Ворон ничего ему на это не ответил.

В это время Острон тяжело вздохнул, положив подбородок на плечо сидевшей впереди него Сафир. Девушка смотрела в огонь, как и остальные; ее лицо было сосредоточенно-мрачным.

-- Мне кажется, я больше не выдержу, -- прошептал Острон. -- Все кажется таким бессмысленным...

-- Ты слышишь его голос? -- тихо спросила Сафир.

-- Да... даже наяву... кажется, дальше все будет только хуже, и под конец этот непрекращающийся злой шепот действительно сведет меня с ума. Он говорит такие страшные вещи...

-- Я знаю, -- призналась она. -- Я тоже... слышу его.

-- О Мубаррад!

-- Не переживай, -- мягко сказала девушка, обернулась к нему и погладила по щеке. -- Ведь осталось совсем немного. Мы с тобой доберемся до Эль Габра, чего бы это ни стоило, и там все решится. Я уверена, даже не сомневаюсь нисколько, что там ты сразу поймешь, что тебе нужно сделать, и мы победим.

-- Да, но... ради чего? -- спросил Острон. -- Ведь он и тебе, значит, говорит об этом?

-- О том, что Саид захвачен им и разрушен? -- уточнила Сафир. -- О том, что все племена уничтожены ордами безумцев?

-- Да... если это правда, то ради чего мы сражаемся, Сафир?

Она улыбнулась, хотя в ее глазах мерцала боль.

-- Дурак, -- сказала она. -- Ты такой дурачок, Острон. Пока мы с тобой есть друг у друга, ничто еще не потеряно. Знаешь, я... не хотела говорить тебе об этом. Ты бы переполошился, как будто это стоит того. Но...

Он настороженно смотрел на нее; улыбка Сафир стала еще мягче.

-- Я жду ребенка, -- произнесла она. -- И если ты не знаешь, ради чего сражаешься... что ж, ты точно дурак, Острон.

-- Т-ты серьезно?

-- Конечно, серьезно. В этом правда жизни, -- ее пальцы продолжали гладить его щеку. -- Даже если все погибнут. Даже если в живых действительно остались только мы... когда темный бог будет побежден, все будет спокойно. На свет появится наш малыш... -- будто вспомнив, она добавила: -- А, и конечно, все безумцы освободятся от ига темного бога и станут обыкновенными людьми!

Острон наконец улыбнулся ей в ответ.

-- Сафир, -- с чувством произнес он. -- Что бы я делал без тебя, Сафир.

***

Непроглядная мгла окружала их, но в тот раз, подняв голову, Сунгай заметил в сумраке горные хребты. Это подтвердила Хамсин, видевшая в темноте куда лучше. Волнение охватило джейфара: неужели наконец-то цель их пути так близка!..

-- Впереди горы! -- крикнул он, поддавшись этому чувству.

-- Верно, -- ровным голосом отозвался Исан. -- Мы уже почти у самого подножия Талла.

-- Эль Габра находится по ту сторону, так? -- спросил его Острон, в последнее время заметно оживившийся. Его оживление невольно передавалось и другим, и отряд повеселел, увереннее шагая вперед по содрогающейся земле, устланной серым мертвым песком.

-- Да, -- кивнул Исан. -- Но мы не пойдем в горы. Я знаю путь быстрее и короче. Под Талла в этом месте расположена гигантская сеть пещер, в которых раньше жили нечистокровные, но я полагаю, сейчас их там все равно нет. А если бы и были, это все равно быстрее, чем идти горными тропками.

-- Мы сможем выйти с той стороны через пещеры?

-- Если бы не могли, я бы не предлагал спускаться туда.

Безупречная логика белоглазого. Острон был готов рассмеяться.

Рано радуешься, прошелестел голос темного бога, но нари попросту отмахнулся от него. Плевать, на все плевать! Что бы там ни говорил этот безумец, главный безумец из всех. Должно быть, и ему страшно: самые опасные враги уже так близко к его логову.

Вскоре они заметили, что поверхность перестала быть такой ровной; все чаще в песке попадались плоские камни. Дышать становилось еще труднее, все считали, что это из-за того, что они приближаются к сердцу владений темного бога, и один Леарза хмурился: он заметил, что они поднимаются, и радовался только тому, что вверх, в горы, они не пойдут, а наоборот, спустятся в подземелье. Леарза был почти уверен, что на большой высоте сейчас вообще невозможно дышать.

