'ПОДНИМАЙСЯ!' — страшно прогремело у нее в голове так, что желудок заледенел и рвота прекратилась. Кристина послушно встала сначала на четвереньки, а потом механично распрямилась во весь рост. Как ни странно, ноги не дрожали. Голос внушал гораздо больший ужас, чем страх смерти.

'Слушай меня!' — приказал голос, — 'И запоминай каждое слово!'

— 'Да', — безвольно прошептала сухими губами Кристина, соглашаясь с голосом.

'Киборги уже почти в поселении. Моя дочь находится в четвертом бункере. У нее есть защитный экран. Но слабый. Чужой сенсор его разрушит, как только окажется поблизости. Я покажу тебе его. И Женю. Сейчас ты побежишь туда. Так быстро, как только сможешь. А я закрою тебя экраном–щитом. Сенсор не сможет его разрушить сейчас. Я точно знаю, что не сможет, я собираюсь спасти дочь! И ты это знаешь, поэтому побежишь туда. Возьмешь мою дочь, и вы побежите дальше, за поселение. На бывшие жилые территории. С ней у тебя есть шанс переждать сбор тел и вернуться в тайгу. Она чистокровный потомственный сенсор, но еще не пробудившийся окончательно, ее нужно спасти.'

'А других не нужно спасать?' — горько проплакало измученное сознание Кристины.

'Сначала я собираюсь спасти тех, у кого шансы на спасение самые высокие. Затем я буду пытаться спасать других. До самого конца, пока она меня не раздавит. БЕГИ!'

И Кристина помчалась в поселение.

'Скажи ей, чтобы не повторяла моих ошибок! Всем скажи! Нет сенсора, который мог бы противостоять этой твари! Ни одного, ни группы! Никого. Это чудовище даже не похоже на живое сознание!' — догнала Кристину последняя услышанная ею мысль Ларисы.

Люди отчаянно защищались. Но шансы были абсолютно не равны. Кристину не покидало ощущение дежа–вю. Повторялся страшный день двухмесячной давности, когда она получила второе рождение и ребенка десяти лет. Осторожно передвигаясь по разрушенному притаежному городку, ведомая щитом экрана Женьки, она в ужасе пыталась понять, на каком свете находится. Тяжело пробираясь среди снующих повсюду, но не замечающих ее, черноглазых киборгов с кровавыми латинскими буквами 'G' вместо зрачков, она брела к бункеру, где вела бой группа 55‑го ГС, приютившая их с Женькой. Еще полчаса назад казалось, что людям ничто не угрожает. Обыскав строения, в которых по сообщениям сенсора находилось разное полезное добро, люди уже собирались возвращаться на таежную базу. Но вдруг, как из–под земли, в городке начали появляться киборги. Много киборгов. Со страшными, безупречными, безэмоциональными синими лицами–масками. И такими же страшными черными белками глазниц, смотрящих всегда прямо своей кровавой буквой 'G', брендом правительственной 'Корпорации God'. Похожие на черные манекены и внушающие ужас своей потусторонностью. Так близко Кристина видела киборгов второй раз. Первый был в ту кошмарную ночь, когда из–за ошибки сенсора погибла вся группа, в которой Кристина жила с самого начала войны. Группа, чьим командиром был человек, с которым она не расставалась с 12 лет. Который спас ее от бродячей жизни на улицах после того, как она сбежала от похитителей, увезших ее за границу, когда ей было 7 лет. Ее собирались продать на какие–то научные эксперименты. Она все–таки вернулась домой, но до ее родителей они с Егором так и не добрались. Небо заполонили радарные решетки, улицы наполнились киборгами, и на ее родину пришла Последняя Война, до этого полыхавшая где–то далеко и поэтому почти незаметно. Сначала правительство говорило, что взбунтовались киборги, потом что на Землю напали пришельцы. Но все шло к тому, что в самом правительстве что–то было неладно. Оно так и осталось Объединенным Правительством Земли, но информацию и приказы своим регионам давало очень уж противоречивые… Так и не поняв кто их враг люди воевали по принципу: 'кто не с нами, тот против нас.'

