Вся танковая рота распределена по цехам на работу, больше всего — в сборочный цех. Там и хорошая практика нам и реальная помощь заводу в ускоренной сборке танков. С усердием монтируем к корпусу опорные катки, ведущее колесо гусеницы, ведомое колесо, натягиваем гусеницы. На эти операции обращалось много внимания и в танковой школе, а теперь — хорошая практика. В скором времени эти навыки очень пригодились на фронте.
Быстро промелькнули две недели работы в цехах Сормовского завода... Поступает команда — роте принять готовые танки. Каждый экипаж принимает для себя танк. Командиры танковых взводов инструктируют экипажи о порядке приемки танков. Требуют от командиров танков подойти к приемке самым серьезным образом, предупреждают о том, что имели место случаи пропажи имущества, особенно танковых брезентов, во время приемки танков. Все эти требования командиры танков переадресовывают нам: проверить обязательно по номерам все принимаемое вооружение, боеприпасы, снаряды, гранаты, пулеметные диски, дымовые шашки, автомат ППШ, запасы патронов к пулеметам и ППШ. Внимательно принять и все вспомогательное имущество: брезент, шанцевый инструмент (пила, топор, лопата), бортовые часы, продовольственный НЗ (неприкосновенный запас), фляги для воды. Мы с командиром орудия Веретновым тщательно проверяем крепление пушки и обоих пулеметов (спаренного с пушкой и нижнего лобового). Пулеметчиков в экипажи не включили, их готовить перестали, придадут, когда прибудем на фронт в боевые части. Проверяем работу затвора пушки, ее полуавтоматику в действии. Все сверяется с номерами приемочных ведомостей. Я дополнительно помогаю механику-водителю проверить двигатель, так как знаю У-образные двигатели еще по авиатехникуму и в танковой школе старался изучить новый для меня тип двигателя — дизельный мотор — досконально. Проверяем мотор и в действии, несколько раз заведя его от аккумуляторов, от баллонов со сжатым воздухом. Я нахожу все новые и новые поводы повторять эти операции, мне не терпится приобрести навыки механика-водителя и скорее начать практиковаться в вождении танка. Механик-водитель Орлов идет мне навстречу и, действительно, с первых же дней при всякой возможности доверяет мне рычаги. Командир танка лейтенант Кисенко тоже поддерживает мое стремление. Взаимозаменяемость в экипаже танка дело нужное и серьезное.
Принимаем танки весь день, до вечера. Наконец все закончено, каждый член экипажа расписался в приемочных ведомостях и зачехлили танки, оставив их в сборочном цеху. На ночь выделили своих дежурных для охраны целостности многочисленного имущества, входящего в комплект оборудования каждого танка. Предупреждены еще раз — случаи пропажи танковых брезентов в прошлом имели место. На другой день все же обнаружилась в одном из танков пропажа. Да не чего-нибудь, а... пулемета. Об этом невероятном событии шепотом передают друг другу командиры танков, но те, конечно, сразу также потихоньку делятся этой вестью со своими экипажами. Командир танка, в котором случилась пропажа, сам не свой, ему — трибунал. Понятно, если бы пропала вещь, нужная в хозяйстве — брезент, пила, топор, лопата, а пулемет? — невероятно. Весть эта как-то сильно обескуражила всех.
Тревожное возбуждение танкистов, разговоры вполголоса привлекли внимание отдельных рабочих. Те успокоили: дело поправимое. Обрадовавшийся командир танка, взводный и ротный сразу заверили: отблагодарим, как надо. И вскоре новый пулемет с выбитым нужным номером был негласно доставлен. Все были рады такому благополучному завершению происшествия. Потом рассказывали — оно обошлось танковой роте (командиры танков сбросились) в восемьсот рублей деньгами, несколькими кусками мыла и несколькими пачками махорки. Вот и так, бывало, провожали на фронт защитников Родины. Это событие породило, наверное, самые разные мысли у каждого, кто знал о нем, а знала о нем вся танковая рота — 50 человек. Я с подлым поступком со стороны взрослых людей тогда столкнулся во второй раз (первый раз в Уфе, зимой 1942 года, когда нас, двух неопытных парней-студентов, с истощенными лошадьми бросили в пути опытные возчики из местного населения). Было понятно, что на знаменитом заводе действовала какая- то небольшая, возможно, всего в составе двух человек, подлая шайка, занимавшаяся кражей боевого оружия, перебивкой номеров и продажей краденого воинам Красной Армии, отправлявшимся на фронт. Психологически все было рассчитано точно: жаловаться пострадавшие не будут, дороже обойдется, за выручку из беды хорошо заплатят, сбросившись коллективно.
