Вагоны Литерного, когда-то красные, теперь были накрыты маскировочными сетками и украшены многозначными номерами, которые на самом деле были тоже маскировкой, равно как и надписи «Фураж», даже случайными свидетелями не воспринимавшиеся серьезно. Лишь один, прицепленный сразу за бронированным паровозом, отличался от прочих. Роскошный салон-вагон, принадлежавший когда-то харьковскому губернатору, был обшит стальным листом, а на его крыше постоянно дежурили пулеметчики. Имевшие отношение к разгрузке знали, что именно в нем обычно ездит тот, кого называли Генеральным Инспектором.

Работа еще не началась, когда к дверям салон-вагона прибыла группа офицеров. Навстречу встречающим вышли несколько человек в английских френчах, которые становились в последнее время все более модными среди тыловиков. Лишь один из приехавших носил обычную офицерскую форму, зато из богатого генеральского сукна. На его плечах светились новенькие полковничьи погоны, в руках ночной гость держал стек, а на носу тускло сверкали очки в легкой золотой оправе. Даже не все офицеры штаба знали настоящую фамилию Генерального Инспектора. Порою они опасливо подтрунивали над его молодостью и странноватыми манерами. Впрочем, говорили шепотом: нрав у приезжего был крутой, а характер – горячий. Старший среди встречающих, начальник штаба группы, успел хорошо изучить своего постоянного гостя и помнил, что тот любит, когда к нему обращаются не в привычной демократичной манере – по званию, а по всем правилам: «ваше благородие», а с недавнего времени и «высокоблагородие». Полковничьи погоны Генеральный Инспектор получил всего две недели назад.

Гость, неохотно ответив на обычные вопросы о самочувствии и погоде в Харькове, умолк. Хозяева не настаивали, и группа приезжих проследовала на запасные пути, к штабному поезду. В вагон Тургула Инспектор зашел один. Адъютант генерала, доложив о прибывшем, поспешил ретироваться.

Тургул сидел в помещении узла связи, считывая сообщение с телеграфной ленты. При виде вошедшего он отбросил длинную бумажную полосу и встал.

– Ваше превосходительство!...

Инспектор лихо поднес руку в фуражке. Впрочем, с точки зрения старого службиста Тургула, получилось это у него не особо ловко.

– Здравствуйте, Михаил, – улыбнулся Тургул. – Я же просил называть меня исключительно «товарищ генерал»!

Но Мик на этот раз не принял их обычной шутки. Вяло пожав генеральскую руку, он присел за длинный стол, уставленный телеграфными аппаратами и, сняв золотые очки, начал протирать стекла батистовым платком.

– Что-нибудь серьезное? – кивнул он на аппарат, продолжавший исторгать из своего чрева бумажную ленту.

– Ерунда! – махнул рукой Тургул. – Улагай опять паникует. Будто бы к Буденному прибыли тяжелые танки и кто-то на передовой слыхал шум геликоптеров. На самом деле туда вернулись после ремонта две машины типа Т-64, причем у одной из них по-прежнему не работает лазерный прицел. А геликоптеров у Буденного вообще никогда не было. Вы же знаете, на агентуру нам пока жаловаться не приходилось.

Мик неопределенно покачал головой. Тургул хотел было прямо спросить, что, собственно, произошло, но сдержался.

– Господин особый уполномоченный, – заявил он, переходя на официальный тон, – разрешите ознакомить вас с обстановкой, а также с ходом подготовки к наступлению...

– Да-да, конечно, господин командующий, – Мик принял серьезный вид и надел очки, – я весь внимание.

Должности Генерального Инспектора Мик никогда не занимал. Таковой вообще не существовало, и слухи о ней были обыкновенным штабным фольклором. Официально он числился особым уполномоченным по снабжению Добровольческой армии, но в действительности его функции были куда более обширны.

Доклад генерала Плотников выслушал внешне очень внимательно, но Тургул пару раз поймал его пустой отсутствующий взгляд. Даже известия об успехах особой пропагандистской группы, распространявшей среди красных слухи о близком мире, что было идеей самого Плотникова, оставили его равнодушным.

– Это хорошо... – вяло проговорил Мик, выслушав Тургула. – Я заезжал в Таганрог к Царю Антону. Он полностью согласен с вашим замыслом, Антон Васильевич, и просил передать все, что в таких случаях говорится.

...Царем Антоном величали за глаза тезку Тургула – Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России Антона Ивановича Деникина...

– Я говорил с ним по «Бодо», – кивнул генерал. – Он изрядно нервничает, не иначе, господин Романовский опять что-то нашептал. Увидите его приватно, Михаил, передайте, что я ручаюсь за успех. Одних Т-74 у нас почти сотня, я не говорю уже про «Грады». Ваши инструкторы как раз на днях выпустили группу юнкеров-танкистов. А красные, между прочим, уже второй месяц не получили от своих уважаемых потомков даже ломаного гвоздя.

– Спасибо Фролу Афанасьевичу.

Все эти подробности Мик уже знал.

– Да... Жаль господина Соломатина, – тихо проговорил Тургул, – до сих пор не могу привыкнуть. Мой Ухтомский каждый раз его вспоминает... Кстати, Виктор хотел с вами увидеться, у него какие-то неприятности...

– Да-да. Конечно.

Мик опять замолчал, о чем-то глубоко задумавшись, и Тургул наконец решился:

– Михаил, извините, ради Бога... Что случилось? Надеюсь, не личное?

– Нет, – Плотников встал, поглядел в занавешенное окно. – Хотя это можно считать и личным. Тернем сбежал. Два дня назад, уничтожил все чертежи и... Думали, перехватим...

– Канал? – Тургул побледнел. – Что с Каналом, Михаил?

– Мы приставили к нему одного парня из Технологички. Там все несложно, если бы не скантр... Он-то пока работает, но это не тот скантр, что Тернем изобрел... изобретет лет через двадцать. Он очень ненадежен, Антон Васильевич. Малейшая поломка – и мы отрезаны. Боюсь, навсегда.

Генерал с силой провел ладонью по лицу.

– Да уж... А этот скантр нельзя как-то разобрать... скопировать?

– Нет, – поморщился Мик. – Очень сложная система, без Тернема никак не осилить. Хорошо, что он не успел ничего испортить! Царю Антону еще не докладывали, не знаем, как и подойти.