— О нет!

— Что — нет? — решила уточнить подруга. — Ты точно знаешь, что не беременна? Или просто в ужасе от мысли, что тебе, возможно, предстоит стать матерью?

— Последнее… — прошептала побледневшая Лилиан. — Мне и в голову не приходило подумать о возможных последствиях моего… — Она не договорила.

— Так послушайся доброго совета и сходи к врачу, чтобы знать наверняка. Вдруг ты зря паникуешь, — рассудительно заметила Франсин.

Нет, не зря, подумала Лилиан, до боли стискивая пальцы. Черт бы подрал подругу вместе со всеми ее предположениями!.. Хотя это не меняло дела. Сбой месячного цикла, что она до сих пор упрямо списывала на стресс, в ее случае мог означать только одно. И Лилиан просто прятала голову в песок, как страус, закрывая глаза на очевидное. Посещение врача наверняка подтвердит то, о чем она в глубине сердца уже знала.

Ребенок… У меня будет ребенок от Гийома, мысленно сказала она себе, машинально кладя ладонь на живот…

Лилиан вышла из поликлиники и постояла немного на тротуаре, нащупывая в сумочке солнечные очки. По улице нескончаемой чередой мчались машины, шум стоял оглушительный, но она ничего не слышала и не видела.

Когда полчаса спустя она переступила порог гостиной, Франсин хватило одного-единственного взгляда на отрешенное лицо подруги и на ее дрожащие губы, чтобы все понять. Она усадила Лилиан в кресло, заварила ей крепкого чая и едва ли не силой заставила осушить чашку до дна. Но Лилиан еще не скоро пришла в себя. Как ни была она готова к тому, что скажет ей врач, однако профессиональное мнение специалиста оказалось для нее сродни удару молнии.

— Боюсь, тебе придется-таки поговорить с Юджином, хочешь ты того или нет, — мягко произнесла Франсин, когда решила, что Лилиан способна понимать обращенные к ней слова.

— С Юджином? — Лилиан недоуменно посмотрела на нее. — Но при чем тут Юджин? — И, только тут осознав, куда клонит подруга, всплеснула руками: — О Господи, неужели ты думаешь…

— По-моему, вполне разумное допущение. — Франсин уселась на стул напротив Лилиан и внимательно вгляделась в ее бледное лицо. — Но, предположим, я ошиблась, тогда выходит, что младенец — результат твоего… романа с этим французом, да? — Она недоверчиво покачала головой. — Ни за что бы не поверила, и даже готова пожалеть беднягу Юджина.

— Вот уж кто меньше всего заслуживает жалости, — презрительно ответила Лилиан. — Бедняга Юджин и не такое заслужил. Он, как мне стало известно, всласть поразвлекся, когда ездил отдыхать на Бали.

— А ты решила отплатить ему той же монетой? — Франсин осуждающе покачала головой. — Очень неразумный поступок, дорогая.

— Нет, — со вздохом ответила Лилиан. — Вовсе нет. Насчет Юджина я узнала гораздо позже…

— А ты собираешься сообщить этому Монфору, что ему предстоит стать папой? — осведомилась Франсин, выдержав тактичную паузу.

— Смысла нет. В моей жизни он — лишний, — с трудом выговорила Лилиан. — Я совершила ужасную ошибку и намерена навсегда вычеркнуть эту историю из моей памяти. Все кончилось, все осталось в далеком прошлом.

— Ничего не кончилось, — грубовато возразила Франсин. — И кому, как не тебе, знать об этом. Если, конечно, ты не собираешься… избавиться от ребенка.

Если бы Лилиан не была уверена в доброжелательном отношении к ней подруги, она возмутилась бы, услышав подобное предположение. Но Франсин не раз и не два доказала свои преданность и верность, а потому заслуживала снисхождения.

— Я знаю, что поступить так было бы разумнее всего. Вот только я никогда не отличалась здравомыслием.

— Подумай хорошенько, — принялась увещевать ее подруга. — Да, у тебя есть агентство, которое приносит прибыль, собственная квартира — одним словом, ты неплохо устроена в этой жизни. Многие женщины, оказавшиеся в твоем положении, позавидовали бы тебе. И все равно растить и воспитывать ребенка в одиночку — задача не из простых.

