— Ну, мать мою! Без вагинизма вошло и вышло!

Боже милосердный! Ты внял моим молитвам! Блажен муж рыцарь-миротворец Филипп меня спасает!

Я эту стервоточину, Фил, сегодня в тире была готова на пику взять. Мой Саравак всегда со мной.

— Ты это с ним полегче, Мань. Он острый. Не ровен час без сиськи останешься, а то и без двух.

— Чепуха! Другие себе выращу. По новой методике.

«Патер ностер, арматоры, из рака ноги!»

В зимнем саду три кавалерственных дамы и два рыцаря-зелота пробыли недолго. По вполне понятным причинам.

— Мария Вячеславна, Павел Семеныч! Как обычно, ваши смежные спальни на втором этаже.

— Да-да, позвольте откланяться Ника Фанасивна.

— Увидимся утром, Ника. Спокойной ночи…

— Анастасия Ярославна, Филипп Олегыч, разрешите вам показать спальню для новобрачных, которую я приготовила для вас на третьем этаже. Прошу вас…

Наверху Вероника от светской ипостаси радушной хозяйки дома перешла к арматорской должности. Будь то в плане выражения, так и в том смысле, какой она вкладывает в заботу арматора о подопечных телах и организмах. По форме и по содержанию.

— …Джакузи на двоих, унитаз, биде за той зеркальной дверью. Экстравитамины, стимуляторы там в аптечке. Дополнительные чистые простыни в комоде.

Локальную аудиозащиту я поставила. Можешь громко вопить в экстазе, Настена, когда молодой муж будет обильно заливать тебе, в шейку матки с турбонаддувом.

Сама же не влагалищем единым, но и всем телом потрудись, чтоб муж всю жизнь помнил первую брачную ночь. Не меньше пяти-шести максимальных эксцессов для него.

И смотри у меня, девка, чтоб никакого богомерзкого тантризма. Лучше без одного-другого бабского оргазма остаться, чем ретрибутивность схлопотать справа-слева по яичникам, больно.

Тебе же, братец Фил, мое арматорское указание усердствовать на совесть, не абы как. А то знаю я вашего брата. Полторы фрикции и готовчик, отвалился мужчинка дрыхнуть.

Чтоб на три твоих эякуляции у жены было пять оргазмов, синьор кобелино, не меньше. Ты меня знаешь, я обязательно проверю. Если что не так, начну лечить от импотенции.

— Не надо.

— Все, дети мои. Спокойной ночи желать я вам не буду…

Предварительно убедившись, что кавалерственная дама-зелот Вероника плотно затворила за собой двери, кавалерственная дама-неофит Анастасия поставила дополнительно аудиозащиту и мстительным голосом спросила у молодого мужа:

— Фил, скажи, только честно, у тебя никогда не возникало желание пристрелить Нику?

— Эх, порой очень того хочется, Настена. Домашние человека суть враги его.

— А я?

— Только не ты, моя Настенька.

— Тогда мы будем жить с тобой долго и счастливо. Я тебе, Фил, ребеночка рожу. Жаль, пока мне нельзя, не время.

— Когда у тебя месячные?

— Ника говорит: следующий раз наступит в конце августа или в начале сентября.

— Ну да, метаболизм не устоялся. И по орденским регламентациям рожать тебе, Настя, лет через 20–30, не раньше. Ничего, я подожду…

— Пойдем в ванную, Фил. И помни, пожалуйста, благие арматорские указания: пять раз мне, два раза тебе.

— Пошли, Иезавель…

Заблаговременно до позднего февральского рассвета три дамы и два рыцаря собрались в орденской часовне, облаченные в приличествующие заутреннему ритуалу длинные мантии с капюшоном. На неофитах жемчужно-серые, у зелотов багряного оттенка.

По завершении ритуала, проходившего в должном молчании, — у каждого свой молитвенный комплекс по рангу и чину, — арматор Вероника вновь обратилась к должностным обязанностям:

— Мы втроем в тренажерный зал, а вам, младожены, по медицинским показаниям положена физкультура на брачном ложе. До седьмого пота и до полудня. Второй завтрак в постель я сама вам подам.

Вы, рыцарь Филипп, нынь обойдетесь без монастырской обедни.

И не возражать! — Вероника решительным жестом отмела возможный протест.

