«Точь в точь как дома… Похоже?» - говорит у нее за спиной Садек.

Амбер вздрагивает. «Это место, где ты вырос? Это Йезд?»

«В настоящем мире он больше не существует» - говорит Садек задумчиво. Однако сейчас заметно оживился по сравнению с той едва самоосознающей пародией на себя самого, которую Амбер вытащила из этой башни всего несколько субъективных часов назад, когда она еще была воплощением средневекового образа загробной жизни. Он выдавливает улыбку. «Возможно, это и к лучшему. Знаешь, его уже начинали сносить в то время, когда мы только готовились к отъезду».

«А он глубоко проработан». Амбер бросает взгляд на картину за окном. Она разветвляет свои глаза и отправляет их маленькими виртуальными отражениями танцевать на улицах иранского промышленного пригорода. Над головой рассекают небесный простор огромные аэробусы, которые несут паломников на хадж, туристов на побережные курорты Персидского залива, а прибыль - на зарубежные рынки.

«Хорошее было время... Лучшее, что я помню» - говорит Садек. «Тогда я не проводил там много времени. Я был в Коме, когда учился, и в Казахстане - на предполетных тренировках. Но это было начало двадцатых. После всех неурядиц, после падения стражей... Молодая, энергичная и либеральная страна, полная оптимизма и веры в демократию - то есть того, чего не было в достатке во всем остальном мире».

«Я думала, демократия была там в новинку…»

«Нет». Садек качает головой. «Бунты в поддержку демократии бывали в Тегеране и в девятнадцатом веке, разве ты не знала? Вот почему первая революция... Ладно». Он прерывает себя жестом. «Политика и вера – взрывоопасное сочетание…» - хмурится он. «Но скажи, это - то, что тебе нужно?»

Амбер зовет свои разбежавшиеся глаза обратно (некоторые из них уже побывали в целой тысяче километров от стартовой позиции), и сосредотачивается на том, чтобы собрать воедино увиденное ими. «Смотрится убедительно. Но не слишком убедительно».

«В этом и смысл».

«Ну, тогда...» Она улыбается. «Это только Иран? И оставлял ли ты им простор для роста?»

«Кто, я?» Он поднимает бровь. «У меня и вопрос моральности этого... проекта вызывает достаточно сомнений, что уж говорить о заступаниях на территорию Аллаха, мир имени его. Я уверяю, что в этом мире нет разумных живых существ, кроме нас. Люди – пустые оболочки из моих снов. Манекены на прилавке. Животные – грубые пиксельные карты. То, о чем ты просила, и ни каплей больше».

«Ну, тогда...» Амбер задумывается. Она вспоминает выражение испачканного пылью лица мальчишки у бензозаправки на пустынной дороге, отбивающего мяч приятелям, оживленный говор двух синтетических домохозяек, одной в традиционно-черном, и другой – в импортированном цветастом евро-ширпотребе. «Ты уверен, что они не реальны?» - спрашивает она.

«Вполне» - отвечает Садек, но на один миг на его лице проскальзывает тень неуверенности. «Пора идти? Жильцы уже готовы въехать?»

«Да – на первый вопрос, Пьер над этим работает – на второй. Пошли, мы же не хотим, чтобы нас растоптала толпа сквоттеров?» Она зовет его за собой, толкает дверь, и та открывается обратно на площадь. Там дремлет кошмарный захватчик из инопланетных рассказов – ее робо-кошка – и гоняет во сне мышиные сверх-интеллекты по многомерным киберпространствам. «Я иногда задумываюсь, а есть ли сознание у меня самого? От таких мыслей у меня мурашки по коже. Пошли, продадим тем инопланетянам наш бруклинский мост».

***

В комнате без окон, вытянутой из 2001 года, Амбер встречается со лживым духом лицом к лицу.

«Вы ограничили монстра» - утверждает дух.

«Да». Амбер выжидает субъективное мгновение. Она чувствует, как деликатными щупальцами и легким зудом на краю сознания пробирается что-то вроде атаки по временному каналу. Желание удрать, жаркий приступ гнева. Впрочем, это уходит почти мгновенно.

«И ты модифицировала себя, чтобы блокировать внешний доступ» - добавляет дух. «Чего же, в таком случае, ты хочешь, Автономная Амбер?»

«У тебя, что ли, нет никакого понятия об индивидуальности?» - спрашивает она, раздраженная тем, что дух считает вмешательство в ее внутреннее состояние чем-то само собой разумеющимся.