Лилиан на мгновение прикрыла глаза, и перед ее мысленным взором тут же предстала Коринна де Планиссоль, за вызывающим, дерзким поведением которой угадывались затаенная боль и кошмары бессонных ночей… Лилиан порывисто обняла руками живот, словно защищая зародившуюся внутри нее крохотную искорку жизни.

Как я могу поступить так с ребенком Гийома? — с тоской подумала она. У меня же ничего больше от него не осталось. А вслух медленно, отделяя паузой каждое слово, произнесла:

— Это моя проблема, и только моя.

Франсин понимающе кивнула и, слегка замявшись, спросила:

— Ты в самом деле не хочешь сообщить о беременности своему французу?

— Не хочу, — покачала головой Лилиан. — Это абсолютно исключено. Кроме того, он вовсе не мой француз.

— А ты не находишь, что он имеет право знать о ребенке? В конце концов, вы вместе…

— Нет, — прервала подругу Лилиан, — он утратил это право! — И, умоляюще глядя на нее, попросила: — Только, пожалуйста, не спрашивай больше ни о чем!

— Хорошо, хорошо, — поспешно пообещала Франсин, но тут же, не удержавшись, добавила: — Однако держу пари, что моему примеру последуют далеко не все. Вот, например, твоя мать…

— О Господи, — простонала Лилиан. — Она даже разговаривать со мной не желает!

— Замечательно, — обрадовалась Франсин. — Если все будет продолжаться в том же духе, то о ребеночке она узнает не раньше, чем тот поступит в университет.

И неожиданно для себя Лилиан рассмеялась, хотя всего минуту назад была уверена, что ее удел — беспросветное отчаяние. А ведь правильно заметила моя верная подруга, что многие женщины могли бы мне позавидовать, подумала она. Правда, Франсин имела в виду совсем другое, но это дела не меняет.

Медицинская страховка обеспечит ей место в хорошем роддоме, а со следующей недели опытная, квалифицированная медсестра будет наблюдать за ее состоянием в течение ближайших нескольких месяцев. Кроме того, врач заверил, что утренняя тошнота, скорее всего, через месяц-другой пройдет.

Врач вообще вел себя крайне тактично и никаких вопросов касательно семейного статуса своей пациентки не задавал, за что Лилиан была ему очень признательна.

Неделя прошла, а у Лилиан все еще голова шла кругом при мысли о том, что внутри нее растет ребенок Гийома. Однако она не только примирилась с ней, но уже с радостью думала о своем будущем малыше и с энтузиазмом взялась за решение связанных с этим неотложных проблем.

А их у Лилиан вполне хватало. Пару дней назад ей позвонил агент по продаже недвижимости и сообщил, что за ее квартирку предложили очень неплохую цену. Пожилой обеспеченной вдове особенно приглянулся садик, который Лилиан, с ведома других жильцов, разбила при доме. Там будет так вольготно двум моим обожаемым мопсам! — сказала она. Более того, вдова изъявила желание купить и часть мебели, если, конечно, в планы мисс Фейвелл не входит забрать ее с собой.

— И что же ответила мисс Фейвелл? — полюбопытствовала Франсин.

— Думаю, я продам квартиру вместе со всей обстановкой, — медленно, точно советуясь сама с собою, сказала Лилиан. — Мне хотелось бы начать новую жизнь с нуля, избавиться от всего, что связывает меня с прошлым. — Она еле заметно поморщилась. — В конце концов, я намерена создать не домашний офис, а уютное семейное гнездышко для себя и малыша.

— Ого! — уважительно отозвалась Франсин. — Ты, похоже, для себя уже и впрямь все решила…

Возможно, дело в том, что известие о беременности — это еще наименьшее из потрясений, выпавших на мою долю за последний месяц, с усмешкой думала Лилиан, вспоминая этот разговор на следующий день, когда шла на встречу с вдовой Бэнкс, пожелавшей купить ее квартиру.

Она знала, что ее уверенность — показная маска, не более того. А внутри она вся трясется от страха перед будущим. Хотя начало обнадеживало — на квартиру нашелся покупатель. Оставалось надеяться, что в список предметов обстановки, необходимых новой владелице, войдет и кровать. По возвращении из Франции Лилиан так и не смогла заставить себя провести на этой кровати еще хоть одну ночь. Она думала, что делила ее с мужчиной, который предначертан ей небесами, а он оказался врагом, движимым самыми низкими земными помыслами…