— Какого же ответа ты ждала? — поинтересовался Гийом. — Что я жил монахом, дожидаясь судьбоносной встречи с тобой? По-моему, ложь оскорбительна для нас обоих.
Лилиан пожала плечами.
— Да я все понимаю, не беспокойся. Одной девицей больше, одной меньше…
— Почему ты злишься? — с любопытством осведомился Гийом.
— Потому, что чувствую себя ужасно глупо, — призналась Лилиан. — И еще потому, что гадаю: а что еще ты от меня скрываешь?
— Я не скрыл от тебя самого главного, — тихо произнес Гийом. — То, что ты покорила меня с первого взгляда. И ты сейчас здесь, со мной, потому и только потому, что мы оба этого хотим. И для меня ничего ровным счетом не изменилось.
Наступила пауза, которую Лилиан не рискнула нарушить.
— Однако я не стану тебя ни к чему принуждать, — снова заговорил Гийом. — Если ты решила, что не можешь со мной оставаться, я куплю тебе билет в любой конец мира. Выбор за тобой.
Лилиан закусила губу. Ее разум и сердце вступили в бой не на жизнь, а на смерть.
— Ты же знаешь, я хочу быть там, где ты, — с трудом выговорила она наконец.
— О, дорогая моя… — прошептал Гийом еле слышно. — У меня от твоих слов просто сердце в груди переворачивается.
Сидя в самолетном кресле, Лилиан чувствовала себя королевой, позволяя Гийому держать ее руку и ловя на себе завистливые взгляды стюардесс. В их глазах, она выиграла завидный приз — и в финансовом плане, и в интимном.
Лилиан снисходительно кивала, улыбаясь благодарила за ланч и полотенца — в конце концов, стюардессы были абсолютно правы. В течение ближайших двух недель ее будут баловать днем и ночью…
А потом все закончится. Часы пробьют полночь, и Золушка вернется к привычной для нее жизни.
Но пока впереди у нее блаженные две недели, от предвкушения которых просто дух захватывает. Нет-нет, никаких иллюзий она не питает. Она вовсе не надеется, что мужчина, сидящий рядом с ней, станет частью ее будущего… Уже не надеюсь, поправилась Лилиан.
Их роман конечен и мимолетен, и она с этим смирилась. Так что терзаться вроде бы незачем. А если повторить эту немудреную мысль раз этак сто, то, пожалуй, совсем в нее поверишь…
Но ни тревога, ни сомнения не могли омрачить восторгов Лилиан в ту минуту, когда перед ней впервые предстал замок Карийон.
По мере того как вертолет снижался, взгляду Лилиан открывались позолоченные солнцем каменные стены, аккуратные башенки с остроконечными синими крышами и буйно цветущий сад. Замок высился на утесе, величавый и гордый, и, словно разлегшийся на уступе лев, озирал сверху реку и лес.
Для Лилиан Карийон был сродни картинке из волшебной сказки, а для мужчины, сидящего рядом, это дом родной. Гийом де Монфор здесь родился и вырос. Что-то кольнуло ее в сердце. Вот и зримое свидетельство того, что мы с Гийомом принадлежим к разным мирам, не без горечи подумала Лилиан, не отрывая взгляда от замка.
А вертолет спускался все ниже… Взгляд уже различал стрельчатые окна, и пристроенную к главной башне домовую церковь с витражами, и блестящий голубой квадратик бассейна в саду…
Вертолет опустился на ровную, аккуратно подстриженную лужайку позади замка. Навстречу прибывшим уже спешили люди. Лилиан до боли стиснула кулаки, пытаясь справиться с нервной дрожью.
Во главе встречающих шествовал высокий и представительный седовласый старик в черном костюме. Лицо его, с аскетически строгими чертами, сейчас озаряла самая что ни на есть счастливая улыбка.
Это, должно быть, Бернар, решила Лилиан, вспоминая, как в самолете Гийом рассказывал ей об обитателях замка. Старик Бернар — наш мажордом, а его жена Фелисите — домоправительница. Отец Бернара служил еще моему деду. Сам Бернар родился в Карийоне точно так же, как и я, и любит наше фамильное гнездо не меньше хозяев…
Поддерживая свою спутницу под руку, Гийом помог ей спуститься по трапу.
— Добро пожаловать в Карийон, — коротко произнес он и зашагал через лужайку навстречу Бернару и прочим.
