Сафир задумалась, подняла брови. Острон мысленно молился Мубарраду, чтобы все обошлось; на лице Халика ничего было не прочесть, но, похоже, великан был занят тем же самым. Абу Кабил тихонько покатывался со смеху за их спинами.

-- Ну и что ты здесь делаешь одна? -- наконец сказала Сафир, сверкнув глазами. -- Эти остолопы наверняка уже сказали тебе, что на южном берегу Харрод больше не безопасно?

-- Да, сказали, -- надменно ответила Лейла. -- Я подумывала о том, чтобы пойти исследовать руины Шарры. Но раз такие дела, пожалуй, я присоединюсь к вам. Небось от меня будет больше толку, чем от этого нескладного мальчишки, -- и она с небрежностью кивнула в сторону Острона.

-- Он Одаренный, -- предупредила Сафир.

-- Я слышала, -- кивнула Лейла. -- Но это не делает его непобедимым.

Сафир хмыкнула.

-- Ладно, -- сказала она. -- Надеюсь, ты действительно можешь за себя постоять.

-- Как-нибудь проверим, -- победно улыбнулась Лейла.

Острон и Халик переглянулись и, не сговариваясь, вздохнули.

***

Когда отряд два дня спустя снова вышел в путь, долина продолжала понемногу опускаться; Острон этому, в общем, был рад: идти под уклон было проще. Немного щекотливый момент настал ближе к полудню, когда они проходили настолько близко к Шарре, что на горизонте справа стало видно иззубренную крышу полуразрушенного здания. Острон не без любопытства смотрел в ту сторону, сначала подумав, что это камни, причудливо обработанные мощными вековыми руками ветра и песка, напоминают дворец, какие он в детстве видел на картинках; потом он сообразил, что это на самом деле такое, и немедленно покосился на Лейлу.

Девушка ехала верхом на каурой кобыле, снова спрятав лицо в платок на манер маарри, и ее глаза неотрывно смотрели направо.

Подумав, он решился подойти к ней и спросил:

-- Это и есть Шарра?

Лейла наконец опустила взгляд и надменно произнесла:

-- Да. Ты что, ни разу не был в этих местах?

-- Нет, -- он пожал плечами. -- Я бывал только южнее и западнее.

-- Это Шарра, -- тогда сказала девушка. -- Говорят, много веков назад река Харрод была шире, и здесь вместо пустыни располагалась цветущая долина. Ты хоть заметил, что мы опускаемся и опускаемся?

-- Давно.

-- Вади-Шараф находится в самом низком месте, -- пояснила Лейла. -- Во время ливней здесь все затапливает, и пустыня превращается в болото. Только храм Шарры стоит на плоской скале, и потому хорошо сохранился. Я слышала, он очень древний.

-- И что же ты там надеялась найти? -- поинтересовался Острон. -- Ты не думаешь, что за столько веков оттуда уже растащили все, что могло представлять хоть какую-то ценность?

-- Дураки, -- с выражением сказала она, -- вроде тебя -- они обычно боятся таких мест. Придумывают байки про злых духов и забытых богов. Даже самые бесшабашные разбойники, когда я предлагала отправиться туда, отказались и напугались, будто малые дети.

-- Ты имела дело с разбойниками?

-- ...Забудь, что я тебе сказала, -- поспешно выпалила Лейла и пришпорила лошадь. Острон с любопытством посмотрел ей вслед.

-- Сейчас же, забуду, -- пробормотал он.

Как Острон узнал уже позже, Халик немного беспокоился насчет Лейлы, опасаясь, что та не утерпит и все-таки отправится в Шарру; но, к счастью, девушку настолько затронули слова Абу Кабила насчет славы, что она решила, что Шарра подождет ее.

Еще сутки они шли без всяких приключений. К вечеру отряд достиг обрыва, за которым открывалась багряная в лучах заката пропасть: Вади-Шараф. Если это высохшее русло древней реки, озадаченно подумал Острон, то какой же широкой была та река?..

-- Спускаемся, -- отдал приказ Халик, когда с разных сторон вернулись конники Фазлур и Тахир. -- Лагерем встанем внизу.

В последний раз ливень в этих местах был около года назад; кто-то из конников углядел симпатичное место для стоянки, под высокой узкой скалой, на вершине которой сиротливо колыхались ветви куста горады. В долине Вади-Шараф никакой растительности не было, только редкие сухие колючки, которые немедленно принялись жевать расседланные верблюды; Острон помог Сафир расседлать Стремительного Ветра, который норовил лягнуть любого подошедшего слишком близко человека, и развел костер. Обычно в их лагере горело костров пять: у одного из них сидели они вчетвером, иногда к ним присоединялся Абу Кабил. И на этот раз Острон привычно устроился между Басиром и дядей Мансуром, а потом обнаружил, что Сафир смотрит куда-то, нахмурившись. Проследив за ее взглядом, он уставился на костер Халика; возле этого костра всегда сидели Халик и Сунгай, к ним присоединялись три джейфара и Фазлур с Тахиром, когда им не нужно было нести караул.

