пятнами, как зеркало над камином на первом этаже.

Как только дед с Титусом вытащили ее из унитаза, стало понятно, что она умерла с

выражением полного удивления на лице. В знак уважения и на случай, если это напугает малыша,

Анжелика опустилась на колени и закрыла ей глаза. По крайней мере, женщина теперь не выглядела

так, словно на нее упала крыша.

— Ты хоть представляешь, что наделал? — спросил Титус у Ивана, который сейчас выглядел

очень подавленным. Он говорил тихо, но не только потому, что внизу находилась съемочная группа.

Титус никогда ни на кого не кричал, когда злился. Вместо этого, сузив глаза, он мог выразить свои

истинные чувства шепотом, который звучал так, словно вот-вот сорвется на крик. — Ты не можешь

вот так вот бесцельно убивать людей. Как я мог вырастить мальчика, который думает, что это

приемлемо? Ты меня очень сильно подвел. И разочаровал.

Паренек неловко переступил с одной ноги на другую.

— Мы же всегда можем просто съесть ее, — предположил он.

Титус на мгновенье закрыл глаза, и это больше походило на моргание.

— Иван, мы понятия не имеем, где она была.

— Но нам же нужно что-то делать, — сказал он.

Дед опустился вниз, чтобы взглянуть поближе.

— Будет позорно позволить ей пропасть зря, — сказал он и нежно взял ее за бицепс, словно

оценивая плоть. — Так мы хотя бы будем знать, что не останется никаких доказательств.

Титус посмотрел на свою жену. Анжелика окинула тело взглядом, но Кэт завертелась у нее в

руках, пытаясь взглянуть на пол.

— Обычно такое нужно планировать, — сказала она. — У меня закончился лук, как

минимум.

Присоединившись к присевшему деду, Титус потянулся и схватил Лулабель за челюсть. Он

осторожно полностью открыл ее рот и пробежал пальцем по внутренней стороне ее верхних зубов.

Он уставился на стену, как делал всегда, когда о чем-то задумывался.

— Съедение исключено, — объявил он и убрал палец. — Зубная эмаль разрушена изнутри.

Это вызвано желудочными кислотами, которые попадают в рот с рвотными массами. Что бы ни

вызвало проблемы у этой бедной девушки, она не здорова. Мы столкнемся с поражением почек,

язвами и даже хрупкостью костей.

Схватив Титуса за плечо для равновесия, дед поднялся на ноги.

— Это позор. И для нее, и для нас.

Когда Титус встал, он обнаружил, что Анжелика пристально на него смотрит.

— Тебе нужно избавиться от нее, — сказала она. — Сегодня же.

Титус уже почувствовал приближение неизбежного. Не успела его жена выдвинуть

предложение, он уже знал, что его субботний вечер на диване будет испорчен.

Саша Саведж в одиночестве сидела за обеденным столом. Она нервно теребила салфетку.

Часы на стене говорили ей, что время приближалось к половине восьмого. Она слышала возню

Джека на кухне, пока он готовил нечто под названием «лакомый кусочек».

— Это просто нечто, — сказал он, появившись в дверях с маленькой тарелочкой в каждой

руке. — Его называют наслаждением для рта. Взрывом вкуса.

Чрезмерно церемонясь, Джек Гринвей поставил тарелку перед гостьей. Саша посмотрела на

подношение. Оно было золотистым, с хрустящей корочкой и размером с почку.

— Цветок кабачка в сладком кляре.

Саша на мгновенье потеряла дар речи.

— Съедобные цветы? — спросила она.

— Ты будешь удивлена, сколько всего можно есть, отказавшись от мяса.

— Что ж, это что-то новенькое, — сказала она, поднимая вилку. — Дома у нас такого нет.

Перевод группы vk.com/dreamandrealisalive

— Позволь мне. — Джек забрал у нее вилку, одновременно усаживаясь на край стола. И

затем, не давая шанса Саше приготовиться, он ткнул в кусочек и предложил ей укусить. —

Наслаждайся.

— Уверена, так и будет.