Лилиан шла рядом, стараясь приноровиться к его стремительной походке.
Хозяин и слуги обменялись сердечными приветствиями. Французского Лилиан почти не знала, но, даже не понимая смысла произносимых слов, видела, что домочадцы себя не помнят от радости: как же, месье Гийом наконец-то вернулся из дальних краев в родное гнездо! Ощущая на себе внимательные, оценивающие взгляды, Лилиан чувствовала себя крайне неуютно. Тем не менее, она нашла в себе силы мило улыбнуться каждому из присутствующих. Гийом церемонно представил ее, а Бернар в свою очередь назвал ей имена тех, с кем Лилиан предстояло жить под одной кровлей в течение ближайших двух недель.
— А это Эжени, мадемуазель. — Бернар кивнул на пухленькую очаровательную блондинку в темном платье и белом фартучке горничной. — Она поможет вам распаковать вещи. Если что-то понадобится, не стесняйтесь обращаться к ней.
— Merci, — смущенно прошептала Лилиан, вспоминая, сколь скуден ее багаж.
— Будьте добры следовать за мною, мадемуазель. Я покажу вам вашу комнату, — величественно произнес Бернар.
Но тут Гийом негромко и быстро сказал ему что-то по-французски, и на какую-то долю секунды невозмутимая маска исчезла. На лице мажордома отразилось неприкрытое изумление. Но он тут же пришел в себя и почтительно ответствовал:
— Да, месье, к вашим услугам. — И, щелкнув пальцами, дал знак Эжени взять сумку гостьи.
Оказавшись в замке, Лилиан некоторое время с любопытством оглядывалась по сторонам, но очень скоро потеряла счет бесчисленным комнатам и залам. Ее провели наверх по широкой каменной лестнице, затем через картинную галерею, затем через длинный коридор, и снова вверх по ступеням.
Но вот, наконец, Бернар распахнул двойные двери и почтительно отступил в сторону, пропуская Лилиан вперед. Отведенные ей покои находились в главной башне, в самой древней части замка.
Лилиан не сдержала восхищенного вздоха. Завешанные гобеленами стены и роскошная кровать под пологом потрясли бы даже более искушенного ценителя прекрасного. Мебели в комнате оказалось немного, зато вся она была, со всей очевидностью, антикварная, и наверняка баснословно дорогая. А старинный ковер на полу, надо думать, стоил целое состояние. В нишах окон стояли удобные кожаные кресла. Застекленные двери вели на балкон, откуда открывался потрясающий вид на реку и лес.
Бернар, тактично выждав, когда первые восторги гостьи улягутся, указал на дверь в глубине комнаты.
— Это гардеробная месье. — Мажордом кивнул в сторону двери напротив. — А там ванная комната, мадемуазель.
— До чего красиво! — потрясенно выдохнула Лилиан. — Просто поверить не могу, что это все не сон!
Седовласый мажордом учтиво склонил голову.
— Если вам что-то понадобится, мадемуазель, Эжени к вашим услугам.
Пока горничная деловито и споро разбирала содержимое доверенной ей сумки, Лилиан распахнула балконные двери и вышла на воздух. Внизу колыхалось море зеленых крон, среди которых, точно высокие стройные башни, темнели кипарисы, вскипала бело-розовая пена цветущих яблонь и вишен. Да, весна здесь наступает куда раньше, чем в далекой Айове, невольно отметила Лилиан. Дома на деревьях только-только набухают почки…
Сонно гудели пчелы, в воздухе разливалось сладкое благоухание бесчисленных цветов. И она почувствовала, что тревога понемногу отпускает ее, утихает, сходит на нет.
Так что, когда сзади подошел Гийом и обнял ее за талию, она запрокинула голову и улыбнулась, едва жаркие губы коснулись пульсирующей жилки на ее шее. Эжени тактично исчезла за дверью.
— Как думаешь, тебе здесь понравится? — прошептал ей на ухо владелец замка.
— Здесь просто рай земной, — тихо ответила Лилиан. — Как ты только нашел в себе силы отсюда уехать?
— У нас у всех есть работа… ну и другие обязанности. — Гийом помолчал. — И обязанности эти уводят нас туда, куда мы, может быть, и не поехали бы по доброй воле.
Лилиан указала на еле заметную тропку, что петляла между сосен и елей по склону холма.
