– А что? – охотно откликнулся Лунин. – Пожалуй... Лагерь – это еще ничего.

– А Стелла, как услыхала, так тут же потребовала, чтобы тебя не трогали. Мол, ты хороший человек, и это сразу видно. Ну, отец и высказался!..

Вначале Келюс не понял, о ком идет речь, но потом вспомнил ушастую девицу, интересовавшуюся его планами на август.

– Так что, считай, большая часть нашей семьи за тебя, – резюмировал Алексей.

– Ага, – без всякого энтузиазма отозвался Келюс.

Машина долго кружила по Столице, в конце концов вырулив на Ленинградский проспект. Алексей то и дело посматривал на часы, приговаривая, что опаздывать нельзя ни в коем случае. Наконец «волга» подъехала к огромному старинному дворцу, где почти два века назад квартировал невысокий человек в серой треуголке. Чуть в глубине, на небольшой площадке, Келюс увидел черный автомобиль с зеркальными стеклами.

– Пошли! – поторопил Алексей. – Мы и так опоздали на две минуты.

По тону, с которым были произнесены эти слова, Николай понял, что Генерал не любит шутить. Он взял документы и вышел из машины. В ту же секунду дверца черного чудища отворилась, и оттуда вышел знакомый уже Лунину военный – начальник личной охраны. Его взгляд скользнул по толстой папке, которую Николай держал в руке.

– Не бомба, – понял его Лунин, – там только бумаги. Показать?

Военный секунду раздумывал, затем, не сказав ни слова, кивнул в сторону машины. Николай заглянул в открытую дверцу.

– Садись! – услыхал он голос Генерала. – Да быстрее, чего топчешься?

Келюс забрался внутрь, и дверца тут же захлопнулась.

– Я сделал ошибку, Лунин, что решил с тобой поговорить. Тебя надо было просто арестовать, ты же убийца! Убил офицера милиции! По тебе Колыма плачет!

– По мне многие плачут, – не стал спорить Келюс. – А насчет Колымы, так это бином, еще доказать надо!

Послышался странный звук, словно Генерал зарычал.

– Доказать? Так это не ты убил Цэбэкова? Юлишь, значит? Нашкодил, так признайся!

– Признаюсь, – пообещал Келюс. – На суде я расскажу все – и про комнату, которую охранял в августе, и про то, как погиб парень, которого я сменил на карауле, и про Волкова... Закрытый суд вам не устроить, не те времена, значит остается прикончить меня до суда.

– Ну это ты брось! – не особо уверенно возразил Генерал. – Мы этим не занимаемся.

– Да? И это не вы обещали расстрелять всех нас, если я не отдам скантр? Ну и про скантр тоже придется рассказать. И про документы. Видите папку?

– Да ты никак меня шантажируешь? – рык перешел в сдавленный хрип. – Ты... Ты... Мальчишка! Да я тебя прямо здесь пристрелю!

– Давайте! Авось товарищ Вечный вам спасибо скажет.

– Товарищ... Кто? – осекся Генерал.

– Есть такой, – пояснил Николай. – Вы бы у Шинджи... У капитана Цэбэкова поинтересовались. Пока он жив был. Или у Нарак-цэмпо... Помните такого, в черной шапочке?

– Помню, – скривился Генерал. – Я все помню, Лунин! А ты вместо того, чтобы помочь разобраться, занимаешься черт знает чем! В уголовщину вляпался... Между прочим, я приказал, чтобы Цэбэкова уволили из органов, вот он и спешил, гад, с тобой разделаться. Но ты тоже хорош!

– Хорош, – вновь согласился Николай. – Только я не собирался вас шантажировать, папку я для вас, бином, готовил. Почитайте, потом поговорим. Если меня не прикончат, конечно.

– Давай, – Генерал взял у Николая папку, взвесил в руке. – Только не произноси «бином». От этого слова меня воротит.

Келюс не стал спорить. Он давно успел заметить, что это невинное словечко порой вызывает у его собеседников совершенно неадекватную реакцию.

– Кстати, ты нас тут за дураков не держи, – продолжал Генерал. – Цэбэкова вы вдвоем убивали. Думаешь, не знаю, с кем?

– Цэбэкова убил я! – отрезал Келюс.

– Ну, конечно! Рыцарь! Ладно, ее мы трогать не будем, а ты немедленно уезжай, понял? И лучше за границу.

– В Штаты? – наивно поинтересовался Николай. – Подкинули бы долларов в таком случае!

Генерал вновь нахмурился.

– Ты что, дурак? В Штаты виза нужна, а тебе даже паспорт показывать нельзя. Мотай, где потише, хотя бы на Украину, и спрячься. Месяца через полтора позвонишь, ясно?

– Ясно, – кивнул Лунин. – А если меня все-таки укокошат, свяжитесь с Михаилом Плотниковым. Он в курсе.

– С кем? – удивился Генерал. – С Плотниковым? Не верю я ему. Папаша его тот еще жук, да и он сам... Твой Плотников, между прочим, еще на первом курсе на однокурсников стучал. Поймали его на валюте и девочках и прижали...

Келюс промолчал – не хотелось верить.

– Сомневаешься? – понял его Генерал. – Для контроля: тебя вербовали три раза – на первом, третьем курсах и в аспирантуре. Точно? Ну, ты у нас герой, не побоялся проявить антисоветские настроения... Ладно, мотай отсюда побыстрее, а то если тебя прибьют, мне перед дочкой отвечать придется. Деньги хоть есть?

– Есть, – буркнул Келюса, хотя с деньгами было совсем плохо.

– Держи, – Генерал сунул ему две пачки в банковской упаковке. – Не волнуйся, это не из спецфонда для шпионов. Сегодня зарплату получил. Потом отдашь... угольками.

Лунин не стал спорить и они распрощались. Черная машина рванула с места, обдав Николая пылью и парами высокооктанового бензина.

– Ну чего, не убил? – поинтересовался Алексей, державшийся все это время на почтительном удалении. – Поехали, отвезу тебя домой.

На обратном пути старший лейтенант пытался завязать беседу о текущей политике, но Николай отвечал односложно, а потом и вовсе замолчал. Алексей понял и тоже умолк. На прощанье он внезапно предложил пару тысяч взаймы, Николай поблагодарил, но брать лейтенантские отпускные отказался. Во всяком случае, приятно было убедиться, что, по крайней мере, скупостью семья Генерала не отличалась.

Уже дома, закрыв дверь, Николай понял, насколько устал. Перед глазами вновь встало мертвое лицо Китайца, браунинг в руках Лиды, деловой озабоченный Мик, который, оказывается, сломался на первом курсе из-за пригоршни долларов и каких-то Мата Хари местного значения. Впрочем, Келюс понимал, что известная всем контора могла сломать любого. Он и сам недавно без звука отдал гэбэшникам документы. Правда, тогда речь шла о жизни Ольги, но Лунин понимал, что у каждого – своя цена.