Казалось, Кристина должна была уже привыкнуть к виду врагов. Но, она не могла. Каждый раз, проходя мимо одного из них, безжизненно–безликого, она дрожала и холодела от страха. Как будто шла не ясным днем, а темной ночью, по кладбищу, полному живых мертвецов. Молясь не сорваться в панику, разрушив тем самым защитный экран Женьки, она дошла. Строение, похожее на бетонную коробку трещало по швам от взрывов и выстрелов. Железные двери были разбиты, и в проеме прохода велся бой. Окон было всего два, и они были маленькими, защищать их было не слишком сложно. Но, все же и от них было не так уж мало вреда. Кристина, укрытая экраном Женьки, встала в дверном проходе между людьми и киборгами, превозмогая отвращение и страх. И подняла оружие. Мощный электрический грозовой разряд смел врагов на 20 метров вокруг. Полностью разрядившись, оружие стало бесполезным, она разжала пальцы и уронила его на пол. Выстрел разрушил экран–щит. И Кристину моментально оттащили внутрь склада, забаррикадировав проход каким–то старым транспортным хламом. Хватит такой баррикады ненадолго. Людям совершенно очевидно пришел конец.

Однако, люди на складе отчего–то не были объяты страхом. Они были объяты злобой. В углу склада столпилась кучка вооруженных людей. Почему–то психически отталкиваемых от угла ментальным барьером сенсора. Кристина в поисках Женьки пробралась в сторону этой кучки. Но, Женьки там не было. Там был другой сенсор, сенсор их группы, Юля. Почему–то она защищала от озлобленных вооруженных людей своего парня, Сергея. Стоявшего в углу совершенно спокойно и опустив оружие.

— Ну и что, что он морф 'корпорации God', — пожала плечами Юля, в ответ на чью–то реплику, — да, морф. И я об этом знала с самого начала. И излишне спрашивать, почему мы вам об этом не сообщили. Но, он не предатель. Ему было 8 лет, когда ему вспороли живот и сделали морфом. Никто не спрашивал его согласия на это.

— Не предатель, — твердо покачал головой тот, кто раньше был Сергеем, — потому и собираюсь пожертвовать собой, чтобы спасти кого–нибудь. Уверяю вас, для морфов самопожертвование тоже серьезный подвиг, на который нелегко решиться. Но у меня другой дороги нет. Если меня поймают, то из меня сделают фарш, а из моего морфа чудовище.

'Морф Корпорации 'G', — ахнула про себя Кристина, рассматривая Сергея. Но, он же совсем не похож на жука. Он не похож на манекен. Он… живой. Вон какой, серо–синие глаза, цвета моря, такие же глубокие, такие мягкие… в них столько всего, столько жизни… как он может быть морфом?!

— Кто сказал, что он морф?.. — полушепотом задала она недоуменный вопрос в пространство…

— Сашка ушастый, — ответил знакомый голос с холодными звенящими нотками. Как у матери.

Женька. Ну, слава богу, нашлась. Только из–за этой девчонки Кристина заставила себя сегодня идти на смерть, на этот проклятый склад. А ведь она могла спастись. Могла. Даже если бы она побежала прочь, Женька не сняла бы экран, до тех пор, пока могла его контролировать. Но Кристина не могла оставить Женьку одну. Женька в нее верила. Женька верила только ей и ходила за ней хвостом. После ужаса той ночи, когда девчонка осталась сиротой, для Женьки в мире существовало только двое людей — она и Кристина. Как когда–то для Кристины — она и Егор, за которым ходила хвостом… Поэтому Кристина не могла не вернуться к девчонке, кроме которой и у нее, собственно, никого не было. Даже если это означало умереть вместе с Женькой.

Опять умереть из–за сенсора. На этот раз притащившего морфа 'Корпорации 'G', прямо в группу… Кристина начинала ненавидеть сенсоров тихой прочной ненавистью. Но, спохватилась и посмотрела на светлую голову внизу. Девчонка была сенсором, и Кристина не хотела, чтобы та узнала, как умерла ее мать. Как она успела узнать, находясь в сознании Ларисы, сенсоры отнюдь не всесильны. От них тоже можно иметь тайны, если не расслабляться.

— А Сашка откуда знает? — скептически отозвалась Кристина, пытаясь как можно более естественней, свежей мыслью отвлечь от своего сознания ментальные щупальца насторожившейся Женьки.

— Говорит, что по повадкам определил… — также скептически протянула девчонка.