Там же, между Халиком и широкой буркой Абу Кабила, устроилась Лейла. Она сняла свой платок и расчесывала длинные волосы, и возле ее ног лежал походный мешок.

-- Небось думает, что ее сразу назначат предводителем отряда вместо Халика, -- пробормотала Сафир. Острон перевел взгляд на нее.

-- Что?

-- Эта Лейла, -- сердито повторила девушка. -- Да кто она вообще такая? Какая-то... бродяжка!

Дядя Мансур выпустил здоровенный клубок дыма и усмехнулся себе под нос. Басир читал книгу и ничего будто бы не слышал; Острон поежился. У их костра как будто в один миг стало очень холодно: Сафир так и излучала неудовольствие.

-- Ну, -- нерешительно сказал Острон, -- мы ведь не могли ее оставить совсем одну, правда?

-- Зато я бы с удовольствием посмотрела, как она побежит от орды одержимых и куда в таком случае подевается вся ее спесь!

-- Мы еще столкнемся с одержимыми, и не раз, не беспокойся, -- пробормотал дядя Мансур. -- Острон, сходи-ка к Халику, узнай, долго ли еще отсюда идти до Харрод.

-- Да, дядя.

Он послушно встал и поспешил отойти. Слуга Мубаррада заметил его издалека, жестом пригласил сесть.

-- Халик, далеко ли еще до Харрод? -- спросил Острон. Тот улыбнулся.

-- Около недели, -- сказал он. -- Путешествие по Вади-Шараф должно быть безопасным. Сунгай только что отправил свою птицу на разведку, и я велел ей лететь вперед, пока она не настигнет реки; он говорит, ее скорости полета будет достаточно, чтобы вернуться к утру. Вади-Шараф, Острон, когда-то была полноценной рекой, которая впадала в Харрод, но с течением времени ее исток пересох; тем не менее в том месте, где было когда-то ее устье, Харрод до сих пор очень широка.

-- Как же мы переберемся через реку? Ведь Ангур, ты говорил, на северном берегу?

-- С южного берега есть большой ахад маарри, -- пояснил Халик. -- Мы также должны предупредить и тамошних жителей, кстати. Думаю, мы переправимся вместе с ними на кораблях.

-- На... кораблях? Ух ты. Я ни разу не плавал на настоящем корабле.

-- Да, -- слуга Мубаррада задумчиво улыбнулся, глядя в огонь. -- Я в свое время наплавался. Ладно, ступай к дяде, ведь это он послал тебя?.. скажи ему, что через неделю мы будем в ахаде Дарваза, а там переправимся в Ангур.

Фарсанг девятый

На утро шестого дня пути по Вади-Шараф заметно потеплело.

Хамсин вернулась перед рассветом, и ее доклад Сунгаю был краток; горизонт подчеркнула алая полоса, и птица сидела на плече хозяина, ухая, и чистила перья. У нее был аккуратный ярко-желтый клюв, а над круглыми глазами -- белесые дуги, будто брови. Острону всегда хотелось погладить ее по голове, когда он смотрел на нее, но он не решался.

-- До Дарвазы не больше десяти фарсангов, -- сообщил Сунгай, обращаясь к Халику. Тот кивнул, поднимаясь с места: только что закончил ежедневную молитву богу огня, и с его плеч еще падали непотухшие язычки пламени. -- Мы идем быстрее, чем думали.

-- Хорошо.

Рассвет прогорел, и отряд тронулся с места. Острон шел рядом со Стремительным Ветром, которого в то утро пришлось как следует огреть по заду, чтобы он соизволил подняться и пойти, и вспоминал кочевья племени к Харрод. Его родное племя к реке приходило нечасто, всего раз в два или даже три года: на базар. Обычно старейшины вели их в ахад Анджум, что стоял на южном берегу реки; должно быть, западнее Вади-Шараф. Тогда Острону казалось, что Анджум -- огромный, настоящий город, как в сказках бабушек. Он располагался не очень далеко от берега, в тенистой долине, ровные глиняные домики маарри стояли тут и там между пальмами, у многих были огороженные дворы. В Анджуме дядя часто покупал маленькому еще Острону фрукты, которые росли только на плодородных берегах Харрод: персики, сливы, гранаты.