Измаил не ответил ей. Даже не посмотрел в ее сторону. Мириам это задело: она вскочила на ноги в облаке ярости и силы. Волосы ее затрепетали от ледяного ветра, что исходил, казалось, из самого тела.

- Не смей меня игнорировать!

А Измаил словно и не видел ее состояние. Медленно он повернулся к ней, ленивым жестом облокотившись на подлокотник, и насмешливо пропел, глядя прямо в карие глаза княгини:

- А птичка все поет, все надрывается, и голос, уж, свой сорвала. Да никто ее не слышит, птичку глупую. Позабыла птичка, что родилась безмолвной бабочкой.

Лицо Мириам перекосило от гнева, но не только. Среди горячечной злости таился тоненькой льдинкой страх. Когда-то давно она стала свидетелем последствий силы Ишмаэля, крохотного проявления его сути. Выжившие вампиры, полубезумные, тогда много ночей подряд повторяли и повторяли, как в бреду: Рефаим. Рефаим. Рефаим, - словно молились темному, разгневанному божеству.

'Мертвое чудовище'.

'Нечестивец'.

'Зло'.

Никого другого они не боялись, как его. И никто из них так и не сумел рассказать, в чем же была власть Ишмаэля. На все расспросы былые воины-вампиры лишь снова и снова кричали: Рефаим! Рефаим! Рефаим!

Их пришлось уничтожить. Всех, кто выжил после столкновения с Ишмаэлем. Всех, кто бросил вызов его ненаглядной возлюбленной Агарь.

Теперь же, несколько столетий спустя, Ишмаэль заставил Мириам вспомнить голоса безумцев, что скандировали его прозвище, вплоть до самой смерти. Заставил крохотной детской песенкой.

Потому что птичка лишь думала, что она птичка. Пока паук ее не съел.

Но это глупо! Мириам победила в вызове власти. Ишмаэль признал ее над собой. Какова бы ни была его суть, своей силой он не воспользовался. Не смог?

Или не захотел?

Мириам обожала Измаила, любила его, но даже она не понимала, что и когда им движет.

- Ее первенец против моего Майлза! - уже спокойнее объявила княгиня, когда вызванный вампир, наконец, пришел, закрыв за собой дверь и преклонив перед своей госпожой колено.

- 'Брат', 'первенец', - проворчал Илья на ухо Еве, - да лучше, уж, быть твоим песиком.

Ева не ответила. Она напряженно разглядывала новоприбывшего. Вампир был среднего роста, на пару-тройку сантиметров ниже Ильи, с начисто выбритой головой и широким, массивным подбородком. Руки его едва ни лопались от мышц, но, что странно, грудная клетка не соответствовала размером и создавала отталкивающее впечатление, будто вампир целенаправленно занимался лишь руками.

- Не дерись, - взмолилась Ева, решив для себя, что оппонент для брата слишком опасный.

- Что, сама решила смахнуться? - с иронией посмотрел на нее Илья. - Брось. Видишь же, что просто так нас не отпустят. А жаль, я рассчитывал на халяву. Умеют же эти бессмертные портить себе жизнь политикой.

Ева затравленно обернулась к Измаилу:

- Останови это все.

- Княгиня Мириам назвала свою цену, - покачал головой князь и, вдруг поднявшись, подошел к ней и опустил руки ей на плечи: - Ты вскормила его своей драгоценной кровью, моя девочка. Пусть прошел не месяц, но посмотри на него: разве он слаб?

- Я не знаю, - прошептала Ева напряженно. - Поклянись, что ты не затеял это все, лишь бы убить Илью!

- 'Убить'? - его полные, алые губы искривились в веселой улыбке, совершенно нормальной, даже без тени безумия, к которой Ева успела привыкнуть. Какая-то мысль пробежала у него по лицу и исчезла без следа. - Клянусь, я ничего не затеял, чтобы убить Илию, либо Исаию.

- Вот так просто?

- Пожалуйста, доверяй мне. Этот бой нужен вам. В нашем мире приходится постоянно отстаивать свое место, свое право и свою безопасность. Если меня не будет рядом, твой брат должен тебя защитить.

Ева моргнула, воззрившись на Измаила. Впервые, впервые он признал, что у нее есть братья. Вот только хорошо оно или плохо?

- Итак, - спросила Мириам, - можем мы, наконец, начать?

- Подожди немного, - все еще улыбаясь, попросил ее Измаил. - Твой Майлз успел напитаться, но Илия голоден.

Женщина махнула кистью руки:

- Да ради всего святого, пусть кормит.

- Все нормально, - поспешил заверить сестру Илья, но девочка ему не поверила.

- Пей, - решительно потянула она его за рубашку к своей шее. - Пей и выиграй этот чертов бой.

Илья не заставил себя долго уговаривать. Стоя у нее за спиной, он склонился к ее шее, где не было уже ничего, кроме идеально гладкой кожи, и мягко привлек к себе, нежным движением убрав длинные волосы на другую сторону.

Мгновение он наслаждался ароматом ее кожи, в голове мелькнула даже картинка из фантазий про душ с Евой - плутоватая улыбка обнажила две пары клыков. Резкий укус. Дрожь ее тела. Несколько влажных движений языком по открытым ранкам - и дрожь боли проходит, сменяясь горячим уютом.

Илья пил, наслаждаясь каждым глотком, а Ева словно парила в теплом облаке, предшествующем более темному наслаждению.

Но помня о публике, она не закрыла глаз. Слава богу, Ной находился где-то у них за спинами, иначе девочка сгорела бы со стыда. Мириам вновь сидела на диване, закинув нога на ногу, перебегая глазами от Евы с Ильей к Измаилу, словно что-то сравнивая или выискивая нужную реакцию.

Сам Измаил обошел свое кресло, положил руки на высокую спинку и словно застыл, когда подняв глаза, встретился взглядом с Евой. Девочка смотрела на него и видела в нем голод, далекий от примитивной пищи. Голод не крови, но близости, прикосновений, объятий и, наверно, любви. Когда-то давно он вот также держал в своих руках сестру, что значила для него так много, что с ее утратой он не смог смириться и спустя три сотни лет.

Теперь Измаил видел Агарь в Еве, в девочке, что, как и его сестра, стала Источником, чьим первенцем оказался собственный брат, что жаждал ее самозабвенно и всецело, жадно до одури, эгоистично до трагичного. Скоро, уже очень скоро, он переступит черту, наплевав на последствия.

И все повторится. Опять.

32 глава

Еву Измаил усадил в кресло, заблаговременно сдвинув его к дальней стене. Он же дал ей платок, чтобы прижать к ране. Белоснежный квадрат ткани пах холодом и сладкими мандаринами. Праздником. Новым Годом. Измаилом.

И все же, откуда такой запах?

Сам князь прислонился к стене между креслом Евы и диванчиком Мириам.

Для предстоящего боя расчистили небольшой участок гостиной, отбросив подушки и убрав лишнюю мебель. Илья и Майлз встали друг напротив друга на расстоянии в четыре шага. Лица у обоих горели энтузиазмом: Илия хотел проверить свои силы, Майлз просто любил подраться.