрела на него полупьяными глазами, и пусть голос ее дрожал от придыхания, но в словах колебания не было:

- Пускай будет больно.

- Зачем?

- Потому что я не... Я здесь не из-за укуса, - путанно пробормотала она. - Я хочу без него.

- Не пойму тебя.

Ева вспыхнула стыдливым румянцем и наградила брата обиженным взглядом. Нервничая, она обняла его лицо и притянула в поцелуй - жаркий и томный, сладкий от крови.

- Я хочу, чтобы это был ты, а не дурман укуса, - прошептала она, зажмурившись, не в силах больше смотреть ему в глаза.

На мгновение Исаия растерялся. Неужели это сказала Ева? Волна сладкого восторга вскружила голову. О таком он не мог и мечтать.

- Не говори таких вещей, - выдохнул он ей в самое ухо, - или окончательно сведешь меня с ума.