Они останавливались на отдых совсем недалеко от спуска в пещеры Бетайя, как сообщил Исан, прекрасно замечавший подозрительные взгляды Сунгая и Искандера: эти двое в последнее время почти совсем перестали доверять ему, и Исан знал, что все это влияние Асвада. Исану было очень удивительно видеть перемены в Остроне: каким образом какие-то слова, сказанные его женщиной, вдруг вызвали у него такую решительность?.. И что это были за слова? Все-таки эти отношения таят в себе больше, чем он думал, наконец предположил Исан. Эмоции, подумал он. В эмоциях и сила, и слабость шести богов и их племен. Настроение Одаренного нари повлияло и на самого Исана: он обнаружил, что ему еще сильнее хочется попробовать это на себе, ощутить такую же связь с другим человеком, которая может вызвать эту необыкновенную решимость.

Спустя несколько часов, когда они уже собирались идти дальше, в отряде случился небольшой переполох.

-- Бел-Хаддата нет, -- первым заметил это Леарза, в последнее время чаще других шедший рядом с угрюмым Вороном. -- Может, он отошел куда-то?

Подозрительность так и сквозила в голосе Сунгая, но он все же отправил Хамсин на поиски. Долго сова не летала, вернулась почти сразу.

-- Его нигде нет, -- сказал Сунгай.

-- Он был предателем, я с самого начала знал это, -- резко добавил Искандер. В его глазах блеснуло странное чувство, заставившее напрячься остальных; в дело срочно вмешался Острон, положил ладонь на широкое плечо маарри.

-- Не поддавайся ему, -- негромко предупредил Острон. -- Даже если это и так, он не причинил нам вреда и сражался на нашей стороне все это время. И к тому же мы не знаем, что на самом деле случилось. Быть может, он еще вернется.

-- Ага, только зачем ему уходить? -- язвительно спросил Искандер. Сунгай согласно кивнул кучерявой головой.

-- Он не предатель, -- немного неуверенно вмешался Леарза. -- Я думаю, может, с ним что-то случилось?

-- Мы на плато, -- возразил Сунгай. -- Хамсин заметила бы его, он не мог уйти далеко.

-- Так тем более, -- китаб всплеснул руками, -- может, он в беде!

Тут уж даже Острон скептически нахмурился и покачал головой. Сунгай хмуро сказал Леарзе:

-- Или темный бог укрывает его от взгляда Хамсин. Здесь его сила настолько велика, что наверняка он может сделать такое.

Леарза понурился. Он в последнее время испытывал странную робость, разговаривая со своими спутниками, со всеми, кроме Бел-Хаддата, оттого и держался поближе к нему. Они были... Леарза догадывался, что они были такими из-за голоса темного бога, без конца разговаривавшего с ними во сне и, как обмолвился как-то Острон, уже даже наяву. Леарза никаких голосов не слышал. Когда он как-то спросил Ворона, тот тоже покачал головой. Другие особо об этом не распространялись, но Леарза знал наверняка, что голос слышат все Одаренные, догадывался, что и Алия тоже: в последние дни (если их можно было так назвать) ее лицо было особенно холодным. Может быть, слышали голос Лейла и Сафир, но девушки все больше времени проводили вместе, о чем-то шушукаясь, а остальным ничего не говорили.

-- Пойдемте дальше, -- наконец сказал Острон. -- Я сомневаюсь, что Ворон действительно в беде, Леарза.

-- Как скажешь, -- пробормотал китаб.

И они тронулись в путь; Исан привычно шел впереди, Сунгай и Острон рядом с ним. Белоглазый какое-то время шел молча, потом негромко сообщил им:

-- В нескольких касабах к югу должен быть спуск в Бетайя. Не самое... приятное место, но я думаю, это вас не остановит.

-- Веди, -- только коротко велел Сунгай.

Темнота сгущалась, хотя, казалось, куда уж больше. Усилились будто подземные толчки; Леарза, всю жизнь проведший в горах, с тревогой думал: что, если от этих сотрясений в пещерах случится обвал? Он хорошо знал, что это означает. Здесь, на открытой местности, землетрясение не представляет ровно никакой угрозы, но под землей...