-- Хорошо, -- пролепетала девушка.

***

Как выяснилось, эти ворота были хорошо знакомы Острону и вели прямиком в Хафиру.

-- Что же, -- пробормотал Сунгай, когда узнал об этом. Лицо его приняло сосредоточенное выражение; потом джейфар вздохнул. -- Я отпустил лошадей, велел им спасаться. Если на то будет милость Сирхана, старик выведет их на побережье Внутреннего моря... Думаю, здесь они нам уже не пригодятся.

Острон молча кивнул: он все еще переживал смерть Абу, никак не в силах поверить в нее.

Уставшие, измученные путники наконец отыскали подходящее место под сухим мертвым деревом, долго осматривались, наконец все же Острон развел костер, и они встали лагерем. По примерным расчетам Сунгая, уже давно был день, даже близился вечер, но сумрак никак не уходил, и солнца не было видно; казалось, в Хафире царит вечная ночь.

Они уселись вокруг костра, и Дагман с Вороном сами вызвались караулить, они и вправду выглядели немного бодрее остальных. Сафир между тем все еще всхлипывала, пока Острон обнимал ее за трясущиеся плечи, но наконец взяла себя в руки и подняла заплаканные блестящие глаза.

-- Я сломала эмину шею, -- сказала она. -- Но мне едва хватило на это сил, и пока мы боролись, его лошадь отнесла нас далеко от места битвы. Я сначала хотела остаться на месте и подождать, пока Хамсин отыщет меня, но потом увидела багровое свечение и подумала, что это заря... я пошла в ту сторону и попала в Тейшарк.

Рука Острона мягко пожала ее локоть, и Сафир сглотнула.

-- Они поймали меня там, -- продолжила она, потом кивнула в сторону связанной Фатимы, все еще под присмотром Хансы, -- она, и сам Муртаза, и... долгары. Они оба были там... я молю шестерых, чтобы они там и сдохли, ублюдки! ...Они привели меня в цитадель, а там был этот ужасный ящик, -- по ее лицу пробежала тень. -- Огромный ящик, будто раскаленный так, что светится, и это от него исходило сияние... Они привязали меня к камню, и я не знаю, что именно они хотели со мной сделать, но...

Лейла нахмурилась, не сводя с нее взгляда; глаза Сафир блеснули.

-- Оба долгара стояли рядом со мной и пытались заставить меня поддаться темному богу, -- дрогнувшим голосом добавила Сафир. -- И от этого ящика исходило что-то невыносимо мерзкое, злое. Муртаза, к сожалению, ушел... я была бы рада, если бы и он оказался там, когда этот ящик взорвался. А эта, -- она снова посмотрела на Фатиму, -- вдруг превратилась в меня у меня на глазах, рассмеялась и ушла. А потом пришел Абу... я не знаю, как он догадался, где я, но он ворвался, как настоящий вихрь, и разметал собравшихся там безумцев, освободил меня и велел бежать.

Ее щеки покраснели неровными пятнами, и Сафир опустила взгляд.

-- Мне было страшно, -- тихо сказала она. -- Так страшно, что я не попыталась помочь ему. Так и бросилась бежать, даже не оглядываясь... а потом произошел этот взрыв. Я не видела, что там стало, но я уверена, что все они там мертвы. И Абу... тоже.

Воцарилась тишина.

-- Что бы он ни сделал, я не понимаю, как ему удалось, -- потом раздался холодный голос Исана. -- Этот ящик... я знаю, что это. Это багровое сердце Тейшарка, доставленное специально из Эль Габра, чтобы усилить влияние Асвада в цитадели. Оно слабее, чем то, что в Эль Габра, но все же считается, что уничтожить его невозможно.

-- Он был очень умным, -- почти шепотом сказал Леарза. -- Для умных людей нет ничего невозможного.

Острон опустил голову.

-- Эта девка, -- добавил Исан, -- отчего вы ее до сих пор не убили? Ее Дар, кажется, не представляет собой особой угрозы, но все же она может быть опасной.

Ханса вскинул голову; связанная девушка оскалила мелкие ровные зубки.

-- Проклятый предатель, -- прошипела она. -- Муртаза поклялся убить тебя. Говорит, ты покрыл позором дом Майяд.

-- Мне все равно, -- спокойно отозвался белоглазый, -- до чести дома мне давно нет дела, а что до Муртазы, то в любом случае один из нас рано или поздно прикончит другого и без всяких клятв.

