Первые шаги прозвучали гулко, но затем толстый слой то ли пыли, то ли мелкой каменной крошки поглотил почти все звуки. Слышался лишь скрип обуви, дыхание и подземные шорохи, доносившиеся со всех сторон.

Фонарики освещали узкий неровный коридор между двумя стенами, которые то казались вырубленными в скале, то дыбились старой кирпичной кладкой. Кирпичи попадались странные – огромные и плоские. Келюс вспомнил: такие были в ходу в допетровские времена. Катакомбы имели долгий век.

Внезапно фонарик Фрола, дернулся, луч упал под самые ноги.

– Гильза! Старая, елы, от трехлинейки!

Вскоре гильзы стали попадаться целыми россыпями. Среди них барон опознал знакомые ему наганные. Коридор расширился, впереди оказался мрачный неровной формы зал, посреди которого гильз было особенно много – они лежали горками, старые, позеленевшие от времени.

– Стрельбище у них тут было, что ли? – Келюс разгреб носком кроссовки кучу глухо звеневших цилиндриков. Барон взял у него фонарь и провел лучом по стенам.

– Это не стрельбище, Николай. Глядите...

...Вся стена была изрешечена пулями, выбившими не просто углубления, а целые ямы...

– Но зачем? – начал было Лунин, но тут же замолчал. У подножия стены лежали сотни расплющенных пуль и старый, совершенно рассыпавшийся ботинок.

– Ну его к бесу! – Фролу это место чрезвычайно не понравилось. – Пошли, елы, отсюда!

Коридор вновь сузился, слева и справа стали попадаться ниши. Некоторые были невелики – с форточку, другие напоминали целые комнаты. Одна, размером с дверь почему-то насторожила дхара. Он посветил фонариком, но убедился, что внутри пусто. На земле валялись куски битого кирпича, среди которых Фрол заметил что-то ржавое. Копнув носком туфли, он извлек из-под обломков огромную железную цепь. Поискав глазами, дхар легко обнаружил место, где когда-то ввертывался в стену крюк.

– Лихо, – заметил подошедший Келюс. – Сюда бы еще, бином, скелет!

Ни крюка, ни скелета не было, но все же Фрола не оставляло ощущение ужаса, исходившее прямо от каменных стен. Воздух словно пропитался чьей-то предсмертной мукой...

Они шли уже больше двух часов, когда вдали что-то бледно засветилось. Барон приказал остановиться. Источник света находился впереди, казалось, прямо в центре коридора.

Фонарики погасили. Кора, неслышно ступая, прошла несколько шагов и тут же вернулась – ни Волкова, ни его яртов там не было. Вскоре все прояснилось: коридор поворачивал направо, а светлая полоса выбивалась из врезанной в стену приоткрытой стальной двери. Свет был сильный, но неяркий, напоминая подсвеченный туман.

Дверь оказалась явно не допетровских времен – литая, массивная, со стальным колесом запора. Из-за молочного сияния не доносилось ни единого звука, но когда Фрол посветил фонариком вдоль стены, и все невольно ахнули: чуть правее от двери лежал полурассыпавшийся скелет в черной куртке.

– Давно, видать, лежит, жмурик! – расхрабрился Мик, постепенно приходя в себя, и вдруг ойкнул: скелет зашевелился, попытался сдвинуться с места, беспорядочно перебирал костями.

– Хичкок какой-то! – пробормотал Келюс.

Скелет затих, но время от времени кости упрямо подергивались.

– Однако, – покачал головой барон, держа револьвер наготове. – Господа, кто-нибудь может пояснить?

– Не скелет это, – наконец заметил Фрол, подошедший поближе. – Смотрите!

Он подсветил фонариком, и все увидели, что над костями отблескивает странная радужная оболочка, контурами напоминающая тело.

– Его вроде как испарили, елы, – дхар осторожно склонился над костями. – А след остался. Сдается мне, это кто-то из бандюг Волкова. Куртка приметная.

– Точно! – озарило Келюса. – Они уходили, а этот сунулся за дверь. За эту дверь!

Все с опаской посмотрели на молочный отблеск и на всякий случай отошли подальше.

– А похоже, – согласился барон. – Этот тип вошел туда, и его вроде как выбросило, причем в весьма непрезентабельном виде.

– Там за дверью – страшная энергия, – Мик, осмелев, подошел к металлической плите. – Там такое поле!

– Да, – кивнула Кора, – но это не поле яртов. Я такого еще не встречала, хотя... Николай, подойдите, пожалуйста!

Келюс шагнул вперед и вдруг почувствовал, что куртка, на которой висел значок, и без того подозрительно тяжелая, налилась свинцом.

– Стой, Француз! – рявкнул Фрол. – Ты же весь светишься!

Келюс оглядел себя. Дхар не ошибся – по телу перекатывались мягкие, пульсирующие огни. Уже догадавшись, Николай приоткрыл спрятанный под воротником значок: тот горел, словно маленькая лампочка. Лунин поспешно отошел назад – сияние погасло.

– Николай! – осенило Мика. – Это же скантр! Понимаете? Он реагирует на поле! Это же... это же пропуск! Там какой-то переход...

– «Карман»! – Келюс спешно развернул схему. – Ну конечно, бином!

– Позвольте? – барон заглянул ему через плечо. – Да, похоже. Что бы это могло быть?

– А посмотрим, – предложил Лунин. – Если это действительно пропуск, тогда понятно, зачем нужен Волкову значок. Слушайте, там, наверное, такой же переход, как тот, что в Белом Доме! Только защитили его, бином, по серьезному. А ну-ка...

И прежде, чем кто-либо попытался ему помешать, Николай шагнул прямо к двери. Тяжелая сталь поддалась неожиданно легко. Слепящий свет ударил в глаза, Келюс почувствовал, как запульсировала окружавшая его стена тумана. Значок становился все тяжелее – и вдруг стал невесомым. Молочная завеса кончилась, и Николай оказался за порогом. Он оглянулся – свет теперь клубился за спиной.

Лунин стоял в небольшой пустой комнате, чем-то похожей на бывший узел связи, который они недавно покинули. У противоположной стены, где была еще одна дверь, на этот раз деревянная, находился стол с прибитым на боку жестяным инвентарным номером. К нему приткнулся старомодный черный стул, который можно увидеть разве что в музее. На столе горела лампа с железным колпаком, тут же лежала газета. Келюс, не удержавшись, подошел поближе – это оказались «Известия» двухдневной давности.

Николай взялся было за ручку следующей двери, но вспомнив, что его ждут, не без огорчения повернул назад, шагнув обратно в молочный туман.