На другой день, рано утром, после оформления документов выезжаем за ворота завода по до невероятности изрытой гусеницами танков улице поселка и сразу на полигон для испытательного пробега и всесторонней проверки оружия стрельбой. Программа этой всесторонней проверки танков довольно насыщена, целый день по изрытой танками ухабистой местности по кругу километров в двадцать проходим на разных скоростях с периодической стрельбой из пушки с места, с короткой остановки, сходу. К вечеру от длительного встряхивания на ухабах и порохового дыма, который порой не успевают откачивать оба башенных вентилятора, гудит голова, пропал аппетит. Проходит испытания не только боевая техника, но и экипаж. У нас все в порядке, но не у всех обошлось без происшествий. В одном танке спаренный с пушкой пулемет оказался плохо закрепленным, ствол сместился по отношению к отверстию в броне, пули при стрельбе рикошетом пошли внутрь танка и серьезно ранили в грудь заряжающего. Он сразу же был отправлен в госпиталь.
На другой день нас обмундировали во все новое. Танки в это время самые опытные механики-водители загнали на платформы со специальных аппарелей, закрепили, и в этот же день мы отправились на запад через Москву. На другой день, 18 августа где-то близко от Москвы наблюдали салют в честь Дня Авиации. С грустью я наблюдал этот салют, совсем недавно, казалось, осуществилась моя мечта, поступаю в летное училище. И вдруг такой крутой разворот. Утешала лишь мысль: зато еду на фронт воевать, овладев грозным оружием.
Глава 4. НА ФРОНТЕ. ПРИБАЛТИКА
ПЕРВЫЕ ФРОНТОВЫЕ ДНИ
Наш эшелон с 10-ю танками в конце августа 1944 года прибыл в Каунас. Перед этим в Вильно рано утром, после дежурства в последние два часа ночи в танке я отстал от своего эшелона и догнал его только вечером. Сначала ехал на заливочной площадке у горловины цистерны эшелона с горючим, затем пересев на второй и третий эшелон, идущий к фронту, побывав даже часа два кочегаром в будке у машинистов, догнал свои эшелон в Каунасе. Командир танка переволновался, конечно, больше всех за мое отставание. С него бы был основной спрос, если до вышестоящего командования дошли бы сведения об исчезновения одного из членов его экипажа. В лучшем случае — штрафная рота. Спрос с командиров за дезертирство их подчиненных в Советской Армии был очень строг. Так что, когда я к вечеру возник снова у платформы, на которой стоял наш танк, а экипаж внизу у неё варил кашу, возник грязный, раздетый и голодный, командир танка не ругал меня, не попрекал, понял мое состояние без объяснений и чуть ли не расцеловал меня.
Ночью наш эшелон снова двинули в путь, сначала обратно до Вильно, затем повернули на север. Под утро выгрузились на горящей еще после налета немецкой авиации станции Выру, на границе Эстонии и Латвии. Похоже было на то, что немцы ожидали прибытие нашего эшелона с танками, но поторопились с бомбежкой станции нашей выгрузки, а может быть, машинист, видя впереди бомбежку станции, задержал свой эшелон на подходе к ней. Так или иначе, под бомбы мы не попали, до следующего воздушного налета наши танки, специально выделенные опытные механики-водители танковой бригады, в которую мы вливаемся, успели свести с платформ по специальным аппарелям и отвести в лес в выжидательный район 183-ей танковой бригады 10-го Днепровского танкового корпуса. Там нас в строю поэкипажно представали командованию танковой бригады, дополнили экипажи пулеметчиками, выдали вместо комбинезонов черные, несгораемые, как было сказано, американские костюмы из искусственной какой-то кожи, придали отделение десантников-автоматчиков и поставили в оборону на опушке леса, приказав немедленно выкопать для танков окопы и поставить в них танки. Полдня вместе с приданными автоматчиками тщательно роем среди корней деревьев первый наш танковый окоп, загоняем в него танк кормой к лесу, маскируем ветками башню, единственное, что возвышается над землей, расчищаем впереди отведенный нам сектор обстрела.