-- ...Она может пригодиться нам, -- наконец не слишком уверенно сказал Острон. -- И, в конце концов, она же женщина. У меня... попросту не поднимется на нее рука.

-- Только скажи, господин Острон, у меня -- поднимется, -- немедленно отозвалась Алия, стремительно выхватила из-за пояса кинжал и направила его в сторону пленницы; та неожиданно отпрянула от нее и прижалась к Хансе. Молодой марбуд опешил.

-- Я тоже хочу жить, -- дрогнувшим голосом сказала Фатима. -- Можете держать меня связанной, я пойду с вами... только не убивайте меня!

-- Постой, Алия, -- воскликнул Острон, поймал ту за запястье. -- Она все равно не причинила нам особого вреда.

-- ...Как скажешь, -- не сразу кивнула Алия и убрала кинжал обратно за пояс.

Понемногу тишина овладела ими, окутала плотным одеялом; кому-то удалось задремать, Острон крепко обнимал Сафир, будто боясь, что она опять исчезнет, а она закрыла глаза и спала на его груди. Сафир снились кошмары. Бел-Хаддат на краю лагеря свернул себе самокрутку и закурил, глядя в серую мглу Хафиры. Леарза полулежал на бурнусе, откинувшись на свой мешок, и смотрел в небо.

Небо было неразборчиво-мутным, будто грязная вода, но вдруг Леарзе показалось, что он увидел мерцание крошечной звездочки далеко вверху.

"Быть может, это душа Абу Кабила, отправившаяся к шестерым", подумал он. "...Или просто звезда".

***

-- Они не слишком разборчивы в еде, -- пояснил Исан в ответ на вопрос Элизбара. -- Хафира -- достаточно... бесплодное место, как видишь. В основном они собирают разные коренья на склонах гор, до которых, к слову, нам не больше трех дней пути по прямой, если ничего не случится. Иногда едят мясо животных, забредших на юг. Когда совсем невозможно достать ни то, ни другое, они не брезгуют и человечиной.

-- ...Мерзко, -- пробормотал ассахан.

-- Некоторые только этим и занимаются, -- заметил белоглазый. -- Я знаю насчет одного безумца, который вбил себе в голову, что он открыл секрет бессмертия. Этот секрет заключался в поедании новорожденных младенцев. Многие подобные ему, сосредоточенные на какой-то одной идее, которую они полагают смыслом своего существования, очень изворотливы и хитры. Поедатель младенцев долгое время бесчинствовал по поселениям нечистокровных, и никто бы его не остановил, но ему не посчастливилось забраться в поселение знати, где каждый младенец, разумеется, на счету, поскольку в теории может пробудить в себе Дар. Кажется, он похитил новорожденного ребенка из дома Эмин, и те прикончили его, разорвав на куски.

-- Во имя богов, -- немного недовольно сказал Элизбар, -- тебе что, нравится рассказывать подобные... страшилки?

-- Я думал, раз вам предстоит сражаться со слугами Асвада, чем больше вы знаете о них и их обычаях, тем лучше, -- невозмутимо ответил Исан. -- К тому же, на мой взгляд, эта история поучительная. Может, теория поедателя детей и была верной, но теперь уже не проверишь, бессмертен он был или нет.

-- Меня сейчас больше интересует, поднимется ли солнце, -- сказал ему Острон, шедший с другой стороны. Они шли по Хафире вот уже сутки, и на этот раз Исан вел отряд, а Одаренный Мубаррада в основном находился поблизости; поначалу особой разницы между пустыней, что находилась за стеной Эль Хайрана, и Хафирой не было заметно, к тому же и вправду солнце до сих пор не поднималось над горизонтом, и небо окутала беспросветная мгла. Холод был неумолим, и только быстрая ходьба спасала путников от него, пока они передвигались, а когда они вставали лагерем, приходилось разжигать два больших костра. К счастью, пока что не было видно ни единого безумца: Исан в первое же время предположил, что уничтожение багрового сердца сильно повлияло на них.

-- Не хочется тебя огорчать, но вряд ли, -- услышал Острон голос нахуды чуть позади себя. Оглянулся. Нахуда Дагман действительно шел чуть поодаль, рядом с Сафир. -- Сила темного бога растет, а ему угодна эта бесконечная мгла.