— Вам же, дама Анастасия, нет нужды провожать в аэропорт ваших секулярных родичей Заварзиных. Группа арматорского обеспечения без вас разберется с летной или там нелетной погодой.

Твою тетю Аниту Бланко-Рейес, братец Фил, вечером посадят на московский поезд. Кузен Энрике, он же Гена Ирнеев, будет рад устроить ей экскурсию в Тюмень, где снега и сибирские морозы.

В свадебное путешествие, новобрачные, вы отправляетесь послезавтра. Подробности узнаете в постели после полудня в лежачем положении и в блаженном расслабленном состоянии.

Не дай вам Бог, мои милые, спозаранку любить друг друга недостаточно пылко. Я проверю. Чуть что не очень, тут же начну лечить молодого супруга от фригидности, а его юную супругу от импотенции…

За чашкой кофе, расправившись с увесистым куском свадебного торта, Настя заговорщицки сообщила Филиппу:

— Знаешь что, Фил, я передумала убивать Нику. Она добрая и хорошая девочка, любит тебя и меня. Скорей доедай и пошли наверх.

Не надо ее сердить… Ты видишь, она какая. Мыкает женское нездоровье и все такое…

— Настена, а как часто это с ней бывает?

— Три раза в год, как правило. Или чаще, если следует повысить коэффициент фертильности.

— Понятненько…

Дама-неофит Мария Казимирская затемно и загодя отправилась в город к воскресной мессе в Красный костел Святого Роха. Крестили ее в католической обрядности, и она по-прежнему пребывает в ревностной приверженности святейшему престолу папы римского и церкви Святого Петра, несмотря на эзотерическое вероисповедание.

Все же она немного изменилась и внешне и внутренне. С первого круга орденского посвящения неофит Мария прекратила бравировать показушной религиозностью, утрированным фарисейским благочестием в новозаветном толковании, сурово осуждающем храмовых еврейских книжников и секту фарисеев. Притом чью-либо секулярную веру или светское безверие Мария уже перестала высокомерно презирать.

«Брат Филипп верно формулирует: миру — мирское, а избранным — благоволение к секулярам. Добавим, и к ближним своим по орденскому звену.

Пресвятая Дева! Помоги благочестному рыцарю Филиппу урезонить даму Веронику! Пускай он ее ублажит, удовлетворит по-мужски. Мне ли не знать, что у него получится? Войдет, поработает, спустит и выйдет… в экстаз для гормонального бабского здоровья.

Ника ведь саму себя пыльным мешком без конца трахает… Мы же с Настеной ни за что ни про что огребаем, по самые придатки. Без смазки и без ласки…

Иисусе милосердный! О чем я думаю, идиотка? Чтоб заставить мужа изменить жене на другой день после венчания? Суровое покаяние тебе светит, о распутная ты женщина!..»

По окончании мессы Мария Казимирская причастилась, но из костела не ушла. Она присела на ближнюю к алтарю скамью, погрузившись в раздумья и перебирая янтарные четки.

Незадолго до полудня Мария из машины связалась с Филиппом по срочному коду орденского приоритета:

— Отец инквизитор, назначьте время исповеди для раскаявшейся грешницы…

— Через час в сетевом орденском онлайне, дама-неофит.

Выслушав Марию, рыцарь-инквизитор Филипп объявил ей о своем непререкаемом решении:

— В епитимье вам отказано, неофит. Со всем тем, не позднее, чем завтра утром, вы свершите акт воздаяния, упразднив злонамеренную знахарку.

Необходимые инструкции получите у кавалерственной дамы-зелота Вероники и у меня. К двум часам пополудни прибыть в загородную орденскую резиденцию для детального инструктажа.

— Да, рыцарь.

Вероника, согласно давешнему предупреждению, постучалась в спальню новобрачных ровно в полдень, толкая перед собой тележку с завтраком.

— А поутру они проснулись… кругом в измятых простынях!.. И через час оба пошли ко мне лабораторию на второй уровень… Доктор Вера накоротке будет пылкость вашей любви изучать…

Вероника глянула на поднос, установленный ею на кровати, красиво расправила салфетки в серебряном кольце:

— Опаньки! Кушать подано и со вкусом сервировано. С ложечки друг дружку покормите взаимно, мои возлюбленные чада. Тем временем прошу выслушать арматорские указания насчет путешествия новобрачных по южным морям…