Стремясь угодить ему, Саша взяла кусочек в рот и начала жевать. Она не была уверена, чего

ожидать. Чего она не могла предвидеть, так это очень горячего блюда, поэтому она инстинктивно

выплюнула его в ладонь.

— Ох, — воскликнул Джек и встал со стола. — Брось.

— Это не то, о чем ты подумал, — отчаянно сказала Саша. — Я просто не хотела обжечь рот.

Уверена, теперь оно не такое горячее.

В попытке продемонстрировать, что ей нравится, и молясь, что температура блюда окажется

чуть более сносной, она положила цветок в кляре в рот и прожевала.

— И как? — спросил Джек, внимательно наблюдая за ней. — По десятибалльной шкале.

— Десять, — ответила Саша и передвинула пищевой комок от одной щеки к другой. Блюдо

не было отвратительным; возможно, немного пресновато, но она чувствовала, что честность будет

оскорбительной. — Определенно, десять, — добавила она, готовясь к вечерним испытаниям.

С наступлением темноты Вернон Инглиш задумался над тем, с пользой ли он провел день. Он

выяснил, что Саведж находился дома с тех пор, как приехала съемочная группа. Они уже собрались

и уехали, но Титус все равно остался внутри. Вернон думал, что такие акулы Лондона, как он, не

прекращают работать на выходных. Учитывая сомнительные методы частного детектива, благодаря

которым он оказался на собственных хлебах, разве он будет тратить время на встречи в

неформальной обстановке с другими игроками в условиях надвигающегося переворота? Нет, Вернон

не мог себе позволить прекратить наблюдение даже на минуту.

Но в то же время, после десяти часов, проведенных в фургоне, он основательно проголодался.

— Давай же, Титус, старый сукин сын, — пробормотал он про себя. — Парню нужно поесть.

Спустя полчаса, как только Вернон надумал позвонить в его любимый индийский ресторан,

чтобы заказать королевские креветки Тандури и лепешки наан, показался объект его слежки.

Частный детектив выпрямился на сидении. Перед входной дверью, освещенный светом, падающим

из прихожей, Титус Саведж поцеловал жену в щеку и направился к своей машине. С ним была

огромная сумка на колесах. Судя по усилиям, которые прикладывал Титус, чтобы закинуть ее на

заднее сиденье машины, она была тяжелой. Если Титус собирался отправиться по делам, Вернон

будет готовым.

Частный детектив, может, и забыл упаковать бутерброды, но на заднем сидении у него была

сумка с вещами, а в бардачке лежал паспорт. Живя в одиночестве, он имел возможность уехать в

любой момент. Компания, нанявшая его, была убеждена, что действия Титуса незаконны. Отчаянно

нуждаясь в доказательствах, когда время уже было на исходе, они дали Вернону волю делать все

необходимое. Проверив ключ в замке зажигания, Вернон ждал, когда Титус выедет на дорогу, и

надеялся, что он отправится в какое-то интересное место. Нью-Йорк или Барселону. Любое место,

известное своими ресторанами и уличной едой.

Вернон держался на расстоянии, пока они выезжали из города. На протяжении всей своей

карьеры он часто следил за людьми и ни разу не был замечен. Следовать за Титусом было несложно.

Он был осторожным, рассудительным водителем. Ни разу не превысил ограничение скорости и

сбавлял газ задолго до приближения к радару. В некотором смысле это было даже слишком просто.

Вернон вел машину одной рукой, иногда вздыхая, когда приходилось притормаживать, чтобы

соблюдать дистанцию. Вне всяких сомнений, Титус направлялся к окружной автомагистрали.

Частный детектив хорошо знал этот отрезок дороги. Также ему было хорошо известно, что они

должны проезжать мимо придорожного кафе. Урчание в его животе было громче, чем радио в

фургоне. В последний раз он ел аж утром, поэтому сейчас изнемогал от голода. Заказать большую

коробку куриных наггетсов и клубничный шейк не займет много времени. Он с легкостью догонит

Титуса еще до того, как тот выедет на автомагистраль. Как только неоновая вывеска придорожного