— Почему? — опешил Лева, старавшийся хмелем заглушить сомнительную реплику крокодила насчет закуски и аппетита.

— Я знаю. Он тебя съест. Он сказал, что меня с бабушкой есть не будет, а Иван да Малья ему нлавятся. А пло тебя ничего не сказал. Значит, тебя съест.

— Железная логика, — ухмыльнулся Саша. — А может, меня? Ведь про меня он тоже ничего не сказал.

Все захохотали. Громче всех крокодил. От смеха из глаз у него даже слезы потекли двумя струйками. Ванда Габриэловна тоже смеялась, затем поправила чепец и, взяв Осю за руку, сказала:

— Ну все. Хватит. Скажи взрослым спокойной ночи и пойдем.

И, несмотря на Осины вопли, его увели. Выпили еще по одной. Уже Иван прикладывался щекой к столу, но тут же встряхивал головой, отгоняя хмель. Саша по-прежнему сидел прямо, а Марья все нежнее поглядывала на него. Все молчали, тяжело отдуваясь.

— Расскажу-у вам для веселья анекдот, чтоб не ску-учали, — нарушил молчанье крокодилоподобный субъект. — Про крокодила.

«Сам-то кто? Крокодил или нет?» — думал, преодолевая алкогольный дурман, Лева.

— Так вот. Слу-ушайте. Возвращается как-то какой-то человек домой. Ну-у, слегка подвыпил, как это у-у многих водится. А перед подъездом его какая-то высокая фигура останавливает, пахнет от фигуры тиной, гнилостью — словом,' болотом. И видит человек, что перед ним крокодил. И крокодил говорит человеку: «Я тебя съем». Ну-у, человек испу-угался, вырвался, бросился домой, заперся. А у-утром ко врачу-у пошел. Все ему-у рассказал. Врач посмотрел на него и говорит: «Голу-убчик, у-у вас галлю-уцинации. Вот попринимайте эти порошки. И крокодил перестанет вам являться». Человек ку-упил в аптеке порошки, принял один, принял дру-угой и понял, что явление крокодила было обыкновенным бредом. И у-уже ни от кого не вырывался. Вот проходит неделя, больной не является. А шизофрения — опасная вещь, врач испугался, как бы больной чего не натворил, и решил его навестить. Хороший был врач. Приходит по адресу. Спрашивает: «Здесь живет такой-то человек?» А соседи ему говорят: «Нет, не живет». — «Как же так? — интересуется врач. — У меня адрес записан». Соседи говорят: «У вас все правильно записано. Только он больше не живет. Его крокодил съел».

Все засмеялись, кроме Левы. А Саша сказал:

— У нас д-давно установилось анекдотическое мышление. Мы мыслим анекдотами, а не категориями разума. Анекдотами и разговариваем. Информации деловой и мыслительной друг другу не сообщаем. О чем это говорит? — спьяну Сашей овладевало иногда желание обличительно порассуждать. — Д-да, о чем это г-го-ворит? О том, что мы… Ч-черт, не знаю… Ну, что наше сознание подвержено анекдотической заразе. Это же не случайно, что мой друг Лео вбил себе в голову, что его преследует крокодил. И не случайно, что его приятель так вырядился, — он кивнул на крокодила.

Крокодил громко, утробно и радостно засмеялся и игриво поддел Леву зубом около шеи. Он тоже был зверски пьян.

— Ты что?! — отпрянул от него Лева. — Больно!

— Ничего, — давился от смеха крокодил. — На зуб пробую.

Иван спал, раздвинув тарелки и уткнувшись лицом в стол. Саша спал тоже: с закрытыми глазами, покачиваясь, но прямой, как на параде. Мария, поглядев на них, пошла к себе в комнату, и Лева услышал, как она перетаскивает матрас в ванную. Лева пихнул Сашу в бок и, увидев, что тот открыл глаза, зашептал ему в самое ухо:

— Саша, спаси меня, спаси. Ты же рыцарь, сам говорил. Значит, можешь сразиться с чудовищем.

Саша пристально посмотрел на Леву, пока слова проскакивали в его извилины, видно, что с трудом. Наконец до него дошло.

— Все в порядке, старик. Полная спокуха. Все в порядке. Не вижу здесь чудовища, да и ты не девушка. Давай еще по одной.

— Давай, — горестно сказал Лева. «Вовсе он не рыцарь-паладин. Поладин, он со всеми поладит, со всеми в лад живет».

Они выпили, и наконец все поплыло у Левы перед глазами: стол, Иван, крокодил, Саша. Потом возникла откуда-то Мария и потащила за собой Ивана. Надо было лечь, но сдвинуться с места не было сил. Потом кто-то толкнул Леву Это была Мария. Она поднимала со стула Сашу. Одну его руку она закинула себе за шею другая висела, болталась. Мария обнимала его за талию, и Саша шел за ней.

— Я этого вашего друга в ванную уложу, — сказала Мария Леве, заметив его взгляд. — А другого уж у себя пристраивайте.

Они с Сашей исчезли. А крокодил сказал:

— Ну-у ладно, пойдем.

Он подхватил Леву под локоть. Леве было почти все равно, кто его тащит, лишь бы скорее раздеться и в постель рухнуть. И все-таки обрывки мыслей еще мелькали у него в мозгу: «Пусть все это будет сон, пусть. Пусть бред. Завтра проснуться — и чтоб ничего этого не было. Все уже позади. Все сон, жизнь и та сон. Пусть…» Он почувствовал, что лежит уже на кушетке, а незнакомец (или незнакомка?) стаскивает с него пиджак, рубашку, башмаки, брюки. «Дорогая моя девочка, ложись рядом», — хотел прошептать Лева, но язык не слушался. Он куда-то проваливался, в черноту с искорками, где вовсю действовал закон калейдоскопа: перед глазами мелькали то пивная и Тимашев с Ольгой, то Мишка Вёдрин, хватающий его за руки, то молодая вдова в зеленом, то долговязая девица в комбинации, бегающая от него вокруг стола, то упрекающий его Гриша и сердитая Аня, то рыдающая Инга, то всхлипывающая Верка, беременная, с опухшим лицом. Потом — и это было последним его сознательным ощущением — он увидел, как крокодил внимательно посмотрел на его голое, жирное, обмякшее тело, вздохнул, разинул пасть, и Лева почувствовал с безумным ужасом и пронзительной болью в спине, в которую вонзились зубы, как головой вперед он ныряет в жаркую, смрадную утробу.

И все кончилось…

Утром Саша открыл дверь в Левину комнату и хрипло сказал:

— Друг мой Лео, не желаете ли со своим приятелем составить мне компанию сходить за пивом. Полечиться бы не мешало.

Но комната была пуста. Кровать была застелена, будто в ней никто и не спал. Хотя окно было открыто, в комнате все же чувствовался легкий гнилостный болотный запах.

— Ч-черт! Ранние пташки. — недоуменно и хрипло произнес Саша. — И не разбудили. Благородно, если они, конечно, пиво сюда принесут. — И, обернувшись в коридор, спросил: — Марья, у вас пивная поблизости есть? Скорее всего, они там.

1986

Владимир Карлович Кантор — член Союза российских писателей, лауреат премии Генриха Бёлля (Германия, 1992), доктор философских наук, профессор, член редколлегии журнала «Вопросы философии», историк русской культуры, автор более трехсот опубликованных работ. Область научных интересов — философия русской истории и культуры.

Основные опубликованные сочинения ВЛАДИМИРА КАНТОРА

ДВА ДОМА. Повести. М.: Советский писатель, 1985.

КРОКОДИЛ. Роман // Нева. 1990, № 4.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА Повести и рассказы. М.: Советский писатель, 1990.

ПОБЕДИТЕЛЬ КРЫС. Роман-сказка. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1991.

ПОЕЗД «КЁЛЬН-МОСКВА» Повесть // Вопросы философии. 1995. № 7.

МУТНОЕ ВРЕМЯ. Из цикла «Сны» // Золотой век. 1995. № 7.

КРЕПОСТЬ. Роман (журнальный вариант) // Октябрь. 1996, №№ 6, 7.

ЧУР. Роман-сказка. М.: Московский Философский Фонд, 1998

СОСЕДИ. Повесть // Октябрь. 1998, № 10.

ДВА ДОМА И ОКРЕСТНОСТИ. Повесть и рассказы. М.: Московский Философский Фонд. 2000.

Русская эстетика второй половины XIX столетия и общественная борьба. М.: Искусство, 1978.

«Братья Карамазовы» Ф. Достоевского.

М.: Художественная литература, 1983.

«Средь бурь гражданских и тревоги…»

Борьба идей в русской литературе 40-70-х годов XIX века. М.: Художественная литература, 1988.