«Хочу с вами куда?» - дрожащим голосом спрашивает Рита.

«На спасательный плот, куда под прикрытием раскола Акселерациониста и Консервациониста Папа пытается погрузить нас всех, пока иммунная система Зловредных Отпрысков не сообразила, как расколоть нас на фракции и заставить поубивать друг друга».

***

Добро пожаловать в эпоху послесвечения сверхновой разума, маленький червь.

У глиста есть около тысячи нейронов, которые неустанно разряжаются для того, чтобы его маленькое тело продолжало извиваться. У человека – около ста миллиардов. И то, что происходит во внутренней Солнечной Системе, где бурлит и клубится мыслеоблако взбиваемой Зловредными Отпрысками компьютерной пыли, находится так же далеко за пределами простого человеческого понимания, как мысли Гёделя - от тропизмов червя. Солнце погружено в светящуюся багровым накалом мглу, и в ореоле нанопроцессоров формируются, исчезают и появляются личностные модули, в миллиарды раз более мощные, чем человечески-эквивалентный интеллект, ограниченные только скоростью света

Меркурий, Венера, Марс, Церера и астероиды – все это исчезло. Вместо Луны в небесах Земли светится серебристая сфера, отполированная до микронной гладкости и переливающаяся радугой дифракционных узоров. Сама Земля, колыбель человеческой цивилизации, все еще остается непеработанной, но космические лифты, сплошной стеной стоящие на ее экваторе, неустанно трудятся, отправляя караваны защищенной от переработки пассивной материи в резервации для дикой жизни во внешней системе, и когда с этим будет покончено, остальное незамедлительно подвергнется конверсии.

Цветение разума, пожирающее луны Юпитера молекулярными машинами, не остановится до тех пор, пока вся пассивная материя Системы не окажется переработанной в компьютроний. Тогда его вычислительная мощность станет больше, чем у целой галактики, в которой каждая планета населена футурошокированными приматами, но пока что оно вобрало в себя лишь проценты доступной массы, и все еще не отличается умом. Скорее оно похоже на цивилизацию размером с Магелланово облако, инфантильную, неловкую и все еще опасно близкую к своим углеродным корням.

Глистам с их мозгами в тысячу нейронов, живущим в теплой пищевой кашице, не понять мыслей своих хозяев, принадлежащих к неизмеримо более сложному виду. Но кое-что невозможно не заметить: например, что у хозяев много что происходит, и не всякая деятельность находится под осознанным контролем. Истечения желудочного сока и мерный дыхательный ритм непонятны мозгам червей, но они помогают поддерживать жизнь людей, а значит, и снабжать червей их средой обитания. Есть и более таинственные функции, также служащие этому. Замысловатый ход клонированных специализированных лимфоцитов в костном мозгу и лимфатических узлах, танец случайной изменчивости антител, которые непрерывно смешиваются друг с другом в поисках идеального сочетания, точнее всех других реагирующего на молекулы-нарушители и оповещающего о наличии загрязнения – и многое другое, и почти все они протекают ниже уровня сознательного контроля.

Автономная защита. Антитела. Цветение разума, пищей которому служит пассивная материя внешней системы. Люди не так просты, как черви, извивающиеся в пищевой кашице - они видят знаки на стене. Разве удивительно, что среди знающих людей спор идет не о том, бежать ли или нет, а о том, как далеко бежать, и как быстро?

***

Собрание команды происходит рано утром следующего дня. Снаружи все еще темно, и большинство присутствующих in vivo из-за чрезмерного употребления антагонистов мелатонина выглядят слегка похмельными. Рита, подавляя зевок, оглядывает кабинет совещаний. Его стены расширены огромным виртуальным пространством, и там расположились около трех десятков отражений тех, кто сейчас все-таки спит (потом они проснутся, вспоминая необыкновенно яркий осознанный сон). Вот Амбер - разговаривает со своим знаменитым отцом и с моложавым на вид парнем, в котором одна из ее частных определяет политика ЕС прошлого века. Кажется, между ними присутствует некоторое напряжение.

