Леарза ничего этого не знал; для него шестнадцать часов полета прошли, как в тумане. Время двигалось будто неравномерными скачками, то замирая, то ускоряя свой ход, вот в очередной раз к нему явился Бел-Хаддат, — Беленос, — и позвал с собой. Леарза послушно пошел.
Морвейн привел его в очередную неотличимую комнату, где их встречал господин Анвар, по-прежнему в черном, но одежда его была теперь неуловимо другого покроя, а борода аккуратно подстрижена, хоть лицо по-прежнему исполнено добродушия. Толстяк своим благожелательным голосом поприветствовал его:
— Что ж, юноша, по милости нашего общего знакомого ты попадаешь под мое покровительство с сегодняшнего дня. Думаю, ребята уже рассказали тебе, что мое настоящее имя — Айнсли Квинн, и я действительно ученый. Таким образом, в некоторой степени можешь считать себя моим учеником.
Леарза робко ответил:
— Я всегда хотел узнавать новое, господин… Айнсли Квинн.
— В Кеттерле люди обычно обращаются ко мне «профессор». О, я полагаю, объем информации, которую тебе придется усвоить, больше, чем в состоянии усвоить обычный человек. Но мы постараемся, конечно же.
Квинн приглашающе поднял руку, и Леарза пошел следом за ним; все эти коридоры для него были совершенно одинаковыми, и он попросту не заметил, когда закончилась станция и начался шаттл. Начало движения тоже почувствовать было нельзя; Леарза скромно сел на указанное ему место и сидел, думая, что шаттл по-прежнему неподвижен, и потому удивился, когда Квинн поднялся и позвал его за собой снова:
— Прибыли, — сообщил профессор.
За прошедшие на станции сутки Леарза пытался представить себе, каким будет этот новый мир, Кэрнан, как все называли его, и единственным ориентиром были слова Беленоса Морвейна; воображение упорно отказывалось рисовать что-то слишком чуждое, и потому Леарза вообразил себе, что, может быть, это будет сплошной оазис, в котором построены большие и красивые дома, — в его воображении они были похожи на дома маарри, двух- и трехэтажные, с белыми ровными стенами. А если они еще богаче и красивее?.. Богаче в представлении Леарзы был только Эль Каф.
Он взволновался, когда понял, что сейчас они покинут шаттл и окажутся на Кэрнане, но когда двери перед ними раскрылись, Леарза оказался разочарован: они вышли в новое помещение, почти ничем не отличающееся от всех предыдущих, и окон здесь тоже не было. Правда, помещение это было очень большим, — должно быть, снаружи здание действительно гигантское, — и потолок терялся в высоте, а из мебели здесь только тут и там стояли скамьи, и люди сидели и стояли повсюду.
— За мной, за мной, — окликнул замешкавшегося парня Квинн. — У тебя еще будет время осмотреться, юноша, не переживай.
И они пошли; самым сильным впечатлением после прибытия на Кэрнан для Леарзы оказалась движущаяся лестница. Мешанина коридоров и холлов в его памяти особо никак не запечатлелась, так что первым объектом, на который он обратил внимание, стала ярко-рыжая, просто ослепительная шевелюра встретившего их в одном из холлов человека.
Профессор Квинн о чем-то говорил с этим человеком на их непонятном языке, потом сделал жест:
— Это мой помощник, его зовут Гавин. А это наш подопечный, Леарза.
— Привет, — беспечно сказал рыжий и поднял руку. — Я не очень на твоем языке, извини.
— «Хорошо говорю», — поправил его Квинн. — Тебе следовало бы серьезней отнестись к этому. Мне кажется, или я уже объяснял тебе, почему?
— Да, да, — согласился тот. Они снова перешли на свой язык и еще какое-то время разговаривали; наконец профессор Квинн повел Леарзу дальше. Вдвоем они вышли в небольшую совсем комнату, в которой наконец нашлось окно.
Точнее говоря, Леарза поначалу подумал, что это окно, но усомнился: не очередной ли монитор? Оглянувшись на Квинна, который остановился возле двери, он все же рискнул подойти.
Холодная, абсолютно ровная поверхность. За ней — то ли изображение, то ли в действительности глубокая ночь, и какие-то огни то и дело пересекают ее, туда и обратно, во все стороны, а далеко внизу — сплошное сияние, будто тысячи и тысячи звезд собрались на совет.
— Мы… в самом деле на Кэрнане? — спросил Леарза, оборачиваясь к Квинну. Бородатый профессор благодушно кивнул. Он стоял, сложив руки на груди, и не очень-то напоминал Леарзе того китаба-ученого, каким он был в Саиде; Квинн был большой человек, во всех смыслах этого слова, но на вид не старше лет сорока, одет он был все так же во все черное, только никакого шахра, разумеется, уж не носил, и его длинные светлые волосы были завязаны в хвост. В Саиде он казался как-то старее, возможно, именно из-за головного убора, оставлявшего открытыми лишь его круглые щеки да бороду.
— О да, это Кэрнан, — согласился профессор Квинн. — Это действительно окно, юноша, и в светлое время суток ты увидишь сам город и горизонт за ним. Должен тебя предупредить, мы находимся на очень большой высоте. Поэтому наутро не удивляйся, что все кажется таким маленьким и далеким. Мы сейчас находимся в месте, где собраны все ученые мужи нашей планеты, здесь мы работаем, и многие также живут. Думаю, тебе здесь понравится. Ведь ты увлекаешься пиротехникой, верно? Нам есть что показать тебе. Для начала, правда, тебе придется выучить наш язык. Конечно, я говорю на твоем родном, и мой непутевый помощник тоже кое-как его освоил, и Беленос говорит, но миллионы и миллиарды других людей не говорят, так что логичнее тебе выучить наш.
— Разумеется, — растерянно отозвался Леарза, вновь повернулся к окну. Сияющая тьма немного пугала его. — Скажи… профессор, а… я один только спасся? Вам не удалось вытащить никого, кроме меня?
— Увы, это было невозможно, — прежним ничуть не поменявшимся тоном произнес Квинн. — К сожалению, в тот момент, когда мы поняли, что все уже потеряно, ты был чуть ли не единственным, кто сохранил здравый разум. Мы обладаем многими умениями, большинство которых тебе, должно быть, поначалу будет казаться волшебством, но способа вернуть рассудок человеку из вашего народа мы не знаем.
— Беленос сказал, что вы пытались помочь, — неуверенно произнес китаб.
— Конечно, мы пытались помочь, — согласился профессор. — Мы только делали это втайне, потому что наше существование… могло стать значительным потрясением для вас, как оно стало для тебя, я вижу. Действительно, мы обнаружили Руос вот уже больше десяти лет тому назад, и с тех пор наша станция находилась на орбите над ним. Мы довольно быстро поняли, какая опасность поджидает вас, и все это время вели свою работу. Беленос Морвейн, как он уже, должно быть, сказал тебе, занимался тем, что разыскивал Одаренного твоего племени; Каин изучал ваши пророчества и следил за тем, не объявятся ли Одаренные в Тейшарке, именно он первым установил, что Острон обладает Даром, еще до того, как тот открыл это сам.
— Острон рассказывал, что… Каин спас ему жизнь, — вспомнилось Леарзе.
— Да, конечно, нашей задачей было помочь вам, насколько это было возможно, — кивнул Квинн. — Нам было очень важно попытаться получить результат… установить, есть ли способ действительно уничтожить Асвада.
— У вас не вышло.
— Нет, но это не означает, что задача не имеет решения…Впрочем, я думаю, эти разговоры нам лучше отложить на потом. Пока стоит заняться более приземленными вещами: твоим размещением здесь. Это твоя комната, и если тебе что-нибудь понадобится, можешь смело обращаться к моему бестолковому помощнику…
* * *
В ту ночь разведчики, которых Леарза знал как Бел-Хаддата, Абу Кабила и нахуду Дагмана, впервые за долгие годы ступили на родную землю; возможно, следовало ожидать от них хоть какого-то проявления радости, но их лица оставались ровными, и никто не бросился поскорее к своей семье, потому что они давно уж не чувствовали единства с людьми, которых не видели десять лет. В чем-то их, наверное, можно было назвать потерянными существами, хоть и потерянными добровольно; потому все трое вместо того, чтоб пойти домой, направились в определенное заведение.