«Индивидуальность – ненужная помеха распространению информации» - говорит дух, превращаясь в свою исходную форму, прозрачную копию ее тела. «Она понижает эффективность капиталистической экономики. Мне/нам все еще недоступен большой сегмент ДМЗ. Ты уверена, что победила чудовище?»

«Все идет, как я говорила» - отвечает Амбер, усилием воли придавая голосу больше уверенности, чем она ощущает. Иногда эта чертова трансчеловеческая кошка не более предсказуема, чем обычный член семейства кошачьих. «Теперь встает вопрос оплаты».

«Оплаты». Кажется, это прозвучало с любопытством. Но Пьер рассказал ей, на что следует обращать внимание, и теперь Амбер может видеть переводящие мембраны вокруг духа. Цветовой сдвиг показывает, что семантическая дистанция - колоссальна. Существо с другой стороны выглядит как призрачная копия ее самой, но на самом деле в нем не отыскать даже самого отдаленного сходства с человеком. «Какая от нас/меня ожидается оплата нашими собственными деньгами за предоставленные услуги?»

Амбер улыбается. «Мы хотим открытый канал обратно к маршрутизатору, из которого мы прибыли».

«Невозможно» - говорит дух.

«Мы хотим открытый канал, и чтобы он оставался открытым шестьсот миллионов секунд с тех пор, как мы пройдем».

«Невозможно» - повторяет дух.

«Мы можем предложить вам целую цивилизацию» - мягко говорит Амбер. «Целую нацию людей, миллионы индивидуальных особей. Просто откройте нам дорогу, и мы устроим это».

«Вы... пожалуйста, подождите». Дух слегка мерцает, размываясь с краев.

Пока дух совещается с другими узлами, Амбер открывает личный канал к Пьеру. Вунч_уже_на_месте? - пересылает она.

Они_переезжают. Эта_шайка_не_помнит_что_случилось_на_борту_Выездного_Цирка. Память_о_тех_событиях_не_нашла_дорогу_обратно_к_ним. Так_что_с_поддержкой_Слизня_мы_склонили_их_сотрудничать. Смотрится_жутко. Видела_бы_ты_-_это_как_вторжение_Похитителей_Тел.

Мне_все_равно_как_это_смотрится, отвечает Амбер. Я_хочу_знать_готовы_ли_мы.

Садек_говорит_что_вселенная_готова.

Отлично,_собирайте_вещи. Скоро_мы_переезжаем.

Рядом дух снова возвращается в форму. «Целую цивилизацию?» - спрашивает он. «Это же невозможно! Вы же прибыли...» Он замирает и чуть не рассыпается на множество светящихся точек. (Ага,_попался! - думает Амбер. Гонишь, и_не_тонешь!) «Маловероятно, что вы могли найти человеческую цивилизацию в архивах».

«Чудовище, которое пришло с нами, и на которое вы жаловались – это хищник» - мягко уверяет Амбер. «Оно поглотило целую нацию, но мы героически привлекли его внимание и увлекли за нами через маршрутизатор. Оно всеядно, и внутри него совершенно все сохранилось в остановленном виде - до тех пор, пока мы не извлекли и не распаковали. Эта цивилизация уже была восстановлена по горячим следам в нашей собственной звездной системе, и мы ничего не выгадаем, забрав ее с собой. Но мы должны вернуться, чтобы удостовериться, что больше никакие хищники этого вида не доберутся ни до маршрутизатора, ни до высокоскоростного узла, который мы к нему подключили».

«Вы уверены, что убили его?» - спрашивает дух. «Будет неприятно, если оно спряталось в собственных архивах поглощения и снова появится оттуда».

«Я могу гарантировать, что оно больше не побеспокоит вас, если вы нас отпустите» -. говорит Амбер, мысленно скрещивая пальцы. Дух, кажется, не замечает огромный клин фрактально сжатой информации, втиснутый в ее поле внутреннего зрения, расширяющий его на порядок величины. Она все еще чувствует прощальную улыбку Айнеко в своем сознании, видит отблеск белоснежных клыков, и чувствует кошачье доверие обещанию оживить ее, если план побега удастся.

«Мы/нас согласно». Дух причудливо извивается и превращается в пятимерную гиперсферу. Некоторое время она бурно пузырится, а потом выплевывает наружу маленький значок – искажение в воздухе, искривляющее предметы обстановки за ним, будто черная дыра без гравитации. «Вот ваш проход. Покажите нам цивилизацию».