Когда Амбер пожаловала Рите свое условное доверие, ее внутреннему взору открылся целый новый информационный уровень кампании. Теперь она видит стеганографически вплетенные в общую память проекта сведения, образующие там скрытый слой. Многое из его содержимого стало для нее тревожной неожиданностью. Пугающие результаты исследования демографии ресимулированных, динамика темпов иммиграции из внутренней системы, классификация различных видов взлома, найденных в биооборудовании иммигрантов… Вот и причины того, почему Амбер, Манфред и, к ее облегчению, Сирхан впряглись бок о бок за продвижение самой радикальной фракции из всех выдвинувшихся на всепланетные выборы, несмотря на все свои сомнения в применимости демократии в этот период послечеловеческой эпохи. Озадаченная Рита смаргивает это все в угол поля зрения, и отправляет пару дюжин субпотоков личности в подсознание - разбираться. Стол предлагает ей сесть. «Мне бы кофе» - бормочет она ему.

«Все с нами?» - спрашивает Манфред. «Тогда я начну». Несмотря на физическую юность, усталость и тревогу, в нем читается солидность, полностью соответствующая его возрасту. «Господа, мы на пороге кризиса. Примерно сто килосекунд назад темп притока ресимулированных резко возрос. Теперь нам пересылают в среднем по одному песимулированному вектору состояния в секунду - и это помимо законной иммиграции, которой мы занимаемся. Если поток будет расти и дальше, он насытит даже наши возможности проверять in vivo, есть ли среди иммигрантов зимбо. Нам придется начать запускать их в охраняемом буфере, или просто воскрешать их вслепую, а это, пожалуй, самое рискованное, что мы можем сделать, если в толпе действительно есть шутники».

«Почему мы не можем сбрасывать их на мем-алмаз?» - спрашивает бывший политик-юный красавчик слева от него таким тоном, будто уже знает ответ.

«Политика». Манфред пожимает плечами.

«Это срубит сук, на котором мы сидим здесь на Сатурне» - говорит Амбер, морщась, как будто проглотила что-то мерзкое. Рита чувствует мимолетное восхищение мастерством устроителей встречи. Амбер стала разговаривать со своим отцом, и кажется, что ей хорошо, когда он рядом, а ведь он – ходячее напоминание о ее собственных неудачах. Но никто другой пока и слова не вставил. «Если мы не воплотим их, следующим шагом будет отказ ресимулированным сознаниям в правах. Что, в свою очередь, приводит к закрепленному неравенству. А это весьма сомнительный шаг, даже если нам крепко претит задача разрешать сложные государственные проблемы голосованием. Вся наша государственность основана на той идее, что меньшие разумы – то есть мы – достойны рассмотрения».

«Гх-м». Кто-то прочищает горло. Рита оглядывается и замирает – замороченный сын Амбер только что материализовался на стуле прямо рядом с ней.

Так он стал, наконец, использовать Супер-Пыщь - цинично отмечает она. Сирхан старательно избегает смотреть на нее. «Это и следует из моего анализа» - с облегчением говорит он. «Нам нужно, чтобы они были живы. Как минимум, для варианта с ковчегом, но даже для программы Акселерациониста рано или поздно потребуется, чтобы они были в руке».

Концлагеря, думает Рита, пытаясь не поддаваться постоянному отвлекающему фактору - присутствию Сирхана рядом. - …где_большинство_со-узников_напуганы_и_сбиты_с_толку, а_то_и_вовсе_не_считают_себя_людьми. Зловещая и сложная мысль - и Рита генерирует пару полных отражений, чтобы обдумать ее со всех возможных точек зрения.

«Как проходят твои обсуждения проекта спасательного корабля?» - спрашивает Амбер отца. «Нам уже нужно иметь портфолио с описанием проекта, когда мы пойдем на выборы».

«Планы поменялись». Манфред подается вперед. «Пока не стоит вдаваться в подробности, но у Сирхана с Айнеко оказалось кое-что интересное». Он опять чем-то озабочен.

Сирхан разглядывает эйген-мать сузившимися глазами, и Рите приходится удерживаться, чтобы не пихнуть его локтем под ребра. (К тому же она теперь достаточно хорошо его знает - она понимает, что это не привлечет его внимания, а если и привлечет – то точно не такое, какое надо, и не по тем причинам. И сейчас он еще более замкнут в себе, чем когда либо видело ее отражение за время их знакомства. Как можно настолько хорошо сблизиться в симуляции, и при этом отвергать все шансы сделать это в настоящей жизни? Рита не понимает. Разве что дюжина жизней, через которые родители заставили пройти его в детстве, оставили такие побочные эффекты и сделали из него настолько устрицеголового упрямца). «Мы пока что не должны подавать виду, что отступаем от исходного плана спасательного плота» - громко говорит он. «Они просят некоторую цену